Минин и Пожарский - Алексей Шишов

19 декабря 1611 года восставшие отбросили шляхетский отряд Каминского от Суздаля, а 22 ноября повстанцами был разбит наголову под Ростовом отряд Зезулинского. Значительно потрепали «шиши» и полк Струся, направлявшийся из Смоленска к Можайску. Они захватили багаж, перебили много жолнеров (польских солдат), а с самого пана Струся сорвали ферязь (верхнюю одежду). Значительный ущерб причинили повстанцы гетману Великого княжества Литовского Яну-Каролю Ходкевичу при доставке провианта осажденному в Москве гарнизону интервентов, перекрыв все идущие к ней дороги. Полякам удавалось продвигаться по ним только крупными отрядами.

Стихийно возникшие отряды восставших действовали в большинстве случаев независимо от представителей местных властей. Когда требовала обстановка, повстанцы связывались с ратными людьми и общими усилиями истребляли большие отряды интервентов. Именно так, например, поступили ярославцы в 1609 году, когда Ярославль заняло войско Лисовского численностью в девять рот. Горожане разместили незваных гостей на посаде в различных концах, дав им достаточно пищи и кормов, подали весть об их приходе костромичам, галичанам и в другие города. Пришедшие на помощь в Ярославль русские ратники вместе с горожанами разбили наголову польский отряд. Пан Лисовский едва унес ноги. Совместные действия горожан и служилых людей увенчались полным успехом.

Столь же безуспешными оказывались попытки польских отрядов проникнуть и в другие районы Заволжья. Здесь они зачастую встречали решительный отпор со стороны нижегородцев, которые по первому зову приходили на помощь жителям городов и сел, подвергавшихся вражескому нападению.

Такими действиями поднимающихся на вооруженную борьбу с интервентами народных масс создавалась условия для освобождения Российского государства, Для польских и шведских захватчиков народное движение было огромным бедствием. Разными путями оно привело в конечном счете к изгнанию интервентов из пределов страны.

Осенью 1611 года Российское государство стояло на грани национальной катастрофы. Но ее, к счастью, не произошло: нашлась сила, которая спасла страну от порабощения. Русский народ поднялся на борьбу с захватчиками. Развернувшуюся народную войну можно по праву назвать войной отечественной — ведь речь шла о существовании самого Российского государства.

В сложившейся исторической ситуации требовалось только одно — чтобы кто-то вновь поднял знамя борьбы за национальное освобождение. Таким знаменосцем стал в Нижнем Новгороде земский староста Кузьма Минин, призвавший горожан, всех русских людей к созданию нового народного ополчения.

Призыв нижегородского веча

В начале XVII века Нижний Новгород был одним из крупнейших городов Московского государства. Возникнув как крепость-форпост Суздальской Руси на ее восточной границе, он постепенно утратил свое военное значение. Однако в нем имелся довольно большой и достаточно крепко вооруженный «каменный город», верхний и нижний посады его были защищены деревянными острогами с башнями и рвом. Гарнизон Нижнего Новгорода был невелик. Он состоял приблизительно из 750 человек стрельцов, кормовых иноземцев (наемников) и крепостной прислуги — пушкарей, воротников, затинщиков и казенных кузнецов.

Важное географическое положение (он располагался при слиянии двух крупнейших рек внутренней России — Оки и Волги) сделало Нижний Новгород крупным торговым центром. По своему экономическому значению он занимал в то время шестое место среди русских городов. Так, если Москва давала царской казне в конце XVI века 12 тысяч рублей таможенных пошлин, то Нижний — 7 тысяч.

Город был связан со всей волжской речной системой. В Нижний Новгород привозили рыбу из Каспия, меха из Сибири, ткани и пряности из далекой Персии, хлеб с Оки. Основное значение в городе имел торговый посад, в котором насчитывалось до двух тысяч дворов. В городе было также много ремесленников, а в речном порту — достаточно грузчиков и бурлаков. Нижегородский посад, организованный в десятни и объединенный в земский мир с двумя старостами во главе, являлся наиболее крупной и влиятельной силой в городе. По своему торгово-экономическому значению для государства Нижний Новгород стоял в одном ряду со Смоленском, Псковом и Новгородом. Более того, публицист XVI века Иван Пересветов советовал царю Ивану Грозному перенести в Нижний столицу.

В Смутное время Нижний Новгород не раз подвергался угрозе разорения со стороны поляков и тушинцев. Но нижегородцы ни разу не впустили в город иноземных захватчиков; больше того, Нижний посылал свою рать против врагов во время похода Скопина-Шуйского, успешно защищался сам и всегда приходил на помощь другим городам.

Вне всякого сомнения, именно в этих походах и сражениях раскрылся талант посадского человека Кузьмы Минина как умелого и бесстрашного предводителя городских ополченцев. Именно на поле брани нашел он в себе подлинно воинский дух. О таком человеке не мог не услышать князь Дмитрий Пожарский, чьи владения в Суздальском уезде находились довольно близко от Нижнего Новгорода.

Еще более энергичную борьбу повели нижегородцы против Сигизмунда III, вторгнувшегося со своим войском в русские пределы. Одновременно с Рязанью Нижний Новгород призвал всех русских к освобождению Москвы. Примечательно, что грамоты с такими призывами рассылались не только от имени воевод, но и от имени посадских людей: так возросло в то время значение городских посадов в деле борьбы с польской и шведской интервенцией. 17 февраля 1611 года, раньше других, нижегородские ополченцы выступили к Москве и доблестно сражались под ее стенами в составе первого земского ополчения. Неудача первого ополчения не сломила волю нижегородцев к сопротивлению, наоборот, они еще больше убедились в необходимости всенародной борьбы до полной победы.

С Москвой нижегородцы поддерживали постоянную связь через своих отважных лазутчиков — боярского сына Романа Пахомова и посадского Родиона Мосеева. Они проникали в осажденную столицу и добывали необходимые сведения. Нижегородским лазутчикам удалось установить связь даже с патриархом Гермогеном, томившимся в Московском Кремле в подземной келье Чудова монастыря. Туда польские паны заточили Гермогена за то, что он обличал интервентов и их приспешников, призывал к борьбе русский народ. Озлобленный этим, Гонсевский, не смея открыто расправиться с патриархом, приговорил его к голодной смерти: на пропитание заточенному стали отпускать раз в неделю лишь сноп необмолоченного овса да ведро воды. Однако и это не устрашило русского патриота. Из подземной темницы Гермоген продолжал посылать свои гневные грамоты с призывами к борьбе с иноземными захватчиками. Доходили его грамоты и до Нижнего Новгорода.