Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я ухожу победителем, – прошептала она и подняла голову, с вызовом глядя в темноту. Глаза вспыхнули непокорным огнем, страх уступил место гордости. Она прожила жизнь, не склоняя голову, так же и уйдет.
Полная силы и уверенности улыбка расцвела на ее лице, браслет пискнул. Она успела услышать гул, а потом вспышка ослепительного света поглотила ее.
Тихонько вскрикнув, она дернулась в кресле, очнувшись от сна. Гул остался с ней – это за спиной мощно работал двигатель. Ремни снова врезались в тело, помогая вспомнить, где она находится. Грудь быстро поднималась и опускалась. Но она была жива.
– Уснула, – прошептала она, тряхнув головой, – надо же…
Хотя, ничего удивительного здесь не было, она это понимала. Перенапряжение, длившееся несколько дней, и вот организм просто не выдержал, он взял свое, найдя оптимальный промежуток времени, пока ей еще ничего не начало угрожать снова.
Сколько же я проспала, задалась вопросом Фатима, понимая, что могла уплыть далеко в море или двигаться вдоль берега, так как взрывом ее снесло с первоначальной траектории, а потом капсула и вовсе никем не управлялась. Вокруг по-прежнему была абсолютная чернота, никаких ориентиров. Она перевела взгляд на панель управления, если управляешь не ты – управляют тобой, и пока что капсула сама выбирала, куда ей плыть. Фатима внимательно рассматривала приборную панель, основное управление системами осуществлялось через сенсорный экран, ручное управление – посредством рычага… тогда для чего эти кнопки по бокам? Она склонилась над ними, почти уткнувшись носом, чтобы свет от экрана позволил разглядеть маркировку. На одной была стрелочка вверх, поразмыслив секунду, Фатима решила не рисковать, возможно, так открывалась крышка.
Еще одна напротив с другой стороны экрана была маркирована лампочкой. Вот это мне и надо, с радостью подумала она и всё же немного помедлила, прежде чем нажать. Кнопка мягко ушла вглубь пластикового щитка, и свет вдруг больно ударил по глазам – на полу и в боковых поверхностях оказались незамеченные ею фонарики, теперь они загорелись, заливая салон теплым желтым светом. Не совсем то, подумала Фатима, медленно отводя ладони от глаз, давая им возможность привыкнуть к свету, зато я теперь как плывущая и горящая лампочка.
Эта мысль вызывала тревогу, хотя умом она понимала, что увидеть на такой глубине посреди моря ее просто некому… но всё равно ощущала дискомфорт – ее могли видеть, а она – нет. Зато со светом изучать приборную панель стало гораздо удобнее и быстрее, и уже через несколько секунд она нашла вторую кнопку с изображением лампочки, только гораздо большего размера. Погасив свет в салоне, она нажала на найденную кнопку, и тут чудо свершилось – откуда-то с крыши капсулы темноту воды прорезал мощный луч. Прожектор был закреплен на отсеке с мотором, и сквозь прозрачную крышку яркий свет проникал в капсулу, освещая каждый ее уголок. Свет, льющийся сверху, казался каким-то волшебным и неземным.
– Так-то лучше, – прошептала она, вглядываясь в пронзенную световой стрелой воду.
Сначала она не увидела ничего, кроме мутной массы, а потом небольшая рыбка метнулась сквозь луч, разбуженная или просто испуганная непонятным явлением. Фатима резко повернула голову, пытаясь проследить траекторию, но рыбка ушла в темноту, прежде чем ее можно было разглядеть. Мне ведь это не показалось, задала себе вопрос Фатима, напряженно вглядываясь в черную воду по сторонам, и вдруг яркую световую дорожку пересек целый косяк рыб. Серебряным облаком они прошли сквозь свет и растворились, как призраки.
– Рыбы! – выдохнула Фатима, понимая, что это значит, – жизнь!
Она покинула владения Ады Терер. Она выбралась живой.
И вместе с этим пришло осознание того, как много она пережила и через что прошла. Конечно, это были только первые и самые поверхностные впечатления, она понимала, что будет вспоминать и анализировать это дело до конца жизни, сколько бы она ни длилась. И будет помнить, что в этот раз впервые провалилась, и получила второй шанс, но не от Судьбы, от человека.
– Я была бы трупом, если бы не он, – прошептала она, глядя задумчивым взглядом на экран. – Я бы сама не справилась.
Неприятная правда, которую после всего пережитого она просто не могла не признать. Да, в этом деле всё пошло вразнос, всё стало так, как никогда не было. Многое, слишком многое случилось впервые: начать хотя бы с того, что раньше, принимая решение взять заказ, она никогда не руководствовалась эмоциями и, тем более, не воспринимала работу как нечто личное. Но не в этот раз.
Обычно судьба вела ее самым верным путем, а это дело напоминало американские горки – она то взлетала в облака, то падала в пропасть, едва сохраняя жизнь. Но самое главное, впервые она отпустила свидетеля, человека, который не только видел ее лицо, но и точно знал, что она сделала. И этот человек спас ей жизнь, такого она не смогла бы даже выдумать всего сутки назад. Они стали командой, она, пришедшая убить и покорить недосягаемую ни для кого вершину, и обычный толстый повар, работающий на ее трофей…. Но как она могла поступить иначе?
Она могла признать, могла отрицать, но факт – вещь упрямая, так говорили еще во времена ее детства, всё, что было до Ады Терер, ушло навсегда. Она изменилась, она больше не была отчаянной и честолюбивой девчонкой, которой нечего терять, которая не знала жалости, потому что испытывала на себе лишь худшее из того, что есть в людях. Она закрыла сердце, спрятала за броней, чтобы уберечь от ударов… но под броней оно продолжало биться, это стало ясно в ту ночь, когда она оставила себе малыша убитой пары Ситко. В ту ночь броня треснула, и с тех пор каждый день, как капля, точившая камень, время расширяло эту брешь. Она уже не могла закрыть сердце, потому что крошечный росток чего-то нежного и светлого пустил корни, оплел ими края трещины, и они больше не могли соединиться. Ян рос, ее росток любви становился больше, расширяя и расширяя просвет в броне, пока она не рухнула окончательно.
Она не только не убила повара, она помогла ему спастись и даже отдала деньги Романа. И это она, Фатима?!
Нет, от той женщины осталось лишь имя и талант, которым она больше не хотела пользоваться. В сердце каждого человека посеяны семена прекрасных цветов, но в холоде и засухе они не прорастают, как и во тьме. Но стоит свету и теплу лучших человеческих чувств пролиться на сердце – семена
