Город мертвых отражений - Лена Обухова

Лиля выключила воду, поскольку ванна уже набралась, но с ответом, как и с завершением разговора, не торопилась.

– Он хороший человек, – наконец сказала она. – Правда. И Нев, кстати, тоже. И ты знаешь, я уже не понимаю, в чем моя работа? В том, чтобы следить за двумя хорошими людьми? Врать им, притворяться другом, а на самом деле вставлять палки в колеса, воровать у них… Что дальше?

– Лиля, детка, ты же знаешь: мы делаем это ради важной миссии, – серьезно напомнил куратор. – Нам это может не всегда нравиться. Поверь, ты не одна такая, никто из нас не любит лгать и изворачиваться. Раньше наша работа была еще сложнее с этической точки зрения. Но знания, которые мы охраняем, должны оставаться тайными. Это делает мир безопаснее. Поверь, если бы кто-то однажды решился спрятать знания об изготовлении оружия, включая атомную бомбу, этот мир стал бы еще безопаснее.

– Да, но мы не уничтожаем ни вещи, ни знания, – возразила Лиля, чувствуя, как сердце начинается биться быстрее. За все годы она впервые ставила под сомнение их работу. – Мы просто сами ими владеем. Мы узурпировали это право, но по какому, прости за каламбур, праву? Кто нам его дал, кто на нас возложил эту миссию? Почему можно нашим экспертам и нельзя, например, тому же Неву? Только потому, что его предки не состояли в Обществе?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – строго осадил куратор, – для своей должности и места.

– Да, и меня удивляет, почему больше никто не задает этих вопросов!

– Хватит, Лилия. Все же ты была не готова к работе под прикрытием, зря я согласился тебя послать. Твоя вера в наше дело недостаточно сильна, чужое влияние быстро вынуждает тебя колебаться. Твое задание пора прекращать.

– Нет, постой… – попыталась возразить Лиля, но куратор не дал ей продолжить:

– Это окончательно! Ты больше не будешь с ними работать. С этого дня ты должна прекратить все контакты с Дворжаком. Если ты нарушишь этот запрет, это будет расценено как предательство.

– Да, и что вы мне сделаете? – разозлилась Лиля. – Убьете меня?

В трубке повисла неприятная тишина, заставившая толпу мурашек пробежаться по ее спине вдоль позвоночника. В груди появилось неприятное, тянущее чувство.

– Повторяю еще раз: отныне ты должна прекратить какие-либо контакты с Дворжаком и остальными, – холодно сказал куратор, нарушая эту тишину, но совершенно не успокаивая. После этого он сбросил звонок, не прощаясь.

Лиля тихонько выругалась, положила смартфон на стиральную машинку и на мгновение замерла, прикрыв глаза. От разговора осталось ужасное горькое послевкусие, настолько реальное, что хотелось прополоскать рот. И даже не столько из-за внезапного отзыва ее с задания, сколько из-за того, что человек, которого она знала всю жизнь, и работа, к которой родная мать готовила ее с детства, вдруг показались ей уродливыми и чужими. А ведь раньше все выглядело для нее таким простым и естественным. Интересно, что же все-таки они будут делать, если она решит ослушаться куратора?

– Хватит, не накручивай себя, – вслух пробормотала Лиля, стряхивая оцепенение.

Она решительно скинула с себя халат и забралась в горячую воду, прикрытую пенной шапкой. Тепло действовало расслабляюще, хвойный аромат будил какие-то смутные приятные ассоциации, поэтому минут через пять ей удалось окончательно успокоиться, гнетущее чувство в груди притупилось.

Все разрешится. Она еще раз поговорит с куратором, уже спокойнее, без лишних эмоций. И обязательно лично, а не по телефону. Только не в офисе. Скорее, следует пригласить его на ужин на неделе. Она донесет до него суть своих сомнений, и он найдет слова, чтобы развеять их. Они вернутся к прежним доверительным отношениям, после чего она убедит его не отзывать ее с задания. Или хотя бы не запрещать ей и дальше общаться с Войтехом, Невом, Сашей…

Вода успела порядком остыть, а пена почти полностью опала, когда Лиля решила, что пора бы уже выбираться из ванной, пока кожа не сморщилась. У нее еще оставалось время заварить себе чай и посмотреть какое-нибудь приятное кино.

Она распустила волосы, набрала в легкие побольше воздуха, зажала пальцами нос и погрузилась под воду с головой. Она всегда так делала, точно не зная почему. Кажется, эта привычка появилась у нее еще в детстве: обязательно нырнуть хотя бы раз, а лучше два под воду, прежде чем вылезти из ванны.

Вода залила ушные раковины, приглушая звуки. Все страхи и дурные мысли окончательно растворились, но, когда Лиля попыталась всплыть, она внезапно ощутила на своих плечах чьи-то руки. Кто-то крепко прижимал ее ко дну, не давая подняться.

Лиля дернулась, пытаясь освободиться, но руки незнакомца держали ее очень крепко. Паника мгновенно захватила все ее существо, и только какой-то древний инстинкт не позволил резко выпустить воздух из легких и вдохнуть воду. Лиля с перепугу даже разомкнула плотно сжатые веки, пытаясь рассмотреть нападавшего, но чуть мыльная вода слишком сильно резала глаза и не давала сфокусировать взгляд. Лиля видела лишь темный силуэт на фоне лампы, ни лица, ни даже одежды рассмотреть не удавалось. Как и вырваться из чересчур крепкой хватки. Она дергалась, размахивала руками и пыталась ударить незнакомца ногой, но только расплескивала воду. Легкие уже горели от нехватки кислорода, включился другой инстинкт, который, напротив, пытался заставить ее сделать новый вдох, но Лиля держалась из последних сил. Она снова закрыла глаза, на секунду остановилась, пытаясь сгруппироваться, и предприняла последнюю попытку вырваться.

На этот раз ей это внезапно удалось. Она села в ванне, одновременно кашляя, жадно глотая ртом воздух и протирая глаза, чтобы снова открыть их и осмотреться. Когда у нее это получилось, она с удивлением обнаружила, что снова одна в ванной, даже дверь прикрыта, как она ее и оставила.

Не понимая, что происходит, с колотящимся от ужаса сердцем, Лиля поспешно вылезла из ванны, не обращая внимания на большие лужи на полу и на воду, стекающую с волос по телу, завернулась в тонкий халат и выскочила в крошечный холл, который находился между кухней, комнатой, санузлом и прихожей.

Квартира тоже была пуста. В комнате тихо мурлыкал музыкальный центр, воспроизводя ее любимый диск, на кухне горел свет, в прихожей разлегся пылесос, который она так и не убрала в шкаф. На всякий случай Лиля проверила входную дверь: та оставалась закрыта и заперта изнутри на задвижку.

– Что за черт? – пробормотала Лиля, выравнивая дыхание. Она непроизвольно поежилась: тонкий шелк промок насквозь, а из комнаты тянуло холодом из приоткрытого на проветривание окна.

Она вернулась в ванную комнату за телефоном. По-прежнему игнорируя лужи на полу, она на несколько секунд задумалась, прежде чем набрать номер. Раньше она в такой ситуации сразу позвонила бы куратору, но сейчас что-то останавливало от подобного решения. В итоге Лиля открыла приложение Скайпа и выбрала контакт Нева.

Lily: Вы не спите?

8 декабря 2013 года, 23.44

пр. Науки

г. Санкт-Петербург

Он не сразу понял, что именно помешало его сну. В какой-то момент сознание неожиданно начало проясняться, выплывая из шаткой субреальности, которую представляли собой ночные грезы.

Такое часто случалось и раньше. Каждая новая поездка, каждая встреча с друзьями ломали привычную рутину и что-то неуловимо меняли в нем. Возвращаясь в Санкт-Петербург, в свою пустую квартиру, тишину в которой нарушали только бормочущее радио и маленькая черепашка в аквариуме, иногда шлепающая ластами по воде, Нев первые несколько дней продолжал плохо спать. Каждый раз ему казалось, что история еще не завершена. Причиной тому было, как он сам думал, его нежелание возвращаться к повседневной жизни, надежда продлить приключение еще немного.

Обычно, просыпаясь среди ночи, он быстро понимал, что именно его разбудило, убеждался в абсолютной тривиальности причины и почти мгновенно засыпал обратно до следующего раза. Однако сегодня все произошло иначе. По мере того, как он начинал ощущать и осознавать себя, он вычленил из привычного шумового фона нетипичный звук. Мозг уже распознал его как скрип, но пока не мог сообразить, что могло его издавать.

Звук был ритмичным, повторяющимся через одинаковые промежутки времени. Источник находился где-то совсем рядом, что еще больше сбивало с толку: в спальне, кроме кровати, стояли еще только платяной шкаф, письменный стол и офисное кресло. Ничто из этого не скрипело. Окончательно проснувшись, Нев заметил еще и такой же ритмичный приглушенный стук, который раздавался после каждого скрипа.

«Кресло-качалка», – внезапно понял он, уже полностью проснувшись, но еще не открыв глаза. Он знал этот звук. В его детстве у них дома стояло старое кресло-качалка. Мама любила сидеть в нем и, покачиваясь, вязать. Этот звук определенно был родом из его детства. Вот только Нев точно знал, что вскоре после смерти родителей выбросил то кресло.