Дурная кровь - Деклан Хьюз

– Ты уверена?

– Конечно. – Линда провела языком по красным губам и улыбнулась. – С другой стороны, кажется, я помню, как ты укреплял мои моральные устои прошлой ночью. И что теперь, Эд Лоу? Ты получил, что хотел?

Улыбка задержалась на ее губах, но выражение глаз изменилось. Внезапно я почувствовал себя скорее ее ревнивым любовником, чем детективом, кровь предательски забурлила в венах.

– Да, спасибо. А ты?

– Я всегда получаю то, что хочу, – сказала Линда, обнажив в улыбке зубы. – Потом всегда понимаю, что это было совсем не то, чего я хотела. И что на самом деле я хотела… выпить.

Она стояла совсем рядом. Я чувствовал запах сладких духов, грейпфрута и сигарет.

– Что у тебя с губой? – спросила она.

– Ударился.

Она дотронулась до моей щеки прохладной рукой, отвернулась и пошла в дом.

Я нашел ее на кухне. Она наполняла кувшин соком лайма с ромом.

– «Мохитос». Хочешь?

– Конечно. Пока ты его готовишь, поделись со мной некоторыми подробностями той истории, которую ты мне уже рассказывала.

– Какими подробностями?

– Как ты встречалась с Томми Оуэнсом в «Хай-Тайд» после того, как уехал Питер. Должно быть, он говорил тебе, что передал Питеру мешок с наличными от Джорджа Халлигана? Ты знаешь намного больше, чем говоришь. И почему, если тебе не наплевать на мужа, ты не рассказала мне все, что знаешь?

Линда бросила в стакан листья мяты, насыпала сахар и налила воду. Потом опустила голову, замерла и, как мне показалось, всхлипнула.

– Линда, не лей попусту слезы. Я не уверен, что на этот раз они помогут.

Она подняла голову и сверкнула на меня сухими глазами.

– Почему ты не сказала, что встречалась в тот вечер с Томми?

Линда отвернулась и покачала головой.

– Зачем Джордж Халлиган давал деньги Питеру?

– Я не знаю.

– Питер пытался застроить земли вокруг? Землю гольф-клуба Каслхилла, например?

– Возможно. Если он что-то делал, то не говорил мне об этом.

– Насколько хорошо ты знаешь Джорджа Халлигана?

– Я его вообще не знаю. Знаю, кто это. Но это ни для кого не секрет.

– Неужели ты не можешь предположить, зачем он давал Питеру деньги?

– А ты уверен, что он давал? Если ты располагаешь информацией только от одного Томми, то я и слушать не стану.

Линда вылила сироп из мяты с сахаром в кувшин, добавила газированной воды со льдом и перемешала все длинной ложкой.

– О чем вы с Томми разговаривали? Почему он так тебя ненавидит?

– Потому что давным-давно, еще до того как я вышла замуж, а он уже был женат, мы переспали – как-то один раз, после буйной пьянки, или во время пьянки, не помню. Это была ошибка, по крайней мере, для меня, но Томми решил, что все по-настоящему, пошел домой и рассказал обо всем жене. Ребенку их был всего годик, жена вышвырнула Томми на улицу, он таскался за мной, выслеживал – и так до тех пор, пока я не избавилась от него очень жестоким способом. А жена так и не приняла его назад. Поэтому он ненавидит меня.

Линда налила две порции «Мохитос», поболтала в них веточками мяты и протянула мне стакан.

– Удивительно, что он не рассказал тебе этого. Или мужчины не обсуждают такие дела?

– Такие мужчины, как Томми или я, во всяком случае, нет.

– Ага, – сказала она и подняла стакан.

Мы выпили. «Мохитос» освежил и ударил в голову. Линда взяла кувшин и уселась в гостиной. Я последовал за ней. От нее исходил такой сильный аромат, что я чувствовал, как будто уплываю за ним.

– Для кого ты так разоделась, Линда?

– Для тебя, Эд.

Она долила мне коктейля и похлопала по плечу. С беспокойством посмотрела на входную дверь, и мне стало интересно, что это за дела у нее. То ли кто-то должен был сюда прийти, то ли ее где-то ждали.

– Что еще ты хочешь услышать от меня? – спросила она.

– Расскажи мне про Сеозама Маклайама.

– Это парень из совета, который утонул, верно? Боже, это ужасно! Остались трое сыновей…

– Они с Питером близко общались?

– Я не знаю.

– Деньги Халлигана были взяткой Маклайаму?

– Я же сказала, что не знаю.

– Такое впечатление, что ты ничего о Питере не знаешь. Как будто вы жили отдельно.

– Это очень похоже на правду. И мы в конце концов нашли силы признать это.

– Томми говорит, что ты не любила Питера с самого начала. Тебе нужны были только его деньги.

– Томми считает, что я никого не могу полюбить – из-за того, что в глубине души люблю его. Видимо, так глубоко, что никто кроме него самого этого не замечает. И вообще, я что, подсудимая?

– Итак, ты не знала Сеозама Маклайама?

– Опять. Я знала о нем.

– Питер собирался встретиться с кем-то, чьи инициалы Дж. У., в тот вечер после тебя. Дж. У. – Джозеф Уильямсон – английский вариант Сеозама Маклайама. Ты что-нибудь знала про эту встречу?

– Нет. Погоди… Он сказал, что, возможно, ему придется выскочить минут на пять, чтобы разобраться с каким-то вопросом по строительству. Но это все. Он не сказал, с кем встречается.

Пять минут. Достаточно времени, чтобы передать мешок с деньгами неподкупному советнику и убедить его изменить свое решение по поводу переделки земель гольф-клуба Каслхилла. Решение, которое разрушило бы репутацию Маклайама, лишило бы его политической поддержки. Потом он позвонил и растаял в воздухе. Бессмыслица.

Я подошел к окну. Луна была такая большая, что казалось, вот-вот лопнет. Живот болел в том месте, куда врезал Толстяк Халлиган, а голова гудела от удара, которым я поразил Голубую Бейсболку. Линда встала сзади и положила мне на плечо руку.

– Я ничего не смогу сделать, если ты не хочешь помочь мне. Ты должна рассказать все, что знаешь.

– Я не могу рассказать тебе все, Эд. Я не уверена, в том, что знаю. То, что, по моему мнению, могло произойти… то, чего я боюсь… ты должен выяснить это. Я хочу, чтобы ты это выяснил.

Обернувшись, я посмотрел ей в глаза. Не знаю, что я там искал, но увидел лишь холодный страх.

Я направился к парадной двери. Линда пошла за мной и остановилась в холле, внимательно осматривая полки буфета в поисках ключа от ворот.

– Знаешь, тебе лучше не садиться за руль, – сказала она.

– Когда я уезжал отсюда, езда в пьяном состоянии была национальным спортом. Что случилось? К нам внезапно прорвалась цивилизация?

– Не совсем. Может, только намек на нее.

Но когда я вышел на воздух, ноги у меня подогнулись. Спокойно. Поеду с открытыми окнами, и все будет в порядке. Линда дошла до машины вместе со мной, посвистывая своему коту. Автомобиль произвел на нее впечатление.

– Это машина моего отца. Ты ведь знаешь, они с Джоном Доусоном держали гараж. Они росли вместе.

У Линды засветились глаза.

– Питер что-то такое говорил: «Все идет из Фэйган-Виллас». Ты понимаешь, что это значит?

Я покачал головой.

– Я тоже не знаю, – сказала Линда и открыла мне ворота.

Я направил «вольво» на узкую дорогу, остановился под знакомым платаном на Каслхилл-роуд и закурил.

Фэйган-Виллас. Там выросли мои родители, Джон и Барбара Доусон тоже. Пятьдесят лет назад они все были детьми. И все начинается оттуда. Но что? Что – все? Тело, найденное в бетоне в основании ратуши Сифилда? Фотография отца и Джона Доусона? Тот факт, что две коробки с названием «Семья» из кабинета Питера Доусона оказались пустыми и фотографии, где двое мужчин стоят рядом, исчезли? Я сидел, курил и ждал.

Через полчаса темно-серый «лексус» с затемненными окнами проехал из Каслхилла и свернул к дому Линды. Еще через пятнадцать минут я вышел из машины и пошел по узкой дороге к автоматическим воротам. «Лексус» был припаркован около темного дома Линды. Я посмотрел на номерной знак. Кроме того, я нашел название фирмы, отвечавшей за мониторинг этого небольшого огороженного высоким забором мирка. Фирма называлась «Иммьюникейт».

Меня остановили у самого начала Каслхилл-роуд. Двое полицейских подошли, осмотрели машину, затем один из них постучал в окно. Я опустил стекло.

– Красивая машина, сэр. – У полицейского были бледно-голубые глаза и надменно поджатые тонкие губы.

– Спасибо, – сказал я.

– Вы знаете, что у вас не заплачены налог и страховка?

– Да. Машину отремонтировали только сегодня, мне нужно было ехать.

– Полагаю, прав у вас тоже нет?

– Почему же? Права есть. Только не с собой. Меня зовут Эдвард Лоу. Я приехал из Америки на похороны. Поэтому все немного… ну, вы понимаете…

– Да. Вы пили сегодня, сэр?

– Да, немного. Одну или две рюмки. Или три.

– Выйдите из машины, пожалуйста, сэр.

Я уже подумал об этом и решил, что выходить из машины мне не хочется. Что мне действительно хотелось, так это повернуть ключ в зажигании, пока полицейский на несколько мгновений отошел в сторону, чтобы дать мне открыть дверь, и рвануть с места. Я свернул влево, чтобы не наехать на второго полицейского, который побежал к своей машине включить мигалку и сирену, и махнул мимо Бэйвью по Сифилд-роуд мимо Фэйган-Виллас в Куорри-Филдс.