Игра Первых - Юлия Качалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толпа безмолвствовала.
Выдержав паузу, оратор набрал воздуха, чтобы продолжить речь, как из задних рядов отчётливо прозвучало:
– Найдётся!
Алзик шагнул вперёд.
– Что? Кто? Где? – заволновались охои, расступаясь.
Юноша вышел в центр пещеры:
– Я видел свет Колхоя! И свет Большого мира. Это самое прекрасное из того, что я видел в своей жизни.
– Предатель жив? – взвизгнул Кирхой, метнув испепеляющий взор на съёжившихся дружинников. – Вы обманули меня?!
Алзик обернулся к нему:
– Не вини своих людей, Кирхой! Они честно исполнили твой приказ. Привязали нас к камню на берегу озера Хой-Лор, замуровали выход плитой и оставили на растерзание монстру. Но задуманная тобой казнь не состоялась! Ты говорил, что хочешь знака? Посмотри мне в лицо! Знак прямо перед тобой!
Пока растерявшийся Кирхой собирался мыслями, Алзик вновь обратился к соплеменникам:
– Люди Горы! Чего вы хотите? Света или страха?
Кирхой сделал жест дружинникам, и те стали окружать Алзика.
«Всё! Мой выход!» Синголь выпрямилась, отшвырнула «одеяло» и, придерживая одной рукой кокон с Колхоем, поднесла к глазу кулон.
– Ах… – выдохнула толпа, пропуская симхаэтку в центр пещеры.
– Ты предлагаешь поклоняться тому, кто вызывает страх? – Синголь медленно надвигалась на Кирхоя. – Хозяину озера Хой-Лор? Ты когда-нибудь его видел? Нет? А мы видели! Считаешь, что он защитит ваш Дом? Что ж, посмотри на него! И расскажи остальным!
Девушка направила в сознание Кирхоя образ громадной пасти, которая мелькает то справа, то слева, клацая бесчисленными кинжалами зубов. Её собственная память была весьма свежа, картина получилась очень живой, а кристалл как передатчик сработал безукоризненно. Кирхой дико завизжал, скорчился и стал кататься по полу пещеры, закрывая руками то лицо, то живот. Потом забился головой о каменный пол, истошно вопя: «Нет! Не надо!» Вскоре на губах у него показалась пена, он уже не кричал, а хрипел, но симхаэтка была неумолима. Страшная пасть приближалась к лицу Кирхоя…
– Хватит! – Алзик дёрнул вниз её руку. – Перестань, Синголь! Да что с тобой?!
Девушка опустила кулон, чувствуя, как стыд заливает жаром её щёки. «В каждом человеке присутствуют и Хунгар, и Аллар, – вспомнились ей слова Старца. – Нет людей, полностью свободных от того или от другого. Я тоже боюсь Хунгара, но не изваяния в святилище, а того, который внутри меня…» Так вот что имел в виду отшельник! Боги! Милостивый Аллар! Только что Хунгар едва не подчинил себе её волю! И если бы не Алзик, она бы… совершила убийство!
Отпустив руку симхаэтки, Алзик вновь развернулся к соплеменникам:
– Люди Горы! Кирхой увидел то, к чему хотел привести и вас, будь его воля. Но к чему стремитесь вы сами? К свету или к страху?
Дружинники, во время приступа Кирхоя застывшие каменными изваяниями, подхватили своего предводителя и потащили в глубь пещеры.
Толпа беззвучно шевельнулась и выпихнула вперёд мать Алзика.
– Страху, сынок, вы уже на всех нагнали. Не пора ли показать свет?
– Пора, мама!
Алзик взял у Синголь кокон с Колхоем и передал Жрецу. По мере того как старик медленно разворачивал сплетение сухих водорослей, Синголь начинала всё яснее видеть чашу, установленную на куполообразном сталагмите. Чаша имела форму шести ладоней, расположенных так, словно они придерживали сферу. Каждая ладонь с безупречной тщательностью была выточена из кусков кварца – золотистого, лилового, розового, дымчатого, – аметиста и прозрачного горного хрусталя. Жрец опустил Колхой в чашу, и пальцы шести ладоней вспыхнули многоцветным сиянием.
– О-о-о! – выдохнули сотни людей.
– Склонитесь перед Колхоем, покровителем подгорного Дома! – торжественно произнёс Жрец.
Молитвенно сложив руки, люди замерли в благоговейном поклоне.
– Поколения охоев рождались и умирали во мраке, надеясь, что их потомки дождутся Возрождения света. Вам выпало счастье узреть этот день! Увидеть чашу, драгоценную мозаику стен Священного зала, всё, что сделано руками предков, живших при свете. Подумайте о тех, кто был лишён такой возможности, и цените её! Приумножайте красоту для грядущих поколений!
Охои восторженно оглядывали великолепие пещеры, преобразившейся в сиянии Колхоя.
– И будьте признательны тому, – возвысил голос Жрец, – кто подарил вам свет!
Старик поковылял к Алзику, положил ему на плечо руку и вновь обратился к собравшимся:
– Давно не рождались в нашем Доме такие, как этот юноша. Кирхой назвал его изменником – это ложь! Алзику хватило отваги нарушить жестокий и бессмысленный закон, рискнуть жизнью ради того, чтобы вы встретили день Возрождения света! Приветствуйте избранника света, люди Горы! Благодарите его! Поклонитесь ему!
Охои, ещё не оправившиеся от потрясения, готовы были исполнить всё, что скажет Жрец, однако протестующий юношеский возглас отразился от сводов пещеры:
– Нет!
По толпе побежал ропот.
– Нет! Не меня благодарите. Её! – Алзик указывал на симхаэтку. – Она принесла свет в подгорный Дом, ей и следует поклониться!
«Избранник избранником, а всё-таки придурок, – вздохнула мать юноши. – И, кажется, ведь действительно влюбился в эту чужеземку! Вот же горе! Всё у него, не как у людей!»
* * *Синголь пробудилась от того, что ей привиделась зубастая пасть, кричавшая: «Еда! Тёплая еда! Вкусная еда!» И пасть эта принадлежала ей! К концу торжества девушка почувствовала себя настолько измученной, что едва добрела до приготовленного для неё ложа. Теперь ей дико хотелось есть. За все безумные последние дни у неё во рту не было даже маковой росинки. Наполняя рот слюной, в памяти всплывали яства тётушки Симхости. Однако видениями не насытишься! Синголь вскочила, едва не стукнувшись макушкой о низкий свод пещерки, и позвала Алзика. Но вместо юного охоя явилась его мать.
– Ну, и дрыхнуть ты горазда, – проворчала женщина. – Я бы давно тебя разбудила, да сын не велел. Он сейчас у Жреца, обещал скоро вернуться. Давай-ка умывайся и поешь.
Девушка не заставила себя упрашивать. Она заглатывала жидкую рыбную похлёбку, просто рыбу, плоские хрустящие лепёшки и даже каких-то поджаренных зверьков, довольно противных на вкус.
– Про твои подвиги сын порассказал, – приговаривала мать Алзика. – Я бы ему не поверила, если бы сама не видела, что ты с Кирхоем вытворяла. До сих пор жуть берёт! Говорят, всё ещё бредит наш воитель.
Женщина собиралась что-то добавить, но вбежал встревоженный Алзик:
– Мама, собери еды!
– Куда опять собрался? – всплеснула руками мать.
– Оставь нас, мама, мне нужно поговорить с Синголь.
Зная, что Алзик всегда скрывает неприятности, симхаэтка испугалась:
– Что случилось?
– Тебя ищут!
– Кто?
– Тот, кто с помощь верёвки и железных когтей спустился сверху.
И юноша рассказал, что двое охоев сегодня отправились в кладовую. Там их схватил огромный человек, свирепый и вооружённый до зубов. Объяснил знаками, что преследует добычу, которая ускользнула от него и скрывается поблизости.
– И описал тебя, – закончил Алзик.
– Апанхур! – Сердце Синголь бешено заколотилось.
– Ты с ним справишься?
– Нет! Мне нельзя с ним встречаться!
– Тогда быстро уходим! Я тебя выведу наверх, пока Жрец собирает людей, чтобы решать, как с тобой поступить. Охои, конечно, перед тобой в долгу, но страх в них очень силён. Я не уверен в решении, которое они примут.
* * *И снова они двигались тёмными туннелями. Некоторое время шли в полном молчании, вжимаясь в расщелины при появлении любого встречного. Постепенно обжитые территории остались позади, больше им никто не попадался.
– Что этому типу от тебя надо? – наконец спросил Алзик.
– Не знаю! Он преследует меня со дня рождения, требует подарок.
Охой изумился:
– Полез в пропасть, чтобы ты сделала ему подарок? Ну и обычаи у вас!
– Нет. Он хочет отнять то, что подарили мне.
– Кто он вообще такой?
– Когда-то был лучшим воином нашего племени, а потом его разум забрал… – Синголь испуганно смолкла.
– Кто забрал его разум? – допытывался охой.
– Не могу сказать! Не сейчас! Не в темноте. Когда выберемся наверх и рассветёт.
– Рассветёт?
– Ну, когда взойдёт солнце!
Алзик резко остановился:
– Я не смогу оставаться с тобой в Большом мире, когда рассветёт.
– Почему?
– Слепящий огонь, который ты называешь солнцем, сжигает глаза охоев. В тот единственный раз, когда я поднимался в Большой мир, было темно, только яркие точки усыпали громадный купол. Потом в глазах появилось жжение, и я понял, что начинается время слепящего огня…
– Ты хочешь сказать, что выведешь меня наверх и оставишь?
– А что ещё я могу сделать?
– Придумай что-нибудь! – умоляла девушка. – Ты же умный! Наши кузнецы, когда работают с расплавленным металлом, надевают специальные маски-козырьки из дымчатого кварца, которые защищают их глаза от жара и попадания искр.
