Король арены 2 - Сергей Александрович Богдашов

спасает меня от обидных плюх и неожиданных бросков, но атаковать я не успеваю. Какие-то доли секунды на приём решения и вот уже тренер отреагировал на только что начатое мной движение. Надо наращивать скорость боя, но я и так на пределе.

— Отлично, Ларри! — похвалил меня лэр Теодорик после второго спарринга, — Защита просто великолепна. Атака никуда не годится. Ты, вроде, о девушках хотел думать, чтобы голову отключать и тело само работало. Не получается?

— Как-то не очень, — признался я, — Наверное, мне девушки неправильные попадаются.

— Тогда отставить думать о девушках! — рявкнул тренер, — Передохни пару минут и пойдём другим путём.

Забегая вперёд, признаюсь сразу — другой путь мне откровенно не понравился, как и появившаяся палка в руках лэра Теодорика. Небольшая такая палочка… Толщиной в два пальца и длиной сантиметров в шестьдесят.

Через две минуты начался Ад!

Нет, не сразу. Сначала я не торопясь показал выученные связки, тренер меня чуть поправил, показав правильное положение руки на завершении ударов и мы начали бесконечные повторения, время от времени всё увеличивая темп. Если я где-то тормозил, то тут же животворящий удар палки круто подбадривал меня, заставляя рвать жилы и выкладываться полностью.

Сдох я через пять минут. Спроси в тот момент меня кто-нибудь, сколько времени прошло, я бы про минут пятнадцать — двадцать готов был поспорить, но лэру нет оснований не верить, а он назвал мне другую цифру.

— Отдохни немного. Ляг на скамейку, сейчас тебя целитель подлечит, — подозвал тренер студента, скромно замершего в уголке зала с самого начала тренировки, и только я было выдохнул, как он добавил, — А потом продолжим.

После таких перспектив я просто рухнул на скамейку, дыша, как загнанная лошадь. Тот темп, который меня заставил взять лэр Густав на последней минуте, был невероятен. В переводе на спортивный язык я целую минуту изображал бегуна на стометровке, идущего на рекорд.

Вот только стометровку пробегают за десять секунд, или совсем немного быстрее, и то, насколько я помню, постоянно возникают скандалы из-за приёма доппинга, а тут — минута, а вместо допинга, ещё чуть менее горячие четыре минуты перед финишным рывком.

Нет, похоже, я всё-таки льщу себе. Нормальный человек не смог бы выжить после таких нагрузок.

— Что он так на тебя взъелся? — услышал я голос парня с факультета целителей, который занялся моей изрядно пострадавшей тушкой, — Всё же нормально было. Ты под конец так по груше молотил, словно у тебя веер вместо рук вырос.

— По девушкам у нас с ним разногласия, — прохрипел я, стараясь хоть немного успокоить дыхание.

— У-у-у. Вот это ты зря… — расстроено протянул целитель, переходя к моей пострадавшей спине, — Густав у нас известный ходок. Да и кто бы отказался на его месте. Девки-то наши сами под него так и лезут.

— Да… — успел всхлипнуть я, перед тем, как меня начало травить желчью.

Потом я попросту потерял сознание.

Если что, то мой возглас был посвящён уже знакомому приходу.

Когда на мозг обрушивается новый пласт знаний и умений, то он отключается и уходит на перезагрузку.

Глава 8

Выходной день я встретил огурцом.

То есть был слегка зелёненький, после вчерашнего, и хорошо ещё, что не в пупырышек. Зато в голове разместилась Вселенная, со всем её вселенским вакуумом. Это я определил легко. Раз голова не звенит, как колокол — значит там нет воздушной среды и звук, представляющий собой колебание воздушных волн, попросту отсутствует.

Короче, мне было хреново.

Выругав про себя неприличным русским словом Регенерацию, давшую очевидный сбой и оказавшуюся бессильной против атаки на мозг, я попытался понять, что же такого случилось, чтобы меня так накрыло.

Понятное дело, что рассуждать я начал привычными категориями, а именно — попытался понять и измерить полученную информацию по аналогии с трафиком интернета.

Самое удивительное — это у меня получилось. Скажем так — всякого рода учебники и рецепты, а также знания по химии, мне передавались в виде текстовых сообщений. Зато боевые искусства — уже шли, как видеоряд, к тому же разделённый на множество движений, совершаемых самыми разными частями тела и в конце концов они объединялись в единую систему боя. В итоге всё это вылилось чуть ли не в целый сериал, скачанный разом и распакованный в эту ночь у меня в голове.

Признаюсь, как-то не так я себе представлял халявные рояли, которыми в книгах награждают всяких разных попаданцев.

Моё самое большое желание на сейчас — не делать вообще ничего… И уж тем более — ни вставать, ни совершать никаких движений, особенно резких, и не заниматься утренней зарядкой.

Что в общем-то я и сделал, каким-то чудесным образом сумев успокоить свою ещё не проснувшуюся совесть. Вот так, запросто, взял и провалился в какой-то сумбурный туман, изрядно потея и добросовестно не понимая, то ли я дремлю так, то ли у меня глюки.

— Феникс, фу! Фу, я сказал! — попытался я сквозь липкую дрёму успокоить не в меру любопытного Элементаля, надумавшего было осмотреться у меня в комнате.

Если что, у меня тут и одежда, и тетради с записями, и учебники, а Элементаль огня — это вам не безобидный чижик, от которого вряд ли стоит ожидать большого вреда.

Помнится, купили мне в глубоком детстве такого чижа на птичьем рынке в каком-то из городов. Можно сказать — я его себе выревел, насмерть уцепившись за прилавок, чего со мной раньше никогда не бывало. Чиж потом с нами года три жил и стал совсем ручным. Он был любимцем семьи и очень любил сидеть у меня на плече, когда я ем и его подкармливаю, но однажды он улетел в открытую форточку, а тут, как назло, случилась гроза, с градом и сильным ветром. Напрасно я все те дни, пока шли гастроли в этом городе, вывешивал в окно клетку с его самыми любимыми лакомствами. Птичка не вернулась, и это была моя самая болезненная детская потеря. Птиц я больше никогда не заводил.

Как бы то ни было, но мой Феникс — это далеко не тот чижик, с которым я имел опыт общения.

На собаку он тоже не похож.

Нет, я бы поверил, что это любопытный щенок, если бы не поймал пару раз на миг мелькнувшую ехидную улыбку, достойную чеширского кота.

Пожалуй, недаром в местных бестиариях Элементалей относят к полуразумным существам. И, отчасти, я с этим утверждением согласен.

Взять хотя бы Феникса — он всё понимает ровно наполовину. То есть, когда ему выгодно или для дела надо, то он очень многое понимает, а когда его любопытство пытаешься ограничить — у