Сервантес. Его жизнь и литературная деятельность - Анна Цомакион

/

Со всех концов Испании стекались теперь в Вальядолид, эту временную резиденцию молодого короля и его министра герцога Лермы, дворяне, гранды и генералы. Беднота жила за счет этого внезапного наплыва в город людей со средствами; он же служил источником заработка и для женщин, живших в доме Сервантеса. Известно, например, что, вернувшись ко двору из Алжира, маркиз Виллафранка поручил семье Сервантеса, с которой был знаком, сшить ему парадный костюм. Этому сохранилось даже документальное доказательство – счет заказов по шитью. Сам автор «Дон Кихота» попеременно вел счета маленькой швейной мастерской или заведовал делами какого-нибудь магната, или же заканчивал последние хлопоты по своей тяжбе с казной. По вечерам, в то время как быстро мелькала игла работниц, склонившихся над куском материи, Сервантес вооружался пером, садился в конце стола и заносил на бумагу свои мысли. Таким образом, пользуясь минутами досуга, написал он знаменитый «Пролог» к своей книге, к тому роскошному подарку для Испании, который, полный страха и надежды, он вез в Вальядолид, сознавая, что эта книга – лучшее из всего им созданного.

Так, в убогой комнате, в обществе шести работающих женщин, на кончике стола была приготовлена к печати первая часть «Дон Кихота»! Гений не нуждается ни в роскошных палатах, ни в мертвой тишине, ни в большом досуге; тихо, без видимых усилий, незаметно для других, среди житейских бурь и борьбы из-за насущных потребностей непрерывно совершается великая его работа, и только когда он кончит и подарит нам свое творение, мы узнаем, что это – работа гения, и спрашиваем себя, какие нужны были условия, чтобы явилось такое чудное создание человеческой мысли? Условие одно: прирожденный гений.

Теперь Сервантесу оставалось еще найти человека, способного оценить его книгу и взять ее под свою защиту. Выбор его остановился на герцоге Бехарском. «Я направляю ее к Вашему Превосходительству, – писал он ему, – потому что Вы не покровительствуете вещам, написанным в угоду толпе». Но герцог, узнавши, что это сатира, услыхав, кроме того, от своего полкового священника, что автор – несчастный бедняк, сочинитель комических фарсов, отказался ввиду своего высокого сана от посвящения, которое обессмертило его имя. Однако Сервантесу удалось испросить позволение прочесть герцогу из своей книги хотя бы одну главу. Восторг слушателей при этом чтении был так велик, что автор должен был читать главу за главой, пока, увлекшись, не прочел всей книги. Тогда герцог принял посвящение.

В 1604 году первая часть «Дон Кихота» была разрешена к печати, а в 1605 году вышла в свет из типографии Хуана де ла Кевеста. Это была книга в четвертую долю листа, имевшая 312 страниц. Успех ее был необыкновенный: в один год она выдержала три издания.

Но оставим на время Сервантеса, снова мысленно поднимающегося на верх колеса Фортуны, в его скромном жилище на Растро, забудем и о колесе, пока оно еще не остановилось, и перенесемся на несколько лет назад, в помещение еще менее приветливое, в тюрьму Аргамасилии, где некогда томился злополучный ходатай по делам ордена св. Иоанна. Лишенный возможности работать для семьи, оторванный от внешнего мира, который так привык наблюдать его зоркий глаз, Сервантес уходит в себя и предается размышлению. За плечами у него теперь долгая жизнь, исполненная бурных стремлений, тревог, волнений и борьбы. Он подводит ей итог, и в итоге стоит слово «разочарование». «Каждый сам виновен в своих удачах и неудачах», – говорит Сервантес устами своего Дон Кихота. Значит, и он виновен в том, что жизнь обманула его. Он ищет в себе самом причину своих разочарований. Шаг за шагом припоминает он свою молодость, свое двадцатилетнее служение родине, свои юношеские мечты. О чем были эти мечты? С юных лет они были неразрывны со славою Испании, которую с тех пор он не переставал любить. Он любил ее, когда писал свои первые вирши для сборника Ойоса, любил, когда мечтал сделаться воином, когда сражался при Лепанто и Голете, когда видел позор ее в Африке, когда служил в Португалии, когда писал свои драмы, когда хотел влиять на политику короля. Почему же так часто встречал он разочарования? Что такое были его мечты? Блестящие химеры, не оправдываемые действительностью. Вот где причина разочарования. Но мысль Сервантеса убегает дальше. Он ищет источник этих химер, этой оторванности от действительности и замечает, что он не один предавался несбыточным мечтам, что имя ему легион, что погоней за химерой заражено все испанское общество с его надутыми понятиями о величии Испанки, с его надменной самоуверенностью. Сервантес видит в себе жертву исторических причин, духа своего времени; он убеждается, что страдает общей болезнью своего века. Но какому веку принадлежит Сервантес? Большинство обыкновенно заблуждается, относя его к XVII веку, так как в этом веке появился «Дон Кихот»; между тем и сам автор, и его творение всецело принадлежат XVI столетию. Родившись в 1547 году, Сервантес жил и действовал в XVI столетии, питал его надежды, скорбел его скорбями, разделял его заблуждения. В XVII он только подводил итог истекшему столетию и произносил ему приговор. XVI век, названный испанцами «золотым», был для их отечества веком блестящего расцвета и – непосредственно вслед за тем – быстрого увядания. «Золотой век Испании, – говорит Шаль, – был также ее глиняным веком». Не было в Европе государства славнее и могущественнее Испании в тот год, когда явился на свет автор «Дон Кихота». Всюду гремела слава ее оружия, пышно расцветала ее блестящая литература, и изящные искусства находили здесь богатую почву для успешного развития. Много славы и величия обещали Испании впереди особенности характера ее народа: рыцарская верность, беззаветная преданность королю и твердая религиозная убежденность, – черты, развившиеся и окрепнувшие в вековой борьбе с маврами. В течение половины столетия до рождения Сервантеса удача за удачей способствовали возвышению его родины. Испания достигла единства, приобрела свои владения в Америке и в царствование Карла V – право называться империей. Филипп II получил в наследство от отца корону, под которой кроме Испании соединялись Нидерланды, Неаполь, Милан, Сицилия и необозримые пространства в Новом Свете. Вместе со своим народом он мечтал о создании всемирной монархии.

Такова была Испания в молодые годы Сервантеса. Но что же представляла она теперь? Разорительные войны Филиппа II отняли у нее прежний престиж и силу; изгнание мавров и евреев – ее торговлю и благосостояние; лишение различных областей их старинных прав и привилегий подавило дух независимости; недостойное управление двух Филиппов и ужасы инквизиции исказили черты народного характера: преданность королю постепенно вырождалась в приниженное заискивание перед властью; религиозная убежденность – в показное ханжество; дух рыцарской верности, не находя себе приложения, выражался в бессмысленных и вредных бреднях, усердно поощряемых модною средневековою литературой. Прекрасное здание испанского величия, подрытое у самого фундамента, давно рухнуло, но в глазах народа эти жалкие развалины сохраняли еще очертания прежнего великолепного дворца. Надменная самоуверенность испанцев не исчезла вместе со своим raison d'être[5]; осталась и привычка гнаться за химерами, носиться в эмпиреях, не видя под собой земли.