Создатель Призраков - Дэн Абнетт

Через мгновение машина пискнула и вывела на под­свеченный голубым светом дисплей данные.

— Мы в лесном кратере под номером К-7-75, при­мерно в сорока километрах на север-северо-восток от границы города Нерон. Ваша оценка была верной, май­ор. Мы действительно в тылу врага и к тому же в весь­ма негостеприимных краях. Лесная чаща окружает нас радиусом в восемь километров, а сама эта выгребная яма примерно километр глубиной. Так что нам пора шевелиться.

— Шевелиться? — переспросил Фейгор. — Комис­сар… мы можем установить и запустить аварийный маяк.

— Нет, не можем, — сказал Мерайн, показывая оплавленные останки маяка.

— Да и если бы мы могли, Фейгор… — печально покачал головой Гаунт. — Примерно в пятидесяти ки­лометрах к югу от нас части Имперской Гвардии ве­дут массированный штурм города. Там умирают тыся­чи. Каждый корабль, каждая машина и каждый солдат участвует в атаке. И там некого отправить на поиски. Напомню: на вражеской территории — горстки поте­рянных душ вроде нас с тобой. Наверняка нас уже спи­сали в потери. К тому же над нами кипит колдовская буря. Никто не сможет нас найти, даже если захочет.

Роун сплюнул и ругнулся.

— Так что будем делать?

Гаунт невесело улыбнулся:

— Посмотрим, как далеко мы сможем уйти. Уж луч­ше так, чем сидеть здесь и ждать смерти.

Прошло всего пятнадцать минут, и выжившие бы­ли собраны, их раны обработаны. Все оружие и эки­пировку, которую удалось достать, разделили между гвардейцами. Майло и оглушенный второй пилот по­лучили по лазерному пистолету и несколько запасных батарей. Обел и только что освобожденный Бреннан лежали без сознания на носилках.

Роун мрачно посмотрел на комиссара и кивнул в сторону раненых.

— Нам следует быть… милосердными к ним.

— Мы понесем их с собой, — отрезал Гаунт.

Майор сокрушенно покачал головой:

— При всем уважении, не пройдет и часа, как они умрут в дороге. Нам придется отрядить четверых здо­ровых бойцов, чтобы нести носилки.

— Мы не оставим их, — повторил Гаунт.

— Если вы их закрепите на каком-нибудь карка­се, я смогу унести их обоих, — задумчиво произнес Брагг. — Лучше уж я понесу их, чем целых четыре человека.

Мерайн и Фейгор установили носилки на тре­угольную раму из дерева, и Брагг взвалил ее на плечи. Орудуя своим серебристым танитским ножом, Кафф­ран соорудил на раме удобные ручки из мягких стеб­лей.

— Только на скорость не рассчитывайте, — пред­упредил Брагг.

Однако он вполне успевал нести свою ношу за от­рядом, расчищавшим путь в зарослях.

Гаунт еще раз сверился с топографом, пытаясь бо­лее подробно изучить окружение.

— Интересно, — пробормотал он. — В четырех ки­лометрах к востоку отсюда расположено какое-то стро­ение. Возможно, какая-то старая ферма или что-то по­добное. Она могла бы послужить для нас неплохим укрытием. Взглянем, что там.

Комиссар был вооружен лазганом одного из по­гибших гвардейцев. Свой цепной меч он передал Роуну.

— Ведите нас, майор, прошу, — произнес он.

Роун встал во главе колонны и начал прорубать путь сквозь густой сырой лес.

Призраки Танит продвигались сквозь внешние ком­плексы города-улья. Они спустились по склону защит­ной дамбы и вышли на разбитый феррокрит шестипо­лосного шоссе.

Дорога была забита остовами машин, между ними полыхали огненными завесами огромные лужи машин­ного масла. Корбек приказал гвардейцам наступать, и они шли вперед мимо регулировочных панелей, на ко­торых все еще мерцали цифры скоростных пределов и указатели направлений. Под ураганный огонь они на­чали штурм большого жилого блока на дальней сторо­не дороги.

Плакаты, которыми были увешаны коридоры домов рабочих, призывали местных жителей выполнять нормы на работе и славить Императора каждый день. Когда штурмовые отряды ворвались в жилой блок, их встре­тили не только плакаты, но и рукопашная схватка с вра­гом, которого имперские солдаты смогли впервые уви­деть в лицо. Люди, извращенные Хаосом. Сектанты, чьи тела были изменены, искажены. Большинство из них были одеты в черные прорезиненные комбинезоны рабо­чих улья, теперь покрытые символами Хаоса. Их головы и лица скрывали серые капюшоны и затемненные ма­ски-экраны. Более того, они были неплохо вооружены.

Вестибюли и холлы были завалены трупами, пол по­крывало битое стекло и пластиковые обломки. В некото­рых помещениях ярились пожары. Воздух был наполнен раскаленным добела пеплом, падающим, словно снег.

И кругом были мухи. Темные жирные мухи.

Стреляя на ходу, Корбек палил налево и направо, в дверные проемы и сквозь тонкие пластиковые перегородки, срезая окружавших его врагов.

Его прикрывала огневая команда — Ларкин, Сут, Варл, Маллор, Дюркан и Биллад. Ларкин время от времени стрелял из своей винтовки, его прицел, как всегда, был безупречен. Но Корбек знал, что из-за бури снайпер, как никогда, был близок к срыву. Сут, воору­женный мелтаружьем, пробивал отряду путь.

Сгустки огня и лазерные лучи летели им навстречу. Биллад вздрогнул, прошитый сразу несколькими вы­стрелами, повалился на стену и сполз на пол.

Корбек ответил длинной очередью в дымное облако впереди.

Мухи продолжали жужжать вокруг них.

Переговоры на радиоканалах оглушали не хуже пе­рестрелки. Гвардейские части начали пробивать плац­дармы в городе. Объединенные силы Пятидесятого Ко­ролевского Вольпонского и Тринадцатого и Шестнадца­того Раймийских полков стальным кулаком врезались в рудоплавильное сердце города. Там, в гулких ангарах судостроительных верфей и сухих доков, они сошлись с главными моторизованными частями противника в колоссальном танковом сражении. Слухи утверждали, что батальон Латтарийских Боевых Псов и космические десантники ордена Гвардии Ворона пробились на выс­шие уровни, непосредственно в шпиль Администратума.

Но окончательная победа казалась теперь чем-то очень далеким. Особенно учитывая психическую бу­рю, которая фактически отрезала приток подкрепле­ний. Да и вообще отрезала войска от флота.

— Прикрытия с воздуха не намечается? — крикнул Корбек сквозь треск лазерных зарядов.

— Эскадрильи «Мародеров» выбыли из боя, сэр, — ответил по внутреннему коммуникатору связист Раг­лон. — Командование флота отозвало их из-за бури. Колдовство Хаоса не позволяет им ориентироваться.

Корбек поднял глаза на кипящее в небе фиолето­вое марево. Какие уж там самолеты, он и сам едва ориентировался в пространстве. В такой близости от проявлений Хаоса его собственные ощущения под­водили его. Он едва удерживал равновесие, его тош­нило, в виски настойчиво стучала боль. Страх му­рашками гулял по коже, иглой ввинчивался в мозг. Он боялся подумать о том, что ждало его там, впе­реди.

Он знал, что с его солдатами происходит то же са­мое. У нескольких уже пошла носом кровь. Другие со­дрогались в приступах тошноты.

И все же они двигались вперед, продираясь через мрачные жилые башни и рабочие блоки. Здесь, в этих старых грязных пристанищах самых бедных рабочих, в каждой комнате кипела схватка лицом к лицу, с но­жами и пистолетами.

Корбек думал, что комиссар гордился бы ими сей­час. Призраки показали, на что способны. Полковник выплюнул муху и постарался хоть вслушаться в бес­конечный поток радиосигналов. Командование фло­та повторяло свой основной приказ: до тех пор пока вражеские псайкеры не будут нейтрализованы, флот не сможет высадить подкрепления — никого из тех пяти миллионов гвардейцев, ожидавших высадки на орбите в десантных челноках — или обеспечить воз­душное прикрытие. Судьба битвы висела на волоске.

Полковник смахнул еще одну муху. Теперь воздух совсем сгустился от насекомых, гари и пепла. Запах стоял просто невыносимый. Колм Корбек глубоко, су­дорожно вздохнул. Он знал, что все это значит: они были близко к чему-то очень и очень плохому. К че­му-то, рожденному Хаосом.

— Всем быть начеку, — предупредил он свой отряд по внутренней связи. — Мы приближаемся к настоя­щему гнезду зла.

Продираясь сквозь облака роящихся мух, огневая команда наступала по коридору, усеянному осколками прозрачного пластика и рваной бумагой. В вестибюле под ними кипела яростная рукопашная битва, отзы­вающаяся криками и беспорядочными пистолетными выстрелами. Что-то взорвалось примерно за километр от них, сотрясая землю.

Корбек добрался до поворота и жестом приказал гвардейцам отойти.

Его отряд укрылся в дверных проемах как раз во­время. Мощная очередь из тяжелого пулемета проши­ла старую лестницу, уничтожая ступени, срывая ста­рые панели со стен.

Оглянувшись, Корбек заметил, что Ларкин едва слышно шепчет какую-то имперскую молитву. Навер­няка это была клятва верности Императору, которой их научили еще дома, на Танит.

Дома…

«Этот мир тоже когда-то был чьим-то домом», — вернул себя в жестокую реальность Корбек. Старый тусклый коридор в старом тусклом шпиле, куда покор­ные, уставшие рабочие возвращались со смены на за­водах улья, чтобы готовить скудный ужин для своих измученных детей.