Большая книга ужасов – 65 (сборник) - Елена Усачева

Дмитрий неспешно вел нас по камням, показывал палкой то одну, то другую картинку, объяснял.

– А вот здесь, видите? – ласково улыбался он. – Охотники в лодке выслеживают кита. – Палка концом обвела картинку, где двое в лодке и правда догоняли что-то водное. – Но другой охотник решил их обмануть и выстрелил с берега. Вот эта длинная полоса – это копье или гарпун с веревкой. – Нахальный человечек стоял неподалеку, рука его была вытянута, из нее вырвалось копье, с шуршанием развернулась веревка. – Видите, он попал. Охотники в лодке недовольны, что у них украли добычу. И один выстрелил, перерезая веревку.

Так вот что обозначала эта черточка! Это стрела, пущенная в веревку. Прикольно. Интересно, перебила ли стрела веревку и кому досталась добыча? Попал-то хитрец на берегу. Эти двое в лодке могли быть неумехами, вдруг бы они упустили рыбу.

Все это было, конечно, страшно интересно, но меня влекло обратно к моим оленям. Они шли, тянули морды к воде. Был здесь и странный человечек. Небольшой. Один, без оружия, с расставленными ножками, с разведенными ручками и растопыренными пальцами. Единственный, кто не изображал из себя крутого мужика. У него под рукой была змея и странная штука, похожая на песочные часы – кружок снизу заполнен, а сверху пуст, все это пересекает черта.

– Я смотрю, вас заинтересовал наш демон. – Дмитрий был невероятно внимателен. – Это главный предмет спора на Залавруге. В основном здесь бытовые картинки – охота, жизнь. Но это нечто другое. Одни считают, что во всех этих картинках есть мистический смысл. Как вы думаете, зачем здесь выбивали бытовые сцены?

– Зачем? – тут же переспросила мама.

– Охотники ушли за добычей. Им надо помочь. Но как? Попросить о помощи демонов. Человеческого языка они не понимают. Остается сделать картинку. Картинку, где охота удалась.

– А если добычи не будет?

– Тогда виноват дух, которому эту картинку посвятили. Его просили, он не выполнил, значит, его надо наказать – побить картинку.

Палка ударилась в брюхо оленя. Я поежилась.

– А как же человечек? – напомнила я. – Он не охотник.

– Правильно! Люди не только охотились. Они целиком зависели от внешнего мира. А вдруг зашедшее солнце не взойдет утром? Ведь оно уходит на темную сторону, где вступает в битву с неведомыми силами. Поэтому ему надо помочь. И тут рождается другая версия: картинки – это некая помощь. Солнцу напоминают, что его здесь ждут. Чтобы оно из мира мертвых, – палка ткнулась в змею, – вернулось в мир живых, – светлый круг. – Это своего рода заклинания.

– Подождите, подождите, – взмахнула я руками. – То есть они выдалбливали все эти сцены, чтобы солнце вспомнило покинутый мир?

– Как-то так, – радостно согласился Дмитрий. У него была обаятельная улыбка. – Это послания. А еще послания передавались через умерших. – Палка показала на человечка. – Культ мертвых. Видите, фигура без оружия – значит, он уже умер. Змея – знак мира мертвых. Человек отправляется в другой мир и оттуда уже станет помогать своему племени.

– Что же он может сделать? – прошептала я. Последнее время помощь мертвых мне совсем не нравилась.

– Да хотя бы подтолкнуть солнце, чтобы оно поскорее вернулось на небо. Тут, конечно, не полярный круг, но до него недалеко, поэтому зимы долгие и темные, и страх перед ними был очень сильный.

Меня приморозило к этой картинке. Попросить мертвых, чтобы они помогли. А слабо попросить мертвых, чтобы они ушли и не вернулись?

– И что самое интересное, – Дмитрий теперь стоял рядом с моими оленями, – таким вечно умирающим и вечно воскрешающимся божеством был олень. Когда оленя убивали, то у него сначала просили прощения и отправляли в мир мертвых узнать, не гневаются ли духи. На следующий день или через какое-то время приходила добрая весть, что не гневаются, тогда добычу разделывали. Не трогали только глаза. Их вынимали и закапывали – они потом уводили дух оленя к своим. Но пойдемте, пойдемте! Я вам покажу потрясающую сцену охоты. Настоящий учебник по загону медведя.

Дмитрий сам был похож на медведя. Немного косолапя, он шагал по каменному полотну, осторожно обходя выдолбленки. Мама торопилась следом. А я не могла сдвинуться с места. Передо мной сейчас был настоящий проводник в мир мертвых. Вот так вот степенно он шествовал, неся на голове ветвистые рога. Шел, отлично зная, что делает.

Дорогой, дорогой олень! Ну пожалуйста! Увези эту Юлечку к черту на гору. Ну что тебе стоит? Ты же проводник. Вот и проводи ее.

После больших оленей были выбиты еще картинки – лодки. Они пересекали тропу зверей и плыли туда же, куда шли все. А шли они к воде. Не река даже, а так, крошечные озерца среди камней. Либо остатки от Залавруги, либо потерявшаяся река Выг.

Я огляделась по сторонам. Около воды прыгали дети. Как будто знакомые. Где-то я их уже видела. А вообще тут оказалось много людей, по каменистой площадке туда-сюда бродили любопытствующие. И тут уж я окончательно испытала дежавю, потому что около детей я увидела худого парня в полосатой вязаной панаме. Смотрел он на противоположный берег. Внимательно так смотрел. Я бы даже сказала – вглядывался. Вот и я стала вглядываться.

Кто б сомневался!

Юлечка!

Приплыли!

Сидела на противоположном бережку как какая-нибудь Аленушка, утопившая братца Иванушку.

Чтоб ее уже приподняло и шлепнуло!

Вид у моего демона был печальный. Потерялась, что ли? Или грустит, что ее никто не любит? Может, ее надо пожалеть? Точно! Пожалеть. Как у Тима Бертона в «Трупе невесты». Невесту пожалели, и она рассыпалась солнцем и бабочками.

Я попыталась представить, как Юлечка рассыплется, и у меня получился только уголь. Никаких бабочек.

– Да, жалко, – прошептала я, сдерживая раздражение. Кулаки сами сжались. На уговоры сил не осталось. Хотелось уже драться.

– Чего жалеть?

Я повернулась на голос. Полосатый. Кривится, как от лимона. Весь как-то согнулся, словно от усталости.

– Померли и померли.

Я попятилась. Это он сейчас мои мысли читает или о своем о чем-то?

Полосатый с хитрым прищуром посмотрел на меня:

– Слышал я, что тут ваш парень вещал о духах, которых отправляли в мир мертвых, чтобы они там кому-то помогли. Давно доказано, что духи не ведут себя как люди. Это человек наделяет всех своими эмоциями – шкаф грустит, фонарь мерзнет, воробей думает. Ничего они не делают. Вообще. Какие у привидений эмоции? Зачем им кому-то помогать или кого-то не любить? У них совсем-совсем все по-другому. Никаких эмоций. Ни грусти, ни печали, и живот не болит. А мы все думаем, что они по нам грустят. Словно до сих пор в неолите живем.

Он ушел. Высказался, развернулся и потопал к оленям, а потом и вовсе скрылся за экскурсионным домиком.

Нет, это, конечно, круто – вот так сказать и уйти. А мне что делать? Жалости в Юлечке нет? Тогда чего же она хочет? Полосатого рядом не было, чтобы поговорить об этом. Судя по всему, он неплохо разбирался в мертвых, видать спирит знатный. Прямо так берет и с духами общается. Они к нему приходят, по столу ложками стучат, каблуками по полу топают.

Нет, это не у полосатого каблуками топают, это у меня в голове что-то стучит. Все-таки я перегрузилась за последнее время. Мне уже не просто казалось, что кругом одни и те же люди. Теперь я слышала непонятное. Для начала – тяжелый шаг и фырчание. Словно рядом встало стадо коров.

Подождите, какие коровы? Это же олени. Первый из троицы. Без рогов. Он стоял там, где был нарисован и, вытянув шею, смотрел на реку. Или на Юлечку? А Юлечка смотрела на него. Олень фыркнул и пошел к воде. Пацаны на берегу продолжали бегать и бросать камни. Олень прошел между ними и ступил в воду. Не глубоко. По брюхо. Он благополучно пересек водоем. Остановился около Юлечки. Она покорно забралась ему на спину. Олень постоял, снова к чему-то прислушиваясь, и степенно скрылся за деревьями.

Колени сами собой подогнулись, и я опустилась на камень.

Неужели все? Так просто? Надо было попросить оленя, чтобы увез, – и вот он увез. Уехала, не попрощалась… Столько вместе пережили… Могла бы «пока» сказать. Объяснить, зачем приходила. Чего хотела. Мы ни разу не поговорили. И я не узнала – как там, на том свете. Страшно это – умирать? Или нет? И что с Юлечкой вообще произошло?

На резвящихся детях были подозрительно одинаковые футболки. Сиреневые. На груди белая картинка. Детдомовские, что ли?

Олень вышел из-за деревьев. Один. Голова все так же гордо вскинута.

Его вид напугал. Что-то он быстро. Или мир мертвых за углом? Как в магазин сходить?

Олень шел вдоль берега, выбирая кратчайший путь к своему камню. Бесшумно. Ужас какой. Глаз у оленя не было. Он слепо водил мордой. Только уши двигались, ловя звуки. Когда он чуть повернулся, я заметила, что шею его обвивает рука.