Горький берег солёного моря (СИ) - Крылова Татьяна Петровна

"А во-вторых… — Василий вздохнул. — Во-вторых, нет никакого смысла возвращаться сейчас домой…"

Что станет он делать там? Еще утром молодой человек думал о встрече с невестой, о свадьбе, о совместной жизни с Анной. Но теперь он знал, что купец продал свою дочь князю Леониду. Он не сможет быть с любимой. Да и Анне совсем не нужно узнать сейчас, что он вернулся. Ничего кроме горя это знание ей не даст: теперь она замужняя женщина.

Уже совсем стемнело. Пора было возвращаться к Тамаре и ее новорожденной дочери.

Василий вновь вздохнул. На сердце его было очень тяжело. И все же кое-что не могло не радовать: Анна вышла замуж за старого князя, которого едва знала. Вряд ли она могла полюбить. А значит, Василий мог продолжать верить в то, что она все еще любит его.

Глава 10 (Анна)

За прошедший год Анна разучилась вставать рано. Проснувшись, она всегда сразу звала служанку и просила, чтобы та раздвинула шторы и открыла створку окна, если позволяла погода. Потом отсылала Фаину и могла еще целый час провести в кровати, прислушиваясь к шелесту листвы, пению птиц за окном, к разговорам слуг, приводящим в порядок двор после непогоды.

Из комнаты Анна выходила к завтраку, а иногда случалось так, что даже опаздывала. Но князь Леонид никогда не ругал ее, хотя все же поглядывал косо. Он говорил, что именно в ее возрасте надо наслаждаться жизнью, а вставать рано она еще успеет.

Во время еды старый князь говорил мало. Зато после приемов пищи, если не отправлялся вздремнуть в своем кабинете, частенько просил Анну составить ему компанию и развлечь его беседой.

Беседы между мужем и женой никогда не проходили на равных. За минувший год ни Анна, ни старый Леонид так и не привыкли к друг другу настолько, чтобы быть именно супругами. Князь частенько поучал Анну. Девушка же не смела с ним спорить, возражать ему. Наблюдавший за этими разговорами со стороны Олег всякий раз приходил к выводу, что его отец общается всего лишь со своей внучкой.

Несколько раз молодому князю приходилось уезжать по делам поместья. Когда такие поездки были короткими, Олег покидал дом с легкостью, не думая о плохом и грустном. Но бывало, что поездки длились неделю или две. Тогда молодой человек уже накануне становился молчаливым, почти ничего не замечал вокруг и постоянно что-то требовал от прислуги.

— Олег, не стоит беспокоиться. Мы не маленькие дети — справимся с хозяйством, — как могла, успокаивала его Анна.

— Я не о хозяйстве беспокоюсь, — вздыхал в ответ Олег. — О вас с отцом. Как бы вы, матушка, не заболели от одиночества. Как бы князь…

Молодой человек никогда не договаривал фразу до конца. Да это и не требовалось. Все в усадьбе отлично понимали, чего больше всего опасался князь Олег: отец его был стар и в последнее время болел все чаще и чаще.

Анна к состоянию мужа относилась спокойнее. Все же она не была к нему так привязана, как родной сын. Но и она частенько смахивала с глаз слезинки, когда невольная мысль о скором расставании с супругом мелькала в ее голове.

Такие же слезинки блестели в уголках глаз девушки и в те минуты, когда она вольно или невольно вспоминала родной дом. После свадьбы она ни разу не виделась ни с сестрой, ни с родителями. Много раз она пыталась вырваться к ним хоть на пару дней или устроить их приезд в усадьбу. Но старый князь только отрицательно качал головой и едва слышно приговаривал:

— Ни к чему это. Ни к чему такое беспокойство.

Из уважения к нему, Анна не спорила с мужем, не напоминала, что он препятствует ее встречи с самыми близкими для нее людьми. Девушка не говорила ни князю Леониду, ни Олегу, что подобные запреты просто нечестны и глубоко ранят ее.

Анна часто писала письма домой. Описывала свою жизнь, происходящее с ней, интересовалась делами дома. К ее большому сожалению, ответные письма были очень коротки, а иногда родители или Марина и вовсе ограничивались открыткой по случаю праздника.

Однажды Анна пожаловалась Олегу на то, что совсем не понимает поведения своих родных.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Быть может это от того, что они обиделись на меня? Или у них что-то нехорошее случилось, и они боятся мне об этом сказать?

— Они пишут. Значит, живы, — со вздохом ответил Олег, заметно погрустнев.

Разговоры о письмах были нежелательной темой для разговоров, по его мнению. Ведь прошло почти два месяца с тех пор, как князь набрался смелости и написал письмо сестре. Ответного письма от Юлии он до сих пор не получил.

Не получил письма Олег и позже. И состояние неопределенности, в котором пребывал он в последнее время, настолько сильно давило на него, что накануне он преподнес своей названой матери, пожалуй, лучший за всю ее жизнь подарок на именины:

— Завтра с утра я поговорю с отцом и постараюсь убедить его, что вам необходимо съездить домой. Повидаться с родителями и сестрой. Так же прошу принять мои извинения, Анна. Я давно должен был все понять.

Девушка широко улыбнулась и в тот же миг бросилась обнимать Олега — настолько сильной была ее радость. Ощущение счастья все еще не покинуло ее и утром восьмого августа, когда она открыла глаза.

Утро было раннее, совсем не похожее на те, которые встречали ее в предыдущие дни. Солнце только-только выползло на небосвод и, должно быть, еще само позевывало. Привычно позвав Фаину, Анна совсем не удивилась, что ее горничной еще нет. Откинув одеяло, девушка спустила ноги на прохладный пол и направилась к умывальнику.

Приведя себя в порядок, Анна выбрала и надела платье. Причесать волосы без посторонней помощи оказалось немного сложнее, но прежние навыки были еще не до конца растеряны, так что и с этой задачей молодая княгиня справилась.

Ей хотелось петь и танцевать!

Понимая, что снаружи комнат ее никто не ждет, Анна заставила себя сесть в кресло в гостиной и взять в руки книгу. Девушка даже прочитала пару страниц, но потом мысли ее оказались полностью заняты предстоящей поездкой, и в книгу она смотрела лишь по привычке. Предвкушая встречу с родными, Анна думала, какие гостинцы стоит привезти каждому из них.

Так девушка и просидела около часа, не заметив вовсе, как пролетело время. Всеми своими мыслями и чувствами она уже стояла на пороге не слишком любимого, но все же родного дома. Уже поднимала руку, чтобы постучать в дверь…

— Госпожа? Вы уже встали? — вырвал ее из мечтаний голос Фаины.

Анна вздрогнула, выронила книгу. Горничная тут же подбежала, чтобы ее поднять.

— Простите, я не думала, что вы так рано подниметесь, госпожа, — пролепетала служанка.

Княгиня уловила какие-то странные нотки в голосе девушки. Словно Фаина старательно пыталась сдержать… его дрожь?

— Фаина, ты плачешь? Почему? Что случилось? — поинтересовалась Анна.

Зная, что горничная может попытаться уйти от ответа, девушка схватила служанку за руку, вынуждая повернуться к себе. К ее удивлению, Фаина не попыталась ничего скрыть. Она уже открыла рот, чтобы ответить, как вдруг глаза ее наполнились слезами:

— Ночью князю Леониду стало плохо. Вызвали доктора. Он сказал, что надежды нет…

Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Почему меня не разбудили? — спросила она каким-то чужим голосом.

— Их сиятельство не велело, — сквозь слезы ответила служанка.

Не медля больше ни секунды, Анна выбежала из комнаты. Через пару минут она уже стояла возле двери в спальню мужа, чуть наклонившись вперед, шумно и глубоко дыша. Должно быть девушка произвела слишком много шума, когда подбежала к двери, потому что дверь в спальню открылась и на пороге появился не слишком довольный происходящим Олег. Когда молодой князь увидел Анну, недовольство на его лице сменилось удивлением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что вы тут делаете? — спросил Олег, закрыв дверь в спальню.

— По-вашему, я могу быть где-то еще?

Восстановив, наконец, дыхание, Анна набросилась на Олега с обвинениями:

— Почему меня не разбудили? Почему не рассказали все ночью?