Темный княжич - Сергей Плотников

Как оказалось, сопровождение ждало моей команды – спешиваться тут или двигаться дальше. Кра-со-та, а спросить – язык бы отвалился? Впрочем, вопрос быстро выветрился у меня из головы, прямо сразу после того, как Янка изящно спрыгнула со Звездочки и столь же изящно выдернула с лошадиного хребта меня, о чем я немедленно пожалел: ракурс «ты ниже всех» оказался не слишком удобен. Кстати, деревенская площадь, до того выглядящая небольшой, сразу стала огромной и не очень уютной – особенно рядом с копытами поводящих боками и переступающих на месте коней. И куда теперь?

– Я тут в первый раз, как и ты, Лео. Я думала, ты знаешь, – огорошила меня своим откровением сестренка.

Ну охренеть теперь! Мне что, скакать назад в замок и требовать с матери инструкции по «общению с народом»? Ага, и тут окажется, что она и сама не особо представляет, что нужно делать – закралось у меня теперь такое подозрение. Или это очередной «тест на взрослость»? Интересно, а «правильный ответ» – это признать свою детскость и вернуться домой, за стены? Нет, фигушки! Раз решил быть ребенком – буду им. А мне-ребенку интересно решительно все вокруг – ведь интересно же, Лео? А три дружинника за спиной и ходячий родственный огнемет рядом дают ни с чем не сравнимое чувство безнаказанности этого самого любопытства проявлений… точно. Я пятилетний княжич, «сорвавшийся с поводка», – мама разрешила, папы – нет в обозримых пределах, магию я уже «могу». Но я-то сам как ребенок, выросший в крепости, окружающие реалии знать не обязан, верно? Вернее, даже обязан не знать: «изящной культуре» меня толком не учили (в отличие от некоторых, кстати), какой с меня спрос? А раз так… отрываемся!

– Дядя сержант! – Обращение у меня вырвалось само, заставив бывалого вояку натурально вздрогнуть – видно, он не ждал, что молчаливый и серьезный княжич способен выдать такой звонкий голосок, буквально разнесшийся по центру деревни. – А кто тут самый главный?

– Эээ… – Дружинник явно оказался застигнут врасплох – я только сейчас сообразил, что взгляды тройки охраны ненавязчиво то и дело возвращались к двери таверны-корчмы. – Н-ну, князь, конечно…

Не нравится мне что-то это неуверенный тон. Что значит «н-ну…»?

– Не вообще тут, а конкретно в деревне, – уточнил свой вопрос я, отмечая, что со структурой власти «на территории» следует разобраться как можно более подробно… но не прямо сейчас.

– А! – Дружинник просиял. – Староста, к нему все деревенские идут. Есть еще княжеский наместник, но у нас в селе он ни во что не лез…

– Через наместников князь получает налоги и распределяет необходимое, посевное зерно, например, – отбарабанила Яна в ответ на мой вопросительный взгляд, явно цитируя выученное на уроках, и указала рукой на дом-с-циферблатом: – Это вот – резиденция наместника. На ней всегда должны быть часы – хотя бы солнечные, так учитель Сонг говорил.

– А дом старосты – всегда трехэтажный, вроде как отличительный знак, – подхватил сержант, указывая рукой в противоположную сторону.

– И кто главнее?

– Староста, конечно.

– Наместник, разумеется, – одновременно с дружинником ответила Яна, после чего княжна и глава маленькой охраны детей Кано уставились друг на друга с плохо скрытым удивлением. – Что? Так в учебном курсе, я точно помню! Именно наместник намечает деревне план, что растить, какой скот откармливать и сколько на будущий год, а считает это все хозяйка княжеского замка.

– Разумеется, вам виднее, госпожа. – Воин не поленился глубоко поклониться. – Я ребятенком был несмышленым, когда в дружину подался, оттого небось и не помню, чтобы староста у наместника хоть чего спрашивал.

– Разберемся, – твердо заверил я этих двоих и озвучил свое решение, с некоторым даже наслаждением глядя, как от моего спича вытягиваются лица у всех троих бойцов, а Янка насмешливо фыркает. – Все же просто: пойдем сейчас и спросим у каждого. Вы большие, вам неловко узнавать, а я – маленький, ничего страшного, что я не знаю. Так, к кому первому идти… Сестра, есть монетка?

– Откуда?! – Девушка аж вытаращила глаза.

– Ясно. Сержант?

Дружинник помялся, но в ответ молча вложил в мою протянутую ладошку изрядный кругляш из светлого тяжелого металла. Никак серебро? Так, цифры, а на реверсе… эээ, герб, надо полагать? Ладно, сойдет. И… раз!

– Идем сначала к старосте, – констатировал я.

24

Неудобно получилось. Как-то я упустил из виду, что обычный деревенский житель не слишком волен распоряжаться собственным временем – скотина ждать не будет, да и дел всегда более чем в достатке. А тут заваливаюсь я такой красивый, да еще и не один, – то-то жена Надима так на нас посмотрела…

– …и вот нагоняем мы, наконец, эту вертлявую, как морская змея карраку, и батя твой, малой, выходит впереди абордажной партии и говорит нам такой, с улыбочкой: «Славно нам пришлось погоняться за этими парнями – не каждая кумра на такое способна, да еще и не в лесу, а в море чистом. Проявим снисхождение, заставим вторую половину пути грести веслами?» И мы, еще минуту назад готовые разорвать экипаж, думаем: «И в самом деле, славно же погонялись, совсем как предки, ветра им во все паруса». И, как только сцепились да притянули борт к борту – давай рубить рангоут![6] А батя твой, княжич, князь-командир наш, одним полотнищем пламени все нижние паруса как корова языком! Зело силен и могуч твой папка, Леон, гордись им! А уж как он тобой гордиться будет – как вернется из похода… – Пожилой, но крепкий как скала мужик от нахлынувших чувств немедленно подхватил со стола резную хрустальную емкость величиной с хороший стакан, заполненную темно-вишневой жидкостью, – и одним махом опрокинул ее в себя. Молодая по сравнению с мужем черновласая красавица, уже разменявшая третий десяток лет, но все еще способная, например, перетянуть взгляды юнцов-дружинников от моей сестрицы к себе, только покачала головой, глядя на расход спиртного и в очередной раз поджав губы, бросила косой взгляд на меня. А я что? Я знал, что «почтенный староста Надин, сын Лима» – ни много ни мало десять лет был абордажным мастером в команде князя Кано? Точнее, судя по рассказам, «чистые» бойцы на борту отцовского корабля, не вовлеченные в работу команды, скорее были морской пехотой – этакая элитная группа защиты светлого мага… Н-да, какие уж тут расспросы – едва мы представились, как меня усадили за стол (в хозяйстве нашелся специальный стул, наверняка оставшийся от детей самого Надима), ну и про остальных не забыли. Красавица-жена, которую хозяин дома все время кликал Ликой, вынуждена была все бросить и «метать на стол все, что есть» – хозяйственной даме это явно пришлось не по вкусу. Но и высказать недовольство она не смела – по крайней мере, не мужу или дружинникам.

Впрочем, осмотрев «домик» старосты изнутри – по крайней мере первый этаж, я сразу невольно подумал о том, что особый урон своим внезапным визитом мы «простому селянину» не вдруг нанесем – «закрома родины» у отдельного ее представителя, судя по развешенным на стенах трофеям, едва не ломились. Ладно штурвал или снятый откуда-то явно стационарный компас в массивном деревянном футляре – можно списать на вкусы хозяина к интерьерном дизайну, но вот тот же вычурный не по-деревенски хрусталь, даже на вид дорогие картины на стене, вставленные в простые лакированные рамы, – все это просто кричало о том, что на покой бывший абордажник ушел не с пустыми руками. Может быть даже не по возрасту, а по ранению – левый глаз княжеского пирата закрывала повязка, а на правой руке не хватало мизинца. Впрочем, о том, что менее опасным бывалого воина раны не сделали, свидетельствовала не только его по-хорошему плотно сбитая и сухощавая фигура, состоящая, как это принято говорить, «из одних жил», но и потертые рукояти явно боевого клинкового оружия, ненавязчиво выглядывающие из-за мебели так, чтобы можно было выдернуть в одно движение. Ну, если здесь все «обычные крестьяне» такие…

– …высаживаться на берег Чунь – сплошное мучение, скажу я вам. Это у нас нормальный пляж, и только потом, за склонами, острые камни и скалы, а у чунье – заросшее манграми соленое болото, переходящее в болото пресное, и джунгли… – Уже изрядно принявший на грудь мужик теперь обращался не столько ко мне, сколько к двум молодым бойцам из сопровождения, слушавших старосту с огромными горящими глазами. Седоусый сержант тоже не остался обделенным, но воспринимал рассказ «морского волка» куда более спокойно, пряча улыбку в усы, правда, судя по всему, отдельные моменты впечатлили даже его. Мне и Яне не наливали по понятным причинам, впрочем, возможно, Яна стала «жертвой» дискриминации по полу – подпоить светлого мага, как следовало из предыдущей байки «про батю», требовало совершенно героических усилий: свет не позволял своим адептам отравиться спиртом до помутнения рассудка, судя по всему, ускоряя распад алкоголя в организме в несколько раз. Отец, если судить по истории, несмотря на свой мощнейший дар, как-то справился – один раз… не буду пересказывать, чем это кончилось. Вот уж воистину «героическое деяние», блин!