ЭмоLove - Ольга Лазорева

— Здорово! — восхитилась Марика, нежно скользя подушечками пальцев по рисункам.

— Буква «М» появилась, как только познакомился с тобой, — тихо проговорил Кирилл и выпрямился. — А у тебя нет ни одной?

— Не — а, — ответила она. — Предки категорически против. Ну ничего, вот буду совершеннолетней, так тоже себе наколю что-нибудь красивое. А может, и твое имя, — прошептала она и начала стягивать кофточку.

Бросив ее на полку, она села на согнутые колени. Кирилл не сводил глаз с ее маленькой, но уже вполне оформившейся груди с торчащими темно-розовыми сосками. Он коснулся их поочередно пальцами, погладил, чуть сжал, и Марика тихо рассмеялась, но сильно покраснела.

— Ты необыкновенно красивая, — тихо сказал он. — Ты реально самая красивая девушка на свете!

Кирилл придвинулся и начал целовать ее шею, потом спустился ниже. Когда его влажный язык начал касаться сосков, Марика перестала улыбаться. Она почувствовала странное возбуждение, которое волной перекатывалось внутри ее тела от груди к животу и обратно. Мурашки побежали по коже, соски напряглись, губы пересохли. Кирилл отпустил ее, пододвинул подушку и лег, вытянувшись во весь рост. И потянул ее к себе. Марика легла рядом на бок, прижавшись к нему всем телом и положив голову на плечо. Одной рукой он обнял ее, а другой снова начал ласкать грудь, и Марика замерла от удовольствия. Но вот его пальцы скользнули вниз, неумело, но торопливо расстегнули ее ремень, потом молнию на джинсах, забрались под кружевную ткань трусиков. Марика ощутила жар внизу живота и инстинктивно схватила руку Кирилла, останавливая ее.

— У меня никогда раньше не было, — еле слышно призналась она, — никогда и ни с кем.

— У меня тоже, — ответил он.

Его рука осталась в ее трусиках, но не двигалась. Марика изнывала от странных ощущений. Но Кирилл ничего не предпринимал. Тогда она повернула голову и начала нежно целовать его грудь, шею, лизать соски. И тут же почувствовала, как его пальцы забираются глубже. Внезапно она поняла, что в ее трусиках почему-то стало влажно, и она с испугом подумала, что ему станет противно. Но рука двинулась дальше и начала медленно ласкать ее бритый лобок. Его пальцы забрались между ее сжатых опухших губок и чуть нажали. Она невольно застонала от острого удовольствия. Пальцы начали двигаться ритмично и быстро. Марика изогнулась от наслаждения. Все ее тело горело, в животе жгло, в сосках стало щекотно, они сжались и торчали. Ее рука, словно сама скользнула вниз. Джинсы Кирилла были уже расстегнуты и приспущены, но ее это не удивило. Пальцы наткнулись на что-то твердое, обтянутое тонкой тканью трусиков, и машинально сжали это. Кирилл громко застонал, дернулся и тут же отодвинулся от Марики. Она удивилась, открыла глаза и глянула вниз. Его белые трусики были в мокрых пятнах. Она посмотрела на Кирилла. Его глаза были закрыты, лицо сильно побледнело, губы искривились. Он резко отвернулся к стене. Марика легко погладила его растрепанные пряди, поцеловала в макушку и легла на спину.

— Уйди, — глухо пробормотал он и сжался. Марика чуть не расплакалась от обиды.

Но не стала ничего выяснять, натянула кофточку, застегнула джинсы и села на свою полку. Кирилл так и остался лежать лицом к стене. Видя, что он не намерен разговаривать, Марика встала и вышла. Она привела себя в порядок в туалете, затем вернулась к их купе, но замерла возле закрытой двери. Заходить ей почему-то не хотелось. И Марика остановилась возле окна в коридоре и стала смотреть на проносящиеся пейзажи. Но было темно, и она видела только мелькающие очертания деревьев, какие-то холмы, впадины, заросшие лесом. Поезд начал замедлять ход. Вскоре они остановились возле какого-то населенного пункта. Искаженный громкоговорителем женский голос что-то раздельно, но невнятно объявил. В вагон зашла запыхавшаяся пожилая пара. Мужчина нес сумки. Он остановился возле Марики и глянул на номер купе.

— Тут вроде наши места, — сказал он и поставил сумки на пол, вытирая лоб.

— Дальше, дальше! — раздался громкий голос проводницы. — Тут только верхние. Возле туалета вообще купе свободное. Чем плохо-то?

— Да? — явно обрадовалась женщина.

— Так у туалета, — заметил мужчина.

— И что?! — возмутилась проводница. — Вы же не в плацкарте! У нас тут чисто и не пахнет ничем таким. Проходите, проходите, граждане. Хочешь вам же лучше, так еще и недовольные!

— Спасибо! — с энтузиазмом ответила женщина и толкнула в спину мужчину. — Пошли, чего встал? Говорят же, там свободное купе!

— Но по билетам у нас тут места, — все-таки попробовал возразить мужчина.

— Иди уже, зануда! — разозлилась женщина. Он вздохнул, глянул на Марику, подхватил сумки и направился по коридору. Женщина поплелась за ним. Проводница зачем-то подмигнула Марике, заулыбалась и двинулась следом.

«Любовь, — подумала та, невольно провожая глазами полную фигуру женщины, ковыляющую по проходу за мужчиной. — И что это за любовь? — трудно представить их молодыми и нежно влюбленными. А ведь это наверняка было! Почему я ни разу не видела пожилую пару, которая была бы явно влюблена? В чем тут дело? Неужели когда мы с Кириллом достигнем такого же возраста, то так же будем раздражены друг на друга? Не верю!»

Марике стало так грустно, что слезы выступили на глазах. Она посмотрела на закрытую дверь купе, потом отвернулась в окно. Поезд в этот момент медленно двинулся. И пошел снег. Крупные снежинки летели в стекло, бились об него. В тусклом свете фонарей они увиделись Марике хрупкими золотистыми бабочками, летящими к ней и разбивающимися о непреодолимую преграду. Слезы побежали по ее щекам, и она сама не понимала странной тоски, сжимающей сердце. Возможно, она просто боялась реалий жизни и не хотела взрослеть.

Дверь позади нее отодвинулась, но Марика не шелохнулась. Но когда она почувствовала, как Кирилл обнимает ее сзади и кладет подбородок на плечо, то всхлипнула и склонила голову к нему. Он обхватил ее за талию и прижался всем телом.

— Я люблю тебя, — услышала она шепот возле своего уха. — Прости.

— Я люблю тебя, — повторила Марика и начала улыбаться.

Ее слезы высохли, на душе стало легко. Она почувствовала, как обида уходит, а на ее месте с новым жаром раскрывается яркий цветок любви, опаляя ее изнутри. Кирилл уже мягко целовал ее шею, сжимая объятия все крепче.

— Белье сейчас принесу! — раздался громкий голос.

И они отпрянули друг от друга. Из последнего купе появилась проводница и двинулась по коридору. Поравнявшись с ними, заметила:

— Все, как вы и просили, молодой человек! Никого к вам не подсаживаю, хотя у этих пассажиров билеты были на места в вашем купе.

— Спасибо, — сказал Кирилл.

Но проводница осталась на месте, глядя на него с непонятным выражением.

— Ах да, — добавил он, — благодарю!

Достав из кармана джинсов смятую сторублевую купюру, сунул ей в руку. И сильно покраснел.

— Отдыхайте, — безразличным тоном проговорила она. — За час до Москвы разбужу.

Проводница ушла, а они вернулись в купе.

— Зачем деньги ей дал? — спросила Марика, садясь на его полку.

— А так вернее, — ответил он и уселся рядом. Все-таки какая-то уверенность, что одни будем до самого конца.

— А мы и так будем одни до самого конца, — заметила она и пододвинулась к нему.

— Да! — воскликнул Кирилл. — До самой смерти! — добавил он странную фразу и тихо засмеялся. — Я вообще-то имела в виду только эту поездку, — сказала Марика, обнимая его за талию и тоже засмеявшись.

— А я всю жизнь, — серьезно ответил он и крепко поцеловал ее.

Но Марика ответила вяло. Она чувствовала странную апатию. И ей не хотелось вновь испытать ту неловкость, которую вызвали у нее их недавние ласки и то, что за этим последовало. Несмотря на отсутствие опыта, Марика все-таки была дитя современности и в Интернете находила ответы на интересующие ее вопросы. А вопросы секса занимали ее лет с десяти. Она понимала, что Кирилл кончил, что это произошло помимо его воли, что ему стало стыдно перед ней. Кроме этого она много читала на сайтах о том, как болезненно мальчики реагируют на подобные ситуации, и четко усвоила, что лучше делать вид, что она ничего не заметила, что ничего не поняла.

Кирилл моментально почувствовал изменение в ее настроении. Он отстранился и заглянул ей в глаза. Она нежно провела пальцами по его щеке, коснулась колечек пирсинга в уголках губ. Он схватил ее пальцы зубами и легко сжал. Марика рассмеялась и попыталась вырвать их. Но Кирилл сжимал все сильнее. Его глаза потемнели.

— Отпусти! Кусака! — сказала она и толкнула его свободной рукой.

Кирилл тут же выпустил ее пальцы. Марика поцеловала его в щеку, едва касаясь губами, потом тихо произнесла:

— Спать хочу.

— Я тоже, — кивнул он. — И ты не обидишься, если мы сейчас вот так просто ляжем спать?