Попаданка в Академии Драконов - Эмилия Герт

— Марго, я предлагаю вам с Кэтрин пообщаться в следующий раз, когда она будет свободна. На сегодня я уже дал девушкам задание, и это отнимет у них весь остаток дня. Если ты не спешишь, можешь пройти в дом и выпить чаю. Меня прошу простить, много дел, — с этими словами Холдор мрачно кивнул ей и прошел в дом. От его хорошего настроения, улыбок и взаимного дружеского подтрунивания с сестрой не осталось и следа.

Марго сразу как-то сдулась, заспешила и, скомкано попрощавшись и напомнив мне, что ждет меня в следующие выходные к себе, ушла вдоль по аллее, высоко запрокинув голову. Мы с Элизой прошли в дом.

Меня не покидал вопрос, что за отношения связывали Марго и Кэтрин? Почему Марго так ревностно отнеслась к тому, что я забыла о вчерашнем приглашении? Были ли они с Кэтрин подругами или только планировали в будущем стать родственницами? Зачем Марго так настойчиво приглашает меня в гости? Что ей от меня нужно? Спрашивать об этом Элизу я не могла, так как подразумевалось, что я в курсе того, что со мной происходит. Я решила быть честной с Элизой хотя бы в своих чувствах:

— Я не хочу ехать к ней в поместье, но не смогла отказать, — призналась я, как только мы вошли в холл. Элиза посмотрела на меня долгим пристальным взглядом и, подхватив юбку, вслед за мной стала медленно подниматься по лестнице. После недавней беззаботной веселости она выглядела заметно погрустневшей и задумчивой.

— Раньше ты туда рвалась, Кэти. Мы мешали тебе, как могли, прости, ни разу не отпускали тебя одну, потому что не доверяли ни Марго, ни Валенсу, — искренне ответила Элиза. — Сейчас Холдор разозлился, но, думаю, на этот раз он не станет препятствовать твоей поездке. Хотя, никто не знает, что станет, и чего не станет делать Холдор, — улыбнулась девушка.

— Это верно, — мрачный голос от двери кабинета заставил нас обернуться. Холдор стоял в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку, — большие пальцы в карманах брюк, — и провожал нас пристальным взглядом.

— А подслушивать — нехорошо! — вскинулась на него Элиза. — А еще нехорошо лгать! Какой пример ты нам подаешь, старший брат?

Брови Холдора взлетели вверх, глаза удивленные, искренние и честные:

— Это когда я кого обманул? — вид у него был недоуменный и немного растерянный. Он подался вперед и встал у основания лестницы.

«А ведь он еще совсем молодой!» — вдруг, неожиданно для себя самой, поняла я. Обычно серьезный и надменный вид Холдора обманул и меня. Должность призывала его соответствовать образу ректора. А таким юным и по-мальчишески беззаботным я видела его впервые: широченные плечи, камзол расстегнут, руки в карманах брюк, волосы растрепаны — глаз не оторвать!

Мы развернулись. Я залюбовалась Холдором, и, поглощенная картиной, на короткое время оглохла и потеряла нить разговора. Качнулась на каблуке, обретая равновесие. Теперь, главное, отсюда не грохнуться!

— А кто сейчас обманул бедняжку Марго? — вернул меня в реальность через слой «ваты» в ушах ироничный возглас подруги. — Девочки загружены до вечера, — гениально воспроизведя тон брата, бесцеремонно и дерзко передразнила его Элиза. Это она зря, конечно. Так с ноги, да по болевым точкам. Нужно учить ее вовремя останавливаться.

Брови Холдора моментально взлетели вверх, затем сошлись в одну линию, подбородок поднялся еще выше, глаза сверкнули яростно и мрачно:

— Обед через пятнадцать минут, — эхо разнесло по холлу раскат грома. Только что молния не сверкнула. — После обеда берете учебник по снятию блокировок с ключевых энергетических узлов и садитесь зубрить и делать практические задания. Вечером проверю, — резко развернулся и стремительным шагом вернулся в кабинет. Массивная дверь захлопнулась со звуком пушечного выстрела.

— Ну… Элиза… Ну, зачем ты так? — почти шепотом призвала я подругу к порядку. — Ты проявила неуважение к брату, да еще в присутствии посторонних. Так нельзя, солнце.

— Ай, — беспечно махнула рукой девушка и прыснула, — отойдет. И ты — не посторонняя, — возмущенно округлила она глаза, потом вздохнула и улыбнулась. — Подуется немножко, конечно, и простит. Он же отходчивый, — хитро прищурилась. — С него нужно иногда пыль сбивать, чтобы не стал занудным сухарем.

— Валенс, ты заметил, как изменилась твоя серая мышь? — резкий голос Марго приобрел накал и угрожающую глубину. Она широкими шагами мерила комнату, и вино из ее крепко сжатого нервной рукой бокала грозило выплеснуться на дорожное платье и вытертый до дыр ковер некогда шикарной гостиной, но она не замечала этой мелочи. Если бы вино могло ей помочь, она выпила бы все из изрядно оскудевших, а когда-то приличных запасов домашнего погреба.

В последние годы поместье без управляющего не приносило дохода, лишь все больше и больше разрушалось и требовало вложений. Марго постоянно жила в академии, лишь изредка наведываясь в заброшенную деревню, а Валенсу заниматься хозяйством было утомительно и скучно. Вовсе не хотелось ему вникать в проблемы и тратить время и силы на их решение. Выслушивать жалобы арендаторов, разбирать счета и требования кредиторов, думать, чем заплатить прислуге — все это было так безотрадно и рутинно. Куда интереснее поехать на выходные в город, полный радостей и соблазнов, отдохнуть с красивыми девушками, в которых у него никогда не было недостатка.

— Да, она повзрослела, — Валенс перевернулся со спины на бок, наблюдая, как сестра заходит на десятый круг. Диван был удобным, но не на столько, чтобы долго лежать в одном положении. — Ты тоже не молодеешь, Марго.

— Курицы не становятся ястребами, даже, когда вырастают! — истерично взвизгнула сестра, вскинувшись на критическое замечание брата. Валенс бездумной репликой достаточно больно задел ее за живое. Но, она-то — Марго Маллс! — независимо от возраста, всегда сможет составить удачную партию. Смотря, что считать удачей, конечно. Сейчас все же сильнее прочего ее интересовал другой вопрос. — Что могло случиться в жизни этой курицы, что повлекло за собой такие метаморфозы?

Валенс только тяжко вздохнул и пожал плечами. У него не было ответов на риторические вопросы сестры, да и размышлять на эту тему ему вовсе не хотелось. Новая горничная, принятая на место сбежавшей, оказалась горячей штучкой, — рыжая бестия! — и он не спал с ней всю ночь. При одном воспоминании о ней на лице Валенса расцветала блаженная, довольная улыбка.

Теперь вот, разбуженный и вытащенный из постели так