Таинственные и удивительные истории, произошедшие с жителями старой Москвы, рассказанные очевидцами и пересказанные их домочадцами - Людмила Романова

Поэтому и решили они позвать к себе в дом сваху. Чтобы она, Илье невесту подыскала.

– И лучше чтобы из другого села. Подальше какого. Чтобы жаловаться к родителям далеко бегать приходилось! – сказала мать отцу.

– И подружек, чтобы поменьше в дом ходило, – добавил отец.

– И чтобы девка, послушная была, да работящая. А то ведь помрем, с кем Илюшенька останется? Ведь, он как малое дитя. Ему все подсказать нужно и присмотреть. Все чего-нибудь перепутает, или забудет. Вот если ему подсказывать, то все складно идет, – прибавила мать.

– Пусть уж лучше не красавица, но не языкастая. Пусть уж лучше бедненькая какая, да зато, слушаться, и почитать будет. И мужа и нас. Ведь мы тоже не вечные, старость и к нам придет, – вздохнула она. А мы уж ее обижать не будем, пусть только ко двору придется, да к Илюше хорошо относится.

– А там глядишь, и детки пойдут. Нам радость. Уж мы их беречь будем и баловать. Наши ведь внуки будут, наследники, – так переговаривались и мечтали отец и мать. И все в их мечтах получалось очень даже складно.

– А почему бы и не складно быть? Вон другие парни, еще хуже бывают. И без глаза и хромые, и пьют запоем.

– И нищие, жену одеть не могут, и в доме скудно и бедно. А наш красивый и добрый, и слава Богу, мы ему много чего оставим. Нуждаться не будут.

– Мать, а чего мы себя хороним то? Мы еще и поживем и на наших деток порадуемся, и поможем им, – сказал отец.

Мать согласно кивнула головой, – Куда ж мы денемся. Поможем!

Но вот настал день, и в этот день в дом ждали сваху Степаниду Тимофеевну.

Мать сына одела покрасивее, и побогаче, умыла и причесала. Да сто раз наказала.

– Ты, Илюшенька, ни о чем при гостях то не говори. Молчи себе. Я сама за тебя говорить буду. Если я скажу да, ты говори да. Если я скажу нет, ты тоже говори нет. Если скажу тебе, – Илюша иди корове сена подбрось, так ты иди на сеновал, там и лежи, я сама к тебе приду, когда будет нужно.

– Это можно, отвечал Ильюша.

Он эту фразу на все случаи жизни говорил, и она ему очень нравилась. Только ты мне, мамань, на сеновал сметанки принеси, да пирогов. А то вы есть будете, а мне голодно, да завидно. Я видел, сколько Нюшка всего наготовила. Я уж три пирожка у нее выпросил.

– Принесу, принесу, ты только отца то не серди. Сиди там, пока я не приду. И смотри, новые штаны не испорть и рубаху. Отец много за них отдал. Ты их по праздникам носить будешь.

– Это можно, – сказал Илюша.

– Ты как на сеновал то придешь, я к тебе Нюшку пошлю. Она тебя разденет. Другую рубаху принесет похуже. Зачем тебе на сеновале хорошая – то? Да? Ну, чего молчишь? Я же тебе сказала, если я говорю да, ты тоже говори – да.

– Да! Мамань, я же не дурак, понимаю. Я как на сеновал приду хорошую рубашку сниму. И штаны тоже. Ты только не забудь, Нюрку ко мне пришли с пирогами, гггы, прибавил Илюша, и покраснел.

Но мать этого не заметила. Она уже выходила из каморки. В дверях она обернулась и сказала:

–Илюша у нас парень работящий. Да?

– Да! – сказал Илюша, глядя в пол, и ковыряя ногой половицу.

– Ну, все умеет! Да Илюша?

– Да! – Промычал снова Илюша.

– Ну, молодец! – обрадовалась мать, что все пока идет как по маслу. И парень все понимает..

Она взглянула еще раз на сыночка, вздохнула и подумала: «Ну до чего же хорош был бы, если бы не болезнь та проклятая. А может еще поумнеет, даст Бог!»

– Иди пока, во дворе погуляй, я тебя позову, когда надо будет, – сказала она сыночку.

Вот приехали в дом гости, а вернее, сваха Степанида Тимофеевна. Мать к ее приезду пирогов напекла, каши гречневой с белыми грибами в печке натомила, щей со свининой наварила, стол просто ломится от солений да от печений.

Сваха, первым делом дом осмотрела. Все хорошо, богато, чисто. Угощенью на столе рот и душа радуется. И самогонки на столе и настойки, за день не выпьешь!

– Ну, уважили сваху то, – сказала Степанида Тимофеевна, вытирая пот со лба, после того, как и самогоночки отведала и всего, что было на столе, попробовала. Ну, так что вы хотите то? Покажите, вашего красна сокола! Посмотрим, какая девка к нему подойдет! Да у таких родителей, да в таком дому, любая рада жить будет!

– Ой, Степанида Тимофеевна, ну уж, правда, не обидим. И Илюшенька у нас такой красавец, да такой умница! Вот только скромный очень. Слова из него не вытащишь! – засуетилась мать.

– Нюра, позови Илюшеньку, – сказала она прислуге.

– Сейчас Марья Петровна, – ответила та, и хотела, было пойти за Ильей.

– Стой, – воскликнула Хозяйка. Я сама за ним схожу. Я вас не надолго оставлю, – сказала Марья Петровна, бросив беспокойный взгляд на улыбающуюся Нюрку. И побежала посмотреть, все ли с сыном в порядке. Да решила напомнить ему еще раз, как он себя вести должен.

– Уж ты Федор Степанович, займи гостью то, – попросила она мужа.

Ну, Федора Степановича просить было не нужно. Сваха красивая, пухленькая, да веселая, с ней и поговорить одно удовольствие и ненароком, за ручку подержаться тоже приятно.

– Иди мать, иди, – только сказал Федор Степанович, и налив рюмочку, и положив пирожок на тарелку, преподнес их свахе.

Мать, выйдя из горницы, прибежала к сыну. Она окинула его придирчивым взглядом, вытерла ему полотенцем лицо, причесала и еще раз строго настрого приказала, ничего не говорить. А только поддакивать.

– Мамань, боязно. Я в тот раз тоже поддакивал, а папаня на меня рассердился, и Нюрка смеялась. Я видел, она за печкой спряталась и все фартуком рот зажимала, – проговорил Илюша, отверчиваясь от противного, мокрого полотенца.

– Так ты, Илюшенька, тогда все правильно говорил, – сказала ему мать. Ты просто в горшок первый полез, а нужно было отца подождать. Да потом косточкой мозговой уж очень громко стучал, да неаккуратно ел. Всю рубаху новую измазал, и на штаны наляпал. А штаны то я с отцом тебе недавно купила, дорого! Вот отец и разозлился, и стукнул тебя. Но ты на отца не сердись. Это он сгоряча, тебя учит, чтобы ты запомнил. Ты уж за столом ешь, только если я тебе положу, сам ничего не бери. Я потом, тебе побольше дам, когда гости уйдут. Да полотенцем вытирай рот, да ложкой ешь, а не рукой. Понял? Да штаны то береги, не измажь! – наставляла мать сына.

– Да что я мамань, дурак что-ли!? Все понял, – проворчал Илья, подтягивая штаны.

– Ну пошли. Как зайдешь в горницу, так сразу кланяйся и скажи: «Доброго вам здоровьичка» и садись. А дальше, я все сама сделаю, – предупредила его еще раз мать.

Зашел парень в горницу. Поклонился, и сказал, как мать ему велела, и встал около стола, глаза потупив и улыбаясь. Румяный, наряженный, картинка!

– Ох, и хорош, сказала сваха. И здоров, и красив. И вежлив. А в работе то наверное тоже горяч?