Штрафбат. Закарпатский гамбит - Юрий Гайдук

– Что нового по радисту?

Почувствовав напряженность в голосе генерала, Тукалин невольно откашлялся.

– Ничего нового доложить не могу. Час назад находился в своем доме. Наблюдение круглосуточное.

Карпухин качнулся с пятки на мысок и вдруг резко крутанулся лицом к лейтенанту.

– Круглосуточно, говоришь? – И вдруг каким-то резким фальцетам: – А тебе известно, лейтенант, что наш радист имел контакт с «запасным вариантом»? А? Я… я тебя спрашиваю! Чего молчишь?

– Этого… этого не может быть, – охрипшим от волнения голосом произнес Тукалин.

– Не может, говоришь? – впился в его лицо осатаневшим взглядом Карпухин. – А вот это что, по-твоему?

Он шагнул от окна к столу, выхватил из верхнего ящика лист бумаги с дешифровкой.

– А это… это что, по-твоему, не доказательство контакта?

Чувствуя, что у него пересохло во рту, Тукалин все так же хрипло произнес:

– Я… я не понимаю… товарищ генерал. Если можно, объясните, пожалуйста.

– Поймешь! Сейчас ты у меня всё поймешь, – уже чуть ниже тоном просипел Карпухин и буквально в двух словах изложил основные позиции последнего радиоперехвата. Замолчал и уже совсем тихо, словно из него, как из футбольного мяча, выпустили весь воздух, спросил: – Теперь-то, надеюсь, всё понятно?

Тукалин молча кивнул головой.

– В таком случае объясни мне, как это могло произойти. Я имею в виду негласный контакт радиста с «запасным вариантом».

Окончательно растерявшись и не зная, что говорить, и в то же время понимая, что надо что-то отвечать, Тукалин открыл было рот, и в этот момент сам Карпухин пришел ему на помощь:

– Ладно, не будем кота за яйца тянуть, давай-ка перейдем к делу. Что делал Драга с момента предпоследнего выхода на связь, куда ходил и с кем конкретно находился в контакте? Даже в самом кратковременном.

Тукалин наморщил лоб, поминутно припоминая маршрут передвижения Стефана Драги по городу и те точки, где он мог бы перекинуться парой слов или же передать записку своему партнеру. Наконец произнес не очень-то уверенно:

– Если говорить о каждом его шаге, то схема маршрута и тех контактов, которые были при этом, выглядит следующим образом. В восемь тридцать утра Драга вышел из дома и пешком направился в центр города. В его руках была холщовая сумка, с которой он обычно выходит за покупками на базар. На этот раз в ней были его старые туфли, которые он сдал в починку в сапожной мастерской, которая находится в самом начале Краснопартизанской улицы.

– Кто-нибудь из наружки был в это время в мастерской? – насторожился Карпухин.

– Так точно, младший лейтенант Ступка, который с самого первого дня введен в группу Новикова.

– И что?

– Да вроде бы никакого контакта не было, – не очень-то уверенно ответил Тукалин. – Из рапорта младшего лейтенанта Ступки следует, что к Стефану Драге вышел мастер, покрутил в руках сильно изношенные туфли и, пообещав починить их через два дня, вернулся за свою перегородку.

– Они еще о чем-нибудь между собой говорили?

– Нет.

– Так, что дальше?

– Далее он зашел в парикмахерскую, что на той же улице, и, простояв очередь из четырех человек, сел в кресло и попросил подстричь его под «полубокс».

– Та-ак, это уже интересно. И кто же мастер, к которому сел Драга?

– Средних лет женщина, судя по всему, первоклассный мастер, которая минут пятнадцать колдовала нал прической нашего клиента, и он вышел из парикмахерской уже совсем другим мужиком.

– Контакт?

– Не знаю, – признался Тукалин. – Точнее говоря, сильно сомневаюсь, что эти «вариантом» могла быть именно она.

– С чего бы вдруг эти сомнения?

– Дело в том, что я раза три бывал в этой парикмахерской, дважды сидел в кресле у этого мастера, и уже по тем разговорам, которые она вела с людьми, можно поручиться, что она совершенно иного пошиба, нежели Стефан Драга.

Карпухин, как на больного, покосился на Тукалина.

– Ох, лейтенант, лейтенант! Если бы я не знал тебя эти два года и не ценил тебя как толкового опера, прямо сейчас послал бы тебя на передовую. Да знаешь ли ты, что толковые разведчики – это такие психологи и такие оборотни, что не приведи господь. И я самолично еще до войны имел такие неприятности из-за подобных мастериц и мастеров, что тебе и в страшном сне не приснится.

– Так в чем же дело? – буркнул обиженно Тукалин. – Отправляйте на фронт.

– Ишь ты, «отправляйте на фронт», – скривился в ухмылке Карпухин, – а я здесь буду младшим лейтенантам сопли подтирать. Ладно, сейчас не время и не место ликбез разводить, переходим к теме. С кем он еще вступал в контакт?

Приглушив в себе обиду на генерала, который ему, уже признанному смершевцу, стал вправлять мозги относительно азбучных истин, Тукалин вернулся к прежнему ровному тону:

– После того как Драга покинул парикмахерскую, он направился на базар.

– До этого дня он часто выходил на базар?

Тукалин отрицательно качнул головой:

– Ни разу. – И пояснил: – За то время, что ведется наблюдение, только его старшая сестра дважды выходила на базар.

– Та-ак, это уже интересно, – вскинул брови Карпухин. – Тогда с этого места как можно подробнее.

Тукалин и сам догадывался, что визит Стефана Драги на городской базар заинтересует Карпухина более, чем посещение радистом той же парикмахерской или сапожной мастерской, оттого и подготовился к этому месту доклада более основательно, заставив ведущих наружное наблюдение оперативников до мельчайших нюансов и мелочей изложить буквально каждый, даже, казалось бы, мимолетный контакт объекта.

– Еще до того, как Драга окунулся в базарную сутолоку, он поздоровался с двумя женщинами, которые уже направлялись домой с покупками, спросил у одной из них о ценах на баранину и после этого направился в мясной ряд, где провел не менее получаса, останавливаясь и прицениваясь к ценам почти у каждого селянина.

– И ты уверен, что мясом да салом торгуют только крестьяне?

Тукалин на это только плечами пожал.

– Почему только селяне? Не исключаю, что среди них найдутся и местные, которые в сарайчиках свиней держат, чтобы себя прокормить, а на базар с мясцом, с колбасами да с салом в основном все-таки выходят хуторяне, которые могут себе позволить не только свиней откармливать для продажи, но и другую скотинку держать.

Заканчивая свой монолог, такой же «ликбезовский», как и монолог Карпухина относительно психологии опытного разведчика, Тукалин как бы отдавал должок генералу, в то же время стараясь удержаться на грани дозволенного.

– Ладно, закончили об этом, – хмыкнул Карпухин, – давай по существу.

Зная, насколько по-отечески к нему относится генерал, и порой даже пользуясь этим, Тукалин вновь пожал плечами:

– Так ведь и я о том же, товарищ генерал, но ведь это базар. И здесь не разгадаешь сразу, с кем мог быть настоящий контакт, а что просто так, пустышка. – Он хотел было еще что-то добавить, но Карпухин остановил его властным движением руки.

– С кем-нибудь еще он контактировал после того, как вышел с базара?

– Нет. Сразу же направился домой.

– Это точно?

– Товарищ генерал!..

– В таком случае возвращаемся на базар. Он там что-нибудь купил или только меж рядов прошелся?

– А как же! Отоварился так, будто гостей дорогих угощать собрался. В мясном ряду купил два кило баранины да копченого сала шмат, а в том ряду, где торговки овощами стоят, загрузил свою сумку репчатым луком, красным перцем да двумя вилками капусты. После чего выпил кружку пива в том ларьке, что рядом с базаром, и уже как бы с чувством исполненного долга направился прямиком домой.

– Говоришь «чувство исполненного долга»? – прищурился на старшего лейтенанта Карпухин. – Это ты от себя лично, как бы для красного словца говоришь или это выдержка из оперативного донесения?

– Товарищ генерал! – вздохнул Тукалин. – Я же не первый день в «Смерше», да опыт оперативной работы есть, так что полностью отдаю себе отчет в том, что говорю. И допускать в подобных вещах какие-либо вольности…

И он по привычке пожал плечами. Мол, я все-таки думал, что вы, товарищ генерал-майор, обо мне гораздо лучшего мнения.

– Ладно, проехали, – остановил его Карпухин. – И то, что наш объект с «чувством исполненного долга» вышел с территории базара, это очень и очень важно. Значит он именно на базаре вошел в контакт с «запасным вариантом», передал ему полученную от Вербовщика информацию вместе с заданием, и наш «запасной вариант», назовем его Селянином, тут же передал скорректированное задание мукачевскому резиденту. И это значит…

Карпухин покосился на Тукалина, видимо, ожидая, что тот подхватит его мысль, однако старший лейтенант молчал, и Карпухин вынужден был самостоятельно развивать неожиданную блеснувшую догадку:

– А это значит, лейтенант, что наш Селянин, если, конечно, мы правильно определились относительно «чувства исполненного долга», владеет каким-то средством передвижения, скорее всего лошадью с повозкой, что позволило ему практически в одни сутки обернуться из Ужгорода в Мукачево и обратно. Если, повторяю, наши с тобой выкладки верны и «запасной вариант» не окопался в той же парикмахерской или в сапожной мастерской.