Фредди и большой шурум-бурум - Дитлоф Райхе

Вдруг что-то грохнуло так, что у меня задрожала клетка. Я пулей вылетел из домика. Перед книжными полками стоял мастер Джон. А на полке рядом с моей клеткой теперь стояла — пишущая машинка.

Неужели он догадался о моей заветной мечте? Может быть, он придумал какой-нибудь хитрый трюк, чтобы я мог самостоятельно пользоваться его пишущим инструментом?

— Прости, что разбудил тебя! — сказал мастер Джон. — Мне нужно было убрать эту развалюху со стола. А то там места совсем нет.

Вот так и разбиваются надежды. Никому нет дела до моих страданий! Интересно, а зачем мастеру Джону вдруг понадобилось место на столе? Что он затеял?

Мастер Джон тем временем исчез из комнаты. Я слышал, как он открыл входную дверь, но почему-то не запер ее на ключ, а просто притворил и побежал вниз по лестнице. Через некоторое время снова послышались его шаги. Теперь он поднимался. Только как-то странно он идет. Едва ноги передвигает и пыхтит. Наконец он взобрался на свой этаж. Вот вошел в квартиру. Бах! Дверь в кабинет с шумом распахнулась, и мастер Джон ввалился в комнату с огромной коробкой. Кряхтя, он поставил ее на пол и снова куда-то умчался. На коробке было нарисовано множество каких-то значков и букв. Слова-то все какие непонятные! Что такое, скажите на милость, «монитор»? Опять мастер Джон что-то тащит! Слышу, как он тяжело поднимается и опять пыхтит. На сей раз он притащил коробку поменьше. Ее он поставил на маленький столик. После этого мастер Джон сделал еще один заход и принес еще три коробки — одну небольшую, одну плоскую и одну совсем маленькую. Их он сгрузил на письменный стол. Справившись с этим, он сел, устало вздохнул и уставился на коробки.

Ну, и чего мы сидим? Давай распаковывай товар!

Мастер Джон начал с большой коробки. Сначала он извлек оттуда целую кучу белых пористых штуковин, а потом некий предмет, который и был, судя по всему, монитором. Этот монитор был очень похож на телевизор. Мастер Джон водрузил его на письменный стол. Из второй коробки он вытащил серый металлический ящик, который он отправил на маленький столик. После этого он перешел к последним трем коробкам. Среднюю и маленькую он пока отложил и взял в руки плоскую. Из нее он вытащил что-то такое длинное… И это длинное отдаленно напоминало пишущую машинку!

Зазвонил телефон.

— Алло?

Пока мастер Джон разговаривал по телефону, он держал длинную штуку в руках, и я хорошенько мог ее рассмотреть.

— Да, спасибо. Я только что его распаковал.

Новая пишущая машинка была, в отличие от старой, не черной, а серой. К тому же она была какая-то совсем плоская. И куда же тут засовывать бумагу?

— Нет, не помешаете. Заходите, пожалуйста.

В остальном же она мало чем отличалась от старой машинки. Те же буквы, те же ряды, только вот кнопки не круглые, а квадратные и буквы на них более ясные.

— Вот оно что. Я понимаю. Да. Хм. Но мне кажется, что он уже тут привык. Еще один переезд вряд ли пойдет ему на пользу.

Но что это меняет? Старая машинка, новая машинка… Какая разница, если у меня все равно никогда не хватит сил самому нажимать на кнопки.

— Да, конечно, я понимаю, Софи очень хочется, чтобы он вернулся к ней. Да, разумеется. До встречи.

Мастер Джон положил трубку.

Он что-то сказал о Софи? Неужели она опять собирается к нам в гости? Надеюсь, она не сломает себе тут шею среди сплошных коробок, картонок и белых штуковин.

Мастер Джон перешел теперь к проводам. Вот он соединил пишущую машинку с монитором, монитор с металлическим ящиком, а ящик с розеткой в стене. Разобравшись с проводами, он сел, достал из коробки какую-то книгу и углубился в чтение. Через некоторое время он поднялся, извлек из маленькой коробочки еще один неопознанный объект, который напоминал лапу сэра Уильяма, только чуть побольше и серого цвета. Эту лапу он присоединил к плоской пишущей машинке и положил рядом. После этого он снова уткнулся в книгу. Он все читал и читал. Читал и читал. Я думал, что он уже никогда не кончит читать. Как будто специально решил помучить маленького хомяка, который уже умирал от любопытства!

Но тут мастер Джон подскочил, задумался на секунду и ткнул пальцем в какую-то кнопку на плоской машинке. Большая кнопка справа, неизвестно зачем отметил я про себя. Раздался мелодичный звук, что-то загудело, зажужжало, и монитор стал светлым. По нему шли теперь какие-то загадочные крючки и закорючки. Мастер Джон потянулся к кругляшке, напоминавшей лапу сэра Уильяма, и я услышал пощелкивание. Опять по монитору побежали какие-то мухи, но потом все успокоилось, и поверхность теперь выглядела как чистый лист бумаги.

Мастер Джон сел как следует, выставил, как всегда, два пальца и со всего размаху как саданет по новой пишущей машинке! Его как будто обожгло. Во всяком случае, так казалось со стороны, потому что он тут же убрал свои пальцы и сидел теперь, положив руки на колени. Посидев так какое-то время, мастер Джон опять прицелился и легонечко нажал на две клавиши. На мониторе появились две черные буковки. Как на белом листе бумаги. Дело пошло. Мастер Джон бойко писал на новой машинке, а я…

Я сидел и смотрел, как он легко и изящно, без малейшего усилия нажимает на кнопочки. Я сидел и наслаждался. Потому что понял — это моя машинка. На ней я смогу научиться писать!

Вскоре я услышал, как Софи поднимается по лестнице. Честно говоря, мне сейчас было совершенно не до нее. С гораздо большим удовольствием я посмотрел бы, как мастер Джон перебирает кнопочки. К тому же мне надо было еще обдумать, как убедить сэра Уильяма, что в умении писать нет ничего предосудительного. Как нет ничего предосудительного в том, чтобы хотеть установить контакт с мастером Джоном.

Сегодня Софи, кажется, пришла не одна. Я слышу шаги еще какого-то человека. Судя по всему, взрослого.

В дверь постучали, и мастер Джон вышел в прихожую.

— Хэллоу, кид! — услышал я привычное. — Привет, Грегор!

Грегор? А он откуда взялся? Ах да… Правильно. Он должен был вчера вернуться с гастролей.

— Фредди! — Софи влетела в комнату, как ошпаренная. — Фредди, представляешь, мы поедем сегодня домой!

Мне так хотелось попрощаться с сэром Уильямом. И с мастером Джоном. Уж нашел бы какой-нибудь способ, как это сделать. Да и Энрико с Карузо я бы сказал на прощание несколько ласковых слов. Но Грегор с Софи с такой скоростью утащили мою клетку, что я даже пикнуть не успел.

В комнате Софи все осталось по-прежнему. На ее письменном столе все так же лежали тетради и ручки с карандашами, как будто к ним никто никогда не прикасался. Грегор поставил мою клетку на прежнее место. Софи устроила в честь переезда настоящий пир. Я получил на обед несколько хороших, жирных мучных червей.

Что и говорить, Софи самая чудесная девочка на свете.

Но ее комната была на этом свете самым тоскливым местом.

Я оказался в настоящей духовной пустыне.

Меня разлучили с моей новой пишущей машинкой.

Конечно, еще не известно, как бы я с ней управился, и управился ли вообще. Но пока я усиленно отгонял от себя эти мысли: зачем попусту расстраиваться? Вместо того чтобы заниматься сейчас делом, я сидел и тупо впихивал в себя жирных червяков. Что же мне теперь так тут и сидеть, набивая себе брюхо, и ждать, пока лопну от обжорства? Нет, такая перспектива меня совершенно не устраивала.

Нужно срочно что-то придумать и найти выход из сложившейся ситуации.

Ситуация, надо сказать, оказалась при ближайшем рассмотрении не столь уж драматичной. В конце концов, тут тоже есть книги. У мамочки, помнится, полки аж до потолка. Но как я, оставленный на произвол судьбы, буду доставать эти книги, было для меня загадкой. Пока.

— Фредди, ты рад, что снова дома?

Ну, разумеется. Я встал на задние лапы и попытался придать своей физиономии приветливое выражение.

Софи ведь ни в чем не виновата. Она хотела как лучше.

— Софииии! Подойди, пожалуйста, ко мне!

— Сейчас, мамочка!

Софи вышла из комнаты и оставила, по обыкновению, дверь не закрытой.

— Софи, о чем мы сегодня утром договорились? На каком условии мы разрешили тебе взять хомяка обратно?

Очень интересно. На каком же?

— Мы договорились, что я никогда не буду выпускать Фредди из клетки.

Привет горячий, мамочка! Мы с другом карандашом давно уже перечеркнули все твои условия.

— Правильно, а еще?

— А еще, что я всегда буду закрывать дверь в свою комнату.

— Правильно. И я очень прошу тебя впредь не забывать об этом. Поняла?

— Да, мамочка.

Софи вернулась в комнату и закрыла плотно дверь. Теперь она всегда так будет делать. Я оказался в ловушке. Я обречен торчать в этой комнате. Даже ночью мне будет не выбраться отсюда. А это означает, что…

— Да, Софи. Еще кое-что.

— Да, мамочка?

— Мне кажется, клетка нехорошо пахнет. Надо ее почистить. Лучше всего вытряхни старые опилки и насыпь свежие.