Люби меня - Елена Тодорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр Георгиев: Понял.
А вот я ничего не понимаю! Таращусь в смартфон, ожидая, что вот-вот прилетит новое сообщение и все прояснит, но экран вскоре гаснет. Ничего так и не приходит.
Мотор глохнет. Мы на парковке. Вокруг темнота. Я решительно поворачиваюсь к Дане.
– Поцелуешь меня?
Он ничего не говорит. Просто поворачивается и тянется ко мне через консоль. Я сосредотачиваю все свое внимание на его губах. Они выглядят сексуально. Трещины и кровоподтек лишь придают им какой-то безумной притягательности.
Мое сердце еще яростнее заходится. Пускает по венам ток. Меня бросает в жар. Я потею и тут же покрываюсь мурашками.
Хочется поторопить его. Но ни шевелиться, ни говорить я не способна.
Скорее бы прыгнуть. Скорее бы утопить свой страх. Скорее бы задохнуться и забыть ЕГО.
Нам не по пути. Точка. Хватит выдумывать.
Чувствую горячее дыхание Шатохина. Оно приятное. Заставляет меня задрожать. Но… Едва его губы касаются моих, я вдруг прыскаю и отворачиваюсь. Этот смех – не что иное, как нервный срыв. Потому что сразу после этого я утыкаюсь лицом Дане в шею, обнимаю его и разражаюсь слезами.
– Прости… Ты очень классный, но я не могу сделать это назло… – захожусь в бессвязном, совершенно бесконтрольном трепе. – Я почти девятнадцать лет ждала своего первого поцелуя… Я год хотела, чтобы это был ОН! Я люблю его! Мне больно! Я запуталась… Но поцелуй с тобой не поможет мне его разлюбить… Не сейчас… Не хочу использовать и ранить тебя… Прости…
– Блядь… – хрипит Шатохин явно растерянно. Не предпринимает попыток отлепить меня от себя – воспринимаю это как готовность на подобный контакт. – У меня, если что, нет таких долбанутых затыков. Можешь использовать меня. Мне похуй. Я тебя тоже использую. Мать твою… Поверь, очень даже охотно использую. Только не надо со мной рыдать. Это не круто.
– Знаю… Прости… Никому не говори, пожалуйста… Не понимаю, что со мной происходит! Только рядом возникает парень, и меня выворачивает наизнанку. Я вообще никогда не плачу, клянусь! Сегодня был ужасный день… Я будто умерла, понимаешь?
– Не очень.
– Тогда просто поверь на слово.
Наконец, он изворачивается и заставляет меня отодвинуться. Я тотчас прикладываю все усилия, чтобы тормознуть истерику и быстро утереть ладонями щеки.
Даня смотрит мне в глаза. Дольше и напряженнее, чем это обычно делают посторонние люди. Да, он умеет пробираться в самую душу. Контакт не со мной, а именно с ней налаживает. Какой-то бес, честное слово. Но какой же обаятельный!
– Это из-за него? – спрашивает прямо. – В него влюблена?
Он не называет имени. А я не пытаюсь выкручиваться.
Опускаю взгляд и киваю.
– Ладно, – вздыхает Шатохин. – Пойдем хотя бы набухаемся.
– Пойдем, – с готовностью отзываюсь я, словно для меня это тоже обычное дело.
– Имей в виду, раз ты не даешь, я найду с кем потрахаться. Без обид, надеюсь? Подождешь спокойно? Обещаю, что оставлю тебя с кем-то нормальным.
Жар заливает всю площадь тела. Смущаюсь от таких откровений, но он ведет себя так обыденно и уверенно, что даже не приходит в голову обидеться.
– Да… Хорошо… Подожду.
Выходим из машины.
Несколько удивляюсь, что идем мы не в клуб, а ныряем в подъезд. Даже по моим меркам обшарпанный. Просто другая эпоха. Должно быть, самый старый район Одессы. Я начинаю волноваться, но, естественно, скрываю это.
Даня останавливается перед двустворчатыми деревянными дверями, из-за которых вовсю грохочет музыка.
– Насчет Прокурора… – бросает как бы между делом. – Лучше не связывайся с ним. Просто отстань, ладно? Не будь дурой.
– Я и не приставала к нему, – шепчу несколько возмущенно. – С ним все понятно. Я ошиблась. Переживу.
– Вот и умница, – улыбается Шатохин.
И открывая дверь, буквально заталкивает шокированную меня в атмосферу полнейшего хаоса. Я к подобному никогда отношения не имела. Меня и оглушает шум, и удушают запахи, и захлестывают самые разные эмоции.
Даня ведет к конкретной компании. Они все выглядят… Я бы сказала, пугающе. Пирсинг, наколки, слишком откровенная одежда, расфокусированный взгляд и хмельные улыбки – все это вызывает дрожь.
Не то чтобы я имею предвзятое отношение к жизни. Знаю, что нельзя судить человека лишь по внешнему виду. Но все же… Надеюсь, это не какой-то наркопритон.
Мне достается место на диване, рядом с какой-то девушкой. Ей меня Шатохин, судя по всему, и доверяет. Потому как, представив нас, уточняет, указывая на меня:
– С ней все должно быть нормально.
Арина кивает.
Во входную дверь то и дело кто-то тарабанит. Это слышно даже сквозь разрывной ритм рока. И на это никто не обращает внимания. Вообще никто.
Мы выпиваем. Я словно в какой-то параллельный мир попала. Стараюсь держаться наравне со всеми. Опустошить стопку, конечно, не могу. Но пригубляю каждый раз, когда ребята поднимают свои рюмки.
Шатохин, и правда, вскоре уходит с одной из девчонок. Уводя ее из комнаты, подмигивает мне, заставляя краснеть. И жестом указывает, чтобы я держалась Арины. Она неплохая девчонка. Мне нравится. Хотя, возможно, тут свою роль играет опьянение, которое меняет сознание, делая меня беззаботной.
– Потанцуем? Люблю эту песню, – зовет Арина.
– Давай, – легко соглашаюсь я.
Только вот, когда мы оказываемся в центре комнаты, меня охватывает какая-то неожиданная скованность. Тело ощущается тяжелым и слабым. Двигаться так, как бы я хотела, не получается.
Поворачиваюсь к двери и все понимаю. Там стоит ОН… И выглядит так, будто у меня, черт возьми, неприятности. Огромные неприятности.
Шарашит взглядом, как молниями. Это настолько мощно и пронзительно, что в моем организме моментально восстают все защитные функции. Помутнение в сознании. Голова кругом. И эмоции навынос. Внутри меня им мало места.
Зреет ураган. Нужно найти укрытие и затаиться. Но я не могу.
Не хочу этого избегать.
Я не трусиха.
___________
*История Даниила Шатохина в дилогии "Запрет на тебя", "Сжигая запреты".
12
Хочу, чтобы ты не смел обо мне даже думать!
© Соня Богданова
Первой разрываю зрительный контакт. Но даже отвернувшись, ощущаю уже привычный, стремительный и мощный прилив энергии. Скованность и стеснение пропадают мигом. Меня поджигает как петарду. Пока потихоньку горит фильтр, я чувствую себя заряженной на неизбежное счастье. И причина грядущего взрыва вовсе не в том, что
