Агония обреченных - Анатолий Кулемин

— Мистер Уилсон, вы забыли, что мы приехали с ним вместе. Это, во-первых. А во-вторых… Зачем ему сейф, кто полезет к нему в стол в его отсутствие? — Бредли пожал плечами. — Не понимаю, почему он до сих пор не поставил вас всех в известность?

— Значит, не пришло еще время, — отрезал Тирадо и тут же предложил: — Мистер Бредли, не желаете поупражняться в стрельбе? Или вы ничего, кроме как писать рапорта, докладные и донесения, делать не умеете?

— А что, в самом деле, господа, давайте устроим соревнование? — с азартом встрепенулся Макбирни. — Выигравшему — приз… — он посмотрел на Уилсона. — У господина коменданта наверняка на складе есть спирт, а, мистер Уилсон?

— Не положено, — похоронил надежду Уилсон. — Придется вам, господа, в качестве приза довольствоваться колой.

К Макбирни Бредли зашел вечером; тот только что вернулся с обхода территории; проверял посты, осматривал исправность освещения; сейчас готовился принять душ. Макбирни был тем человеком, разговор с которым у Бредли не получался, он всегда уходил от прямых ответов, сам вопросы задавал тоже не впрямую, подходил к ним исподволь, профессионально. В плане Бредли ему отводилась особая роль.

— Не помешал, мистер Макбирни?

— А-а… столичный гость… Проходите, мистер Бредли. — Макбирни снял с плеча полотенце и небрежно бросил его на спинку дивана. Бредли отметил про себя его красивую, атлетически сложенную фигуру спортивного гимнаста: в меру и пропорционально развитые мышцы; повседневно это скрывал свободный камуфляж; сейчас Макбирни был в шортах. — А я знал, что рано или поздно вы ко мне придете. Я ведь единственный с кем вы еще не нашли доверительного контакта. Даже с капитаном Тирадо сумели найти точки соприкосновения; даже в чем-то снискали его уважение. В вашем присутствии он прямо преображается. — Макбирни сделал приглашающий жест в сторону единственного кресла, сам сел на диван. — Прошу, присаживайтесь, вот только угостить мне вас нечем, спиртное в лагере запрещено.

— Правильно, что запрещено. Но ничего, скоро ваш карантин закончится, недолго терпеть осталось.

— И вы знаете, сколько продлится это «недолго» и пришли сказать мне, когда наступит это «скоро».

— Знаю. И скажу… — кивнул Бредли и испытующе посмотрел на Макбирни. — На счет доверительного контакта вы были правы только отчасти. Просто я не искал его, знал, что смогу найти в любое время. Мы ведь с вами профессионалы, не так ли?

Макбирни понимающе улыбнулся, тягуче поднялся с дивана, подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку виски; из настенного шкафчика взял два высоких стакана, плеснул в оба, добавил содовой и бросил по паре кубиков льда. Один стакан он протянул Бредли, со вторым вновь устроился на диван.

— Считайте, что уже нашли. — Макбирни чуть приподнял стакан. — Иначе виски я вам не предложил бы. Слушаю вас.

«Сейчас он считает меня, — понял Бредли, наблюдая за медлительными движениями Макбирни: за его неспешным вставанием, неторопливыми манипуляциями с бутылкой, за его задумчивостью, когда он делал свои доверительные признания, отметил при этом интонацию, с какой они были сказаны. — Давай, Макбирни, давай, думай. Чем больше ты будешь теряться в догадках, тем быстрее поверишь в мою предрасположенность и тем больше облегчишь мою задачу».

— Вы поняли все правильно… Я зашел к вам не просто на огонек. — Бредли покрутил в пальцах стакан, наблюдая, как играет виски, затем сделал маленький глоток. — Я пришел к вам за помощью. Сейчас я все объясню, и вы поймете, — добавил он в ответ на недоуменный взгляд Макбирни. — Дело в том, что мне известно о готовящейся операции на острове, равно как и о базах подготовки кубинских эмигрантов в Гватемале и Никарагуа. Это известно и вам. Но вам — в отличие от меня — неизвестно где и когда будет проведена операция. Я же, зная это, вижу ряд существенных недостатков, которые могут поставить под угрозу ожидаемый успех. А понимая это, считаю своим долгом высказать соображения, и по возможности предотвратить допущение возможных ошибок. А так как… — Бредли замолчал, делая вид, что подыскивает нужную формулировку, за него закончил его мысль Макбирни.

— А так как высказывание подобных соображений не входит в рамки вашей компетенции, вы решили сделать это через меня. Вы не входите в контингент подготовки участников операции, я вхожу, мне — позволительно. Я прав?

— Совершенно.

Макбирни пил виски, цедя, не отрывая пристального недоверчивого взгляда от Бредли, но тот смотрел открыто.

— Ну, допустим… — нарушил он наконец затянувшуюся паузу. — А откуда мне стало известно о времени и месте проведения операции? Ведь если я напишу такой рапорт и передам его по команде, меня обязательно об этом спросят, а мой ответ неминуемо подставит вас.

— Вот! — Бредли «кольнул» указательным пальцем, допил виски и подставил стакан Макбирни. — Налейте еще, если не жалко, конечно.

Макбирни хмыкнул, плеснул из бутылки ему и себе.

— Благодарю. Чтобы не подставить меня, вы отдадите рапорт Роучу только после его возвращения и только после того, как он объявит вам эту информацию.

На раздумья Макбирни взял еще не меньше минуты; приняв решение, достал из куртки записную книжку и ручку:

— Диктуйте. Текст я скомпоную потом.

Бредли удовлетворенно кивнул; пока все шло по плану; Макбирни стал брать его «речь» под запись. Вот только то, что он стал делать это в записной книжке, а не на отдельном листе, из плана несколько выбивалось. Этот лист, по задумке Бредли, в дальнейшем должен был пропасть. Сейф отсутствовал не только в комнате Роуча, их не было ни у кого, а проникнуть в жилище, которое запиралось чисто символически, труда особого не составляло. В зависимости от складывающихся обстоятельств факт пропажи текста с конфиденциальной информацией Бредли хотел использовать. Как, этого он пока не знал, но страховочный вариант был ему нужен. Если Вашингтон непременно потребует разоблаченного агента, он его получит.

«Ладно, записную книжку придется проработать; времени мало, но оно еще есть». Бредли поднялся из кресла и стал медленно расхаживать по комнате.

— Высадка десанта в районе города Тринидад, назначенная на восьмое — десятое апреля, имеет ряд существенных недостатков, которые могут привести к провалу операции, — продолжая расхаживать взад-вперед, стал диктовать Бредли. — Первое: теряется момент внезапности, гарантирующий успех любой операции на девяносто процентов, так как, если в городе находятся части кубинских сил обороны — а они наверняка там есть — то непременно вступят в бой с десантом сразу же и не дадут провести операцию быстро с минимальным количеством потерь. Правительственные войска немедленно будут оповещены о начале вторжения. Второе…

Макбирни записывал старательно, даже склонив чуть набок голову, писал, однако, быстро, диктовку Бредли не прервал ни разу — успевал.

— И наконец, последнее… Если не удастся сохранить в тайне участие в операции США, то большое количество жертв среди гражданского населения города — а при ведении боевых действий они неизбежны — на карту будет поставлен престиж Америки в глазах всех стран мира; даже дружественных. Все.

Бредли прекратил хождение, допил виски и сел в кресло. Макбирни поставил точку и стал перечитывать все заново; вникая и осмысливая. Закончив читать, закурил, кивком показал на пепельницу, предлагая Бредли сделать то же самое. Сам же он подошел к окну, раздернул тяжелые портьеры (точно такие же висели и в комнате Бредли, и у всего преподавательско-начальствующего состава; видимо, комендант не захотел утруждать себя выбором разнообразия ассортимента) и распахнул его.

Где-то совсем рядом громко прокричала какая-то птица, затем, сорвавшись с дерева, улетела; Бредли хорошо слышал хлопанье ее крыльев.

«Большая, наверное… Таких и нет у нас; тропики. Хотя почему нет? Орлы, аисты, та же сова… — Бредли откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. — У нас… Как же давно я не был дома. Дашка… Какая ты сейчас? Уже зрелая женщина, была ведь совсем девчонкой. А я уже старый; виски седые… Не повезло тебе с мужем… уж прости…»

— Вы воевали? — обернувшись, спросил Макбирни. Он закончил осмысливание сути того, что продиктовал ему Бредли, и прочувствовал всю глубину и важность услышанного и записанного им. А поняв это, испугался: просчеты были явными, они лежали на поверхности, операция действительно стояла под угрозой провала.

— И даже имею награды.

— Я тоже награжден, — кивнул Макбирни; он закрыл окно и вернулся на диван. — За одну операцию при высадке в Нормандии меня даже удостоили «Серебряной Звездой». А здорово в ту зиму они нам дали; драпали аж восемьдесят миль. Хотите еще виски?

— Вы имеете в виду их «Арденнскую операцию»? — Бредли, подавшись вперед, подставил стакан. — Здорово… Если не считать ее ошибкой. А почему вы меня спросили?