Джордано Бруно - Альфред Штекли

Прав, конечно, Кузанец, учащий находить в противоположностях единство! Покорная или сопротивляющаяся материя? Активная и неумолимо властная форма? Повелевающая материя? Случайная форма? Но ведь природа не знает ни материи, существующей без формы, ни формы, лишенной материи. В природе есть только одно, одно-единственное — материя с присущим ей жизненным началом. В этой первооснове всего формальное и материальное не различаются, в ней заложено все. Это одно-единое есть абсолютная возможность и действительность. Только оно — истинная сущность всего бытия — вечно и неизменно. Все в мире непрерывно меняется. На смену одним формам материи приходят другие, однако первооснова, «единое», монада, никогда не уничтожается и существует вечно.

Актеон увидел Диану — высшую истину! И пусть он далек от того, чтобы узреть ее в абсолютном свете, но он видит-истину в порожденных ею и похожих на нее вещах!

Джордано счастлив. Наконец-то наступило благословенное время, когда он обрел ту ясность мысли, которая позволила ему понять мир в его единстве. А сколько лет ему напрасно светило солнце, пока он блуждал по темным пещерам! Бруно скоро будет тридцать, но он чувствует себя родившимся заново. И как бы внезапно ни пришло озарение, Бруно знает, что истина не открывается каждому, а только тому, кто ее ищет. Годы трудов не потрачены зря. В миг врывается в комнату солнце, но исподволь отворяются ставни.

Коперник писал, что вселенная имеет сферическую форму и ограничена небом фиксированных звезд. Но считал ли он на самом деле вселенную конечной? Он намеренно оставлял вопрос открытым. Спорить о том, конечна или бесконечна вселенная, он предоставлял философам. Но тут же подчеркивал, что небо по сравнению с Землею необъятно и являет видимость величины бесконечной.

Мина, заложенная Коперником под устои общепринятых представлений, была куда более сильной, чем могло показаться из слов самого Коперника. Стоило только глубже вникнуть в суть его теории, как рушились даже те воззрения, которые Коперник оставлял нетронутыми.

Раз Земля не центр вселенной и не занимает в ней исключительного и привилегированного положения, а является только одной из планет, вращающихся вокруг Солнца; раз небеса не движутся вокруг нее, то легко ли верить, что звезды восьмой сферы — это лишь светильники, единственное назначение которых светить в темные ночи жителям Земли?

Сфера фиксированных звезд? Мысль об этой сфере родилась из представления, что Земля, находящаяся в центре мира, пребывает в покое, а видимое мировое движение объясняется вращением неба вокруг Земли. Звезды по отношению друг к другу казались неподвижными, однако их общее перемещение с востока на запад наблюдалось всегда и заставляло думать, что все они движутся вместе с небосводом.

Доказав, что видимое мировое движение превосходно объясняется движением Земли, Коперник остановил восьмое небо. Он писал о неподвижной сфере фиксированных звезд. Но сфера эта была необходима лишь для того, чтобы как-то понять ход мировой машины. Остановив восьмое небо, Коперник тем самым его уничтожил. Тогда и звезды не лежат на одинаковом расстоянии от Земли? Тогда и вселенная не имеет шарообразной формы?

Размышления над теми выводами, которые, не будучи высказаны Коперником, вытекали из его теории, дали Бруно возможность иными глазами взглянуть на учение о множественности миров. Однако осмыслить по-настоящему бесконечность вселенной Джордано смог только тогда, когда понял единство всего сущего.

Бруно упрекал Коперника, что тот в философском отношении не развил своего учения. Но мысли античных философов о множественности миров и блещущие логикой аргументы Николая Кузанского, так пленившие Бруно, оставались чисто умозрительными соображениями до тех пор, пока расчеты Коперника не влили в них кровь реальности.

Уверенность Джордано, что вселенная бесконечна и что существуют неисчислимые миры, покоилась не на слабости доводов, выставляемых сторонниками противоположного мнения, а на теории Коперника и на учении о единстве вселенной и беспредельной потенции ее первоосновы.

Глубокая убежденность, что мир состоит из единой субстанции, заставляла Бруно все больше задумываться над тем, какова вселенная. Если первооснова по своей потенции безгранична, если в ней совпадают действительность и возможность, то ей нет предела ни во времени, ни в пространстве. Она существует вечно и безгранично. Тогда и вселенная, состоящая из одной и той же субстанции, не создана творцом, а существует вечно не имеет предела.

Единство всего сущего! Другие миры, порожденные из той же самой субстанции, могут быть лучшими или худшими, чем этот мир, но они наверняка существуют. Они, как и этот мир, подчинены внутреннему закону, они живут. В бесконечном пространстве неисчислимое множество миров, а раз их бесконечно много, то среди них есть и обитаемые миры! Нет, звезды — это не маленькие светлячки, намертво пригвожденные к небесной тверди, это огромные миры. Разум не должен быть скован кандалами фантастических сфер! Их не существует. Звезды не лежат на одинаковом расстоянии от Земли. Так же, как и Земля, они движутся, и если мы не видим этого движения, то только из-за дальности расстояния. Среди них есть и солнца и земли.

Джордано полон гордости первооткрывателя. Он разбивает вдребезги вымышленные кристальные небеса, чтобы показать истинную красоту мироздания — бескрайние просторы вселенной, тысячи пламенеющих солнц, тысячи земель! Он освобождает людей от вековых пут. Коперник рассеял туман заблуждений, вернул Земле ее настоящее место, раздвинул вселенную — бесстрашно разорил то убогое небо, которое создавали вероучителя и вульгарные философы. А он, Ноланец, сокрушил небесную твердь и открыл для человеческой мысли бесконечные дали вселенной!

Он знал, что впереди тяжелый путь и что ждет его незавидная доля. Но он знал и другое: ничто ныне не остановит его, ничто не заставит отказаться от истины, ему открывшейся. Ощущением силы и торжества проникнуты были стихи:

Кто дух зажег, кто дал мне легкость крылий?Кто устранил страх смерти или рока?Кто цепь разбил, кто распахнул широкоВрата, что лишь немногие открыли?Века ль, года, недели, дни ль, часы ли(Твое оружье, время!) — их потокаАлмаз и сталь не сдержат, но жестокойОтныне их я не подвластен силе.Отсюда ввысь стремлюсь я, полон веры,Кристалл небес мне не преграда боле,Рассекши их, подъемлюсь в бесконечность.И между тем как всё в другие сферыЯ проникаю сквозь эфира поле,Внизу — другим — я оставляю Млечность.

Пренебрежительно отзывается о монахах, а сам мечет перед ними бисер. Неужели он не видит, что эти ослы и свиньи его потопчут? Он словно не хочет замечать, каким опасным становится его положение.