Тони Валентайн - Джеймс Суэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Боже правый! — пробормотал Валентайн. Джерри и Мейбл отправились на свидание! От этой мысли он вздрогнул.
«Мне нравится твой сын, правда, — продолжала она, словно угадав его реакцию. — Знаю, он доставил тебе немало хлопот, но я просто не могу так с ним поступить. Думаю, ты понимаешь».
— Нет, не понимаю, — возразил он автоответчику.
«Во всяком случае, я звоню, чтобы сказать, что решила не отсылать то объявление, где про «умереть банкротом». Ты прав, оно не годится. Не то чтобы глупое, но какое-то инфантильное. А вот и хорошая новость: я придумала кое-что взаправду смешное. К тому времени, как ты услышишь это сообщение, я уже перешлю его факсом в твою гостиницу. Если не возражаешь, прочти его и сообщи свое мнение. Буду с нетерпением ждать звонка. Пока».
Валентайн повесил трубку и вспомнил, как когда-то пригласил Джерри посмотреть вместе с ним, как «Янки» играли в решающей встрече, но сын отказался — он предпочел куда-то отправиться со своими обкуренными дружками. Это было одно из самых горестных его воспоминаний. Увы — что посеешь, то и пожнешь.
И в этот миг все в номере заходило ходуном — это пришел в движение служебный лифт. Двери хлопнули, из лифта вышли две горничные-мексиканки, с лязгом толкавшие перед собой тележку из прачечной. Они оживленно болтали по-испански, и Тони отчетливо слышал каждое слово. Телефон зазвонил снова.
— Мистер Валентайн, это Роксана из регистрации, — сообщил приветливый женский голос. — У меня тут для вас факс.
— Сейчас спущусь, — ответил он. — И, Роксана, потрудитесь подыскать для меня другой номер.
— Другой номер? — в голосе женщины послышалась обида. — А что плохого в вашем номере?
— Я нашел под кроватью труп, — заговорщическим тоном сообщил Валентайн.
— Труп?!
— Да. Думаю, это тело Джимми Хоффы[15].
— Хорошо, — он услышал, как пальцы ее зацокали по клавиатуре компьютера, — посмотрю, что можно для вас сделать.
Во время долгого и непростого путешествия к лифтам Валентайн внимательно разглядывал ковровое покрытие в коридоре: оно было поистине чудовищной расцветки — оранжевое в красную клетку. Ему приходилось читать исследования по поводу того, каким следует быть ковровым покрытиям в казино. Согласно этим трудам, чем ужаснее, тем лучше. Целью же исследований было найти рисунок до того безобразный, чтобы клиент просто не смог на него смотреть и вынужден был перевести оскорбленный взор на дилера или сверкающий игровой автомат. Идея состояла в том, чтобы подтолкнуть к игре даже тех, кто играть не собирался. Однако работ, посвященных выяснению того, срабатывает ли эта уловка, ему почему-то не попадалось.
Спускаясь в лифте, он вспомнил о втором послании — листок из факса по-прежнему лежал у него в кармане. Он развернул его:
Валентайн, старый пердун!
Послушайся дружеского совета — сиди себе на пенсии и не высовывайся.
Поверь, ни одна работа не стоит того, чтобы за нее умереть.
— Что за черт! — сказал он вслух.
Двери лифта раскрылись, но Валентайн этого даже не заметил. За годы службы он привык к угрозам разного рода шулеров, а парочка-другая мошенников даже пытались привести их в исполнение. Двери закрылись, и лифт сам поехал вверх.
Он снова очутился на своем четвертом этаже. Снова нажал кнопку «Вестибюль», снова поехал вниз, снова перечитал послание. Тот, кто его отправил, знал о Валентайне предостаточно — например, что он ушел в отставку. Неужто информатор Хиггинса растрепал о его приезде? Или, может, кто-то из старых знакомцев по Атлантик-Сити заметил его в аэропорту и подслушал разговор, пока они с Хиггинсом шли к машине? Во всяком случае, ему следует быть настороже, а то придется возвращаться домой в багажном отделении — это вместо первого-то класса.
Чтобы добраться до стойки регистрации, Валентайну пришлось пройти через зал казино. Он ненадолго остановился — провести рекогносцировку. Помещение было распланировано на манер колеса: в центре располагались игровые столы и автоматы, а по окружности — все остальное. Любой, кто заходил в «Акрополь», так или иначе попадал в это «колесо», а уж оно крутилось на полной скорости, чтобы вытрясти из посетителя хоть несколько монет. Четверть века назад таким образом планировались все казино Лас-Вегаса. Однако он подозревал, что сегодня таких «колес» осталось совсем немного.
Роксана уже его поджидала. Она оказалась жизнерадостной рыжеволосой девицей с глазами цвета молочного шоколада — его любимый тип женщин. Энергично жуя резинку, она отозвала его в сторону и сказала:
— А я-то думала, что Джимми Хоффа похоронен на «Стадионе гигантов».
— Нет, там похоронен Уолт Дисней, — ответил он.
— Ну вот, все я перепутала! А про Уолта Диснея я думала, что его держат в морозильнике в Орландо.
— В Орландо держат труп Адольфа Гитлера.
Она подтолкнула к нему факс. Листок легко заскользил по мраморной стойке.
— Вы просто прелесть! — заявила Роксана.
Валентайн ухмыльнулся:
— Откуда вы?
— Выросла в Нью-Джерси. Сюда приехала пять лет назад.
— Я тоже из Джерси. Как вы здешнюю жару переносите?
— В общем-то терпимо. Если, конечно, скинуть всю одежку.
Валентайн вытаращил глаза, а она рассмеялась. Он чувствовал, что симпатичен ей так же, как и она ему. Интересно, на сколько он старше? Лет на тридцать, не меньше. А все-таки приятно, что он еще может хоть ненадолго позабавить такую милую девушку.
— Вы приехали на съезд?
— Нет, я должен кое-что сделать для казино.
— Не может быть!
— У меня к вам большая просьба. Если вдруг позвонит мой сын, не можете ли вы сказать ему, что я уже выехал?
Роксана в удивлении подняла брови. Голос ее зазвучал суше и строже:
— Вы не хотите говорить со своим собственным сыном?
— Именно, — ответил он. — И вам не советую.
— Он что, убил кого-нибудь?
— Ничего подобного.
— Так если он не убийца, неужто вы не можете его простить?
Вот она, логика выходца из Джерси! Да, эта юная леди — настоящий крепкий орешек. Он поспешил ретироваться, а Роксана, проводив его суровым взглядом, занялась другим клиентом.
Валентайн направился в расположенный в фойе бар. Назывался он «Убежищем Ника»
