Написать президента - Лев Горький
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Придя в себя, я обнаружил, что лежу на диване, и сначала решил, что мне приснился ужасный сон. Но, пошевелившись, я понял, что лоб мой украшает мокрое полотенце, а с кухни долетают скворчание разогретого масла на сковороде и приятный женский голос, тянувший «боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына…».
Нос зафиксировал аромат блинчиков, и я осознал — нет, не сон.
Вика орудовала как у себя дома, она даже нашла в шкафчике хозяйский фартук, которым я никогда не пользовался. В нем стояла у плиты, где на сковородке и правда пекся блин. Стопка готовых, румяных и идеально круглых, уже покоилась на тарелке рядом с вазочкой, полной варенья.
— Что вы делаете? — прошептал я.
Агентка… или агентша, короче, агентесса тиранического режима глянула на меня, прищурившись:
— Собираюсь вас кормить. А то с голоду в обморок падаете, похоже. Мука у вас была. Остальное я купила.
Я хотел встать в позу гордого свободного творца, вызвать из недр души свое «право имею», заявить, что я не раб своего желудка, когда этот самый желудок меня и выдал. Он забурчал так громко, что Вика услышала и засмеялась.
— Мойте руки, Лев Николаевич. Чаю попьем, поговорим о работе.
И я отправился мыть руки, как хороший мальчик.
Маша готовила неплохо, но обычно ленилась, да и блинами она меня не радовала. Говорила, что это скучно, что если браться, то за огромную кастрюлю борща или сложный салат из двух дюжин ингредиентов… Эх, заговорит ли она теперь со мной когда-нибудь, и если да, то как я смогу объяснить появление неведомой красотки в моей жизни?
Я не могу просто сказать: «Это Вика, она из ФСБ, а я теперь работаю на президента».
В общем, думы тяжкие ущемляли душу мою, когда я жевал блины свежие с вареньем клубничным. Смотреть на гостью было стыдно, поэтому я таращился в тарелку, а когда мы встречались взглядами, немедленно краснел и отводил глаза: взрослый мужик, почти светоч русской литературы, но сначала о меня вытерла ноги квартирная хозяйка, затем я получил по морде от своей девушки и в завершение упал в обморок, как салонная барышня эпохи Пушкина.
Офигительно.
— Спасибо, — сказал я, когда на бурчащую утробу снизошло благорастворение. — Вкусно. Очень. Вы хотели о деле… Обещали ТЗ и материалы…
— Конечно. — Вика улыбнулась, и на щеках у нее вновь образовались те самые обаятельные ямочки, которые я заметил сразу.
У нее оказалась с собой сумочка с нетбуком, на которую я как раз внимания не обратил. Наружу сначала явился лист бумаги, озаглавленный «Техническое задание», а следом за ним серебристый крохотный комп с экраном в две ладошки.
— Здесь все материалы, — сказала Вика. — Но к ним я допущу вас позднее. Сначала ТЗ.
Я пробежал по листу глазами: ничего особенного, все понятно, разве что сроки очень жесткие, на всю работу отводится четыре недели, хотя за такие деньги ничего удивительного… Придется отодвинуть «Голема Вавилонского» и, значит, подвести Пальтишкину… Ничего, проживет она без моего текста до ноября, в конце концов, я не Посконный и даже не Тельцов, на которых она гребет бабло.
— Вы должны это запомнить и подписать. — Вика протянула мне ручку. — Я заберу. Запасной экземпляр будет храниться у меня, и, если понадобится, я всегда смогу его вам предъявить.
— Хм. Ну, ладно. — Я почесал в затылке и поставил внизу листа хитрую завитушку. — Давайте теперь материалы. Сейчас я флешку принесу. Или по блютусу?
— Нет, Лев Николаевич. — Темные глаза Вики смотрели кротко и непреклонно. — Находящееся здесь… — Она погладила серебристый нетбук. — …нельзя никуда копировать. Читайте, изучайте, смотрите фото и видео — сколько угодно. Но только на этой машинке. Разъемов на ней никаких нет, узлов беспроводной передачи данных тоже не имеется. Единственный способ защитить информацию на сто процентов.
— Но… как вы тогда ее туда записали? — Я начал сердиться. — Карандашом на диске? Поймите, это же неудобно, я не готов работать в таких условиях! Я не согла…
— А вот вам пришел аванс, — перебила меня она, и из комнаты донесся писк смартфона. — Подпись поставили? Деньги взяли? Значит, согласились. И пути назад просто не существует. Вы же понимаете, насколько все это серьезно?
Я смотрел на нее, гневно раздувая ноздри. Да что она может понимать в работе писателя, эта кровавая псица, умеющая только запугивать и убивать людей ради тиранических целей отсталой и дикой страны?
— О Борисе Борисовиче нет ни одной книги, и ваша будет в любом случае первой, — продолжила Вика. — Она несомненно войдет в историю. И вы войдете в историю тоже. Конечно, не из-за нее… Но я знаю, что вам предложили, помимо денег.
Школьная программа, экранизации — могла бы не напоминать.
— Поверьте, когда пошли слухи, что мы ищем специалиста подобного профиля, к нам тут же прибежала толпа людей. Даже главный литературный диссидент отряхнул пыль с лысого черепа в своей Англии и обратился к нам через почитателей своего таланта в органах.
Я подобрал отвисшую челюсть.
Неужели сам Григорий Бурчадзе, писавший под псевдонимом Ворчавючюс и бежавший за границу лет десять назад, чтобы оттуда обличать «немытую Россию» одной рукой, а другой — для той же России и населяющего ее «быдла» кропать бесконечную серию про сыщика Евпаторина?
— Поэтому вы будете знакомиться с материалами на этой машинке и писать тут же. Чтобы ни одно слово не ушло на сторону раньше срока.
И дальше эта дева, несомненно прекрасная и невероятно опасная, поведала мне, что будет весь этот месяц приезжать ко мне утром и проводить со мной каждый день до самого вечера. В других обстоятельствах компания такой девушки меня обрадовала бы, но сейчас я основательно напрягся.
— Кроме того, нас ждут встречи, — добавила Вика.
— Это какие еще встречи?
— С людьми, которые могут рассказать много интересного. Завтра и отправимся.
Горе, горе тому, кто продал свободу свою за миску чечевичной похлебки или за груду импортазмещенных денег! Ибо теперь будут эксплуатировать душу его кроваворежимно и злобнотиранно, и возвысить голос он не сможет, и придется ему покоряться, точно собачке в цирке дрессированной, ходя на лапках задних, и тяжелый ошейник таскать, и цепь звенящую, и гавкать по команде!
Глава 7
На следующий день Вика безжалостно разбудила меня ни
