Черный амулет - Фридрих Незнанский

Резко закончив разговор, он отключил телефон, поднялся и стал натягивать брюки. Посмотрел на дверь туалета, где лилась вода, и угрюмо добавил:

— Нет, работать с идиотами всегда выходит себе дороже… Подарки какие-то придумали! Это ж… — Он снова посмотрел на дверь в совмещенный санузел и… промолчал. При девочках он не позволял себе ругаться матом, только ласка, только нежность, но… сосредоточенная в крепких, железных руках.

Дверь ванной открылась, и оттуда выглянула встревоженная, мокрая Аня.

— Зачем ты так громко кричишь? Не пугай меня, пожалуйста…

Он помолчал, раздувая в бешенстве ноздри и напряженно дыша, и наконец мягко ответил:

— Это к тебе не имеет отношения, дорогая моя. Заканчивай, а я съезжу кое-что проверю. А за тобой я скоро заеду, хорошо? — Он улыбнулся.

— Я люблю тебя, — засмеялась Аня и исчезла в ванной.

Глава шестая

Подарок от «друзей»

Старина Макс, вечный труженик в агентстве «Глория», предпочитавший любым, даже самым замысловатым операциям своих коллег-сыщиков темное помещение, заставленное в удобном ему порядке компьютерами последнего поколения, большую кружку черного кофе перед глазами и открытый пакет картофельных чипсов, обожал решать технические задачки. Ну, такие, например, как влезть незамеченным в файлы, условно говоря, Министерства иностранных, или внутренних, дел, хорошо покопаться там и выбраться наружу, стерев за собой следы своего пребывания.

Сотрудники агентства знали эту его страсть и безбожно пользовались ею в своих оперативных нуждах, оплачивая конкретный интерес пачкой кофе либо пакетом хрустящего картофеля с беконом.

Как и все остальные его товарищи, Макс глубоко переживал общее несчастье, и потому любую информацию, связанную с возможностью раскрытия этого преступления, добывал без всяких напоминаний и принуждения. К ряду таких заданий он отнес и просьбу Севы Голованова покопаться в сотовом телефоне, отобранном у чеченца Датиева. Как всякому профи высокого класса, труда это ему не составило, и скоро Сева получил распечатку номеров телефонов, на которые выходил потенциальный террорист. Слева на принтерной страничке шли столбиком телефонные номера, а справа — фамилии тех, кому они принадлежали. Выводы оставались за Севой. Как сумел с такой скоростью разобраться в обилии абонентов пойманного Датиева старина Макс, было для всех загадкой, не исключая и Всеволода Михайловича Голованова, исполняющего обязанности директора частного охранного предприятия.

Оставалась самая малость: узнать, кто стоит за перечисленными фамилиями. И в данном вопросе, хотели того сыщики или нет, возникла экстренная необходимость попасть в картотеку МУРа, где названные люди уже вполне могли фигурировать. Ну, не взламывать же защиту постоянных своих коллег! Нет, Макс и это смог бы сделать, но зачем? Есть и другие пути… И соблюдение законности тут тем более важно, ибо понимали все, и Макс в первую очередь: расследование сегодняшним днем не ограничивалось. А в активе у «Глории» есть Володька Яковлев, фактически свой человек, опер из Первого департамента МВД. Но гораздо важнее то обстоятельство, что его папа является начальником вышеозначенной «конторы», то есть Московского уголовного розыска. Значит, Володьке и карты в руки! Оставалось только срочно найти его.

Было известно, что он «бегал» по двум уголовным делам — по рейдерству, в котором осуществлял оперативную разработку и документирование «под рукой» Александра Борисовича, а теперь — Владимира Поремского, и, естественно, по акту терроризма в детском доме. Другими словами, личные интересы его и «Глории» в данном вопросе пересекались.

Голованов явился к Максу с новой просьбой, и бородатый, нечесаный «бродяга-хакер», не выказывая никакого недовольства, включил одному ему ведомую систему поиска и слежения, после чего передал Севе телефонную трубку, в которой уже слышался тревожный вопрос Володи:

— Привет, парни, что случилось?

— Чего это у тебя такой голос? — удивился Сева.

— Как — чего? Да я от каждого телефонного звонка теперь жду какой-нибудь очередной подлянки. Скажешь, не так? Ну, чего произошло?

Голованов с телеграфной краткостью проинформировал о захвате подозрительного типа, висевшего на «хвосте» у Ирины Турецкой, после чего изложил суть просьбы — проверить по картотеке хотя бы тех, кого удастся проверить.

— Сделаем, — кратко резюмировал Володя. — Через пять минут свяжитесь.

Нетерпеливый при всей его дремучей внешности и олимпийском спокойствии Макс связался не через пять, а через три минуты. И Володя сообщил, что его отец ждет у себя факс из «Глории». А в 107-е отделение милиции, в район Хамовников уже выехали из МУРа оперативники, чтобы забрать Датиева, который, по словам Яковлева-старшего, являлся далеко не рядовой птицей в чеченской этнической организованной преступной группировке. Оперативно сработано, нет слов. Но каков будет результат — это еще вопрос…

Сведения по поводу перечисленных абонентов могли поступить в «Глорию» только во второй половине дня, вместе с расшифровками самих переговоров, которые, по требованию начальника МУРа, должен был представить оператор сотовой связи. Голованов решил переждать время, но приказал Щербаку максимально усилить наблюдение за объектом. Интуиция опытного разведчика подсказывала Всеволоду, что спешное бегство террориста вместе с последней — если она у него действительно последняя! — девочкой наверняка заставит того резко активизировать свои действия. Он ведь даже взрывчатку оставил в старой мастерской, и не за ненадобностью, а потому, вероятно, что без нее было легче бежать. А теперь еще и предупреждение Турецкому и одновременно — слежка за его женой. Такая активность явно не к добру, что-то затевается, причем очень опасное. Хотя, с другой стороны, вполне возможно, что одно не связано с другим и угроза Александру Борисовичу, соответственно, и его супруге не имеет отношения к террористу, как таковому. Но уж подозрительно складно все у них получается… Расшифровки, нужны расшифровки! Там — главная информация.

И Сева стал снова звонить Владимиру Михайловичу Яковлеву, чтобы убедить его поторопить оператора, а то как-то на душе тревожно.

Владимир Михайлович, прекрасно понимавший, о чем идет речь, пообещал проявить максимум настойчивости. И, кстати, проявил…

Николай Щербак, изнывая от нетерпения и тихой ненависти ко всему подрастающему поколению юных любителей экзотической фауны, не подходя, однако, близко к объектам слежения, наблюдал, как непоседливый десятилетний оболтус Вася Плетнев развлекался возле клеток с тиграми и вольеров со слонами. А Ирина Генриховна с матерински блаженным выражением на лице следила, чтобы шибко активный сопляк не закинул в клетку очередную свою порцию мороженого, и, судя по глупой улыбке, раздвинувшей ее губы, даже не задумывалась ни о какой опасности для себя. И это после всех предупреждений.

И пока вся эта абсолютная бессмыслица тянулась без конца, в «Глорию» пришло первое известие. И оно сразу подсказало Голованову, что он, к великому своему сожалению, в очередной раз не ошибся. Не подвела интуиция.

Датиев разговаривал с человеком по фамилии Санакеев — ему, во всяком случае, принадлежал телефонный номер, — называя его Мурадом, что соответствовало распечатке, а тот почему-то звал своего собеседника не Амиром, как было написано в удостоверении, и не Султаном, как утверждал сам Датиев, а Ахмедом. Но даже и не это было важно. Как ни камуфлировали собеседники свой разговор, общий смысл понять можно было.

Говорили они почему-то на плохом, сильно акцентированном русском, может, Мурад не был чеченцем и не знал языка Датиева? Тогда кто он, осетин? Или аварец какой-нибудь? Там же, в одном только Дагестане, говорят, сорок разных народов проживают, и у каждого якобы свой язык! Не мог об этом сказать с уверенностью Сева, ибо во время своего пребывания на Северном Кавказе меньше всего интересовался языковыми проблемами.

А насторожило Севу вот что. Кем был Мурад, пока непонятно, но явно не обычным отморозком из исполнителей. Скорее, одним из тех, кто командует этими исполнителями. И раздраженный Датиев ему именно докладывал. Суть же доклада сводилась к следующему, как понял Голованов, исходя из той информации, которой уже владел.

«Он» — так, без упоминания имени, фамилии или клички, распространенной в уголовном мире, называл человека, о котором шла речь, Датиев, — чрезвычайно зол оттого, что его подставили. Ничего не делала охрана, не предупредила, что в парке появились менты, из-за чего ему пришлось уходить в спешке, едва не провалив задание. Также ничего не сделано заранее, как было договорено, для организации новой акции, которая должна произойти сегодня. Сегодня! Вот оно — самое главное! Если это не оговорка Датиева, то с часу на час, а то и с минуты на минуту нужно ожидать очередного теракта!