Не отрекайся от любви - Мередит Дьюран

– Не стоит благодарности. – Он поднес руку к ее щеке. – Вы тоже спасли меня.

Его прикосновение вызвало в памяти Эммы другое видение: схватив какого-то мужчину за запястье, маркиз отводит штык, загородив ее собственным телом. Эмма благодарно накрыла его руку своей ладонью.

Услышав шорох, Джулиан быстро закрыл ей ладонью рот, заставляя замолчать. Эмма ощущала его тело, прижавшееся к ней. Странная дрожь сотрясала его, будто что-то в нем боролось, стремясь вырваться наружу. Ей вдруг пришло в голову, что маркиз так же опасен, как все остальное, с чем она столкнулась сегодня. Сжавшись в комок, Эмма в страхе замерла.

– Кажется, ничего опасного. – Поднявшись, маркиз двинулся по берегу, ступая неслышно, как тень.

Эмма лежала, глядя в небо. Длинные багровые облака протянулись на лавандовой голубизне, словно гигантская когтистая лапа. Молодая луна задрожала в глазах Эммы. Этого еще не хватало! Если она чему-то и научилась за последние месяцы, так это тому, что слезы совершенно бесполезны. Значение имеют сила и храбрость, и у нее их достаточно – да, достаточно! – чтобы пережить это. Она не малышка на помочах, чтобы хныкать из-за того, что осталась одна в этом пустынном месте, а вдали мрачно мычит иол. Она выдержала большее одиночество, когда оказалась наедине с морем. Она заставит себя встать и добраться до берега, чтобы выяснить, не обнаружили ли их укрытие.

Подавив стон, Эмма поднялась на колени. Задыхаясь от нетерпения, она карабкалась наверх, хватаясь за камни и корни. Одолев подъем, она наткнулась на маркиза. Он поймал ее за руку, чтобы поддержать.

– Вам жить надоело?

Странно, но его веселый голос стал для нее таким же шоком, как все пережитое за день.

После минутного молчания она с трудом выговорила.

– Что это было? – Оглядевшись, она не увидела ничего, кроме зарослей кустарника.

– Похоже, обезьяна. – Холденсмур потащил ее к кромке воды. Эмма хотела сесть, но колени ее подогнулись, и она рухнула в пыль.

Маркиз весело фыркнул, и она ожгла его взглядом – боль была ужасная. Дрожащими пальцами она коснулась висков, в которые, казалось, воткнули раскаленные гвозди.

– Что тут смешного?

– Ничего. Честное слово, совсем ничего.

– Тогда что же?

– О… – Он растянулся на берегу, закинув руки за голову. – Просто вы не перестаете удивлять меня.

Эмма не могла проследить за ходом его мыслей. Но предположила, что в нынешних обстоятельствах совсем не плохо испытывать удивление. Она и сама удивилась, что до сих пор жива.

Казалось, маркизу нравилось лежать вот так, и Эмма замолчала. Наблюдая за течением, она опустила пальцы в воду и тут же с дрожью отдернула руку. Вода была теплой и какой-то вязкой. Эмме не хотелось думать, что это ей напомнило. Она немного отодвинулась от воды.

– Вы не любите воду.

Эмма красноречиво посмотрела на маркиза. И ему бы вода не нравилась, если бы он познакомился с ней так близко, как она.

На берегу трещала одинокая цикада. Потом, словно по сигналу, к ней присоединился целый хор. Сгущались сумерки. Эмма поправила юбку, стараясь прикрыть лодыжки.

– Разве мы… не должны что-нибудь делать?

– Не раньше чем окончательно стемнеет, – ответил маркиз. – Выше проходит главная дорога к Дели. Там наверняка бандиты и отбившиеся сипаи.

– И что тогда?

– Не знаю. – В ответ на ее вопросительный взгляд Холденсмур вздохнул. – Я доставлю вас в безопасное место. Думаю, в Сапнагар. У меня там друзья.

– Доставите меня?!

– Да.

Она глубоко вздохнула.

– А вы куда пойдете?

– Назад в Дели.

– В Дели?! – Да на его ранах, которые он получил, выбираясь оттуда, едва кровь запеклась! – Вы с ума сошли? Вы не можете думать о возвращении. Только когда город отобьют!

– Если отобьют, – мягко поправил ее маркиз.

– Если? – Его намек удивил Эмму. – Неужели вы всерьез можете думать, что мы позволим аборигенам удержать Дели?

Маркиз, опершись на локоть, посмотрел ей в лицо:

– Не уверен, что нас станут спрашивать. Индийцы явно уже взяли свой главный город.

Эмму охватило безотчетное беспокойство, но потом на смену ему пришла злость. Они сидят здесь, в зарослях, окровавленные и побитые, пугаясь криков обезьян, и маркиз отчитывает ее за то, что она рассчитывает совсем на другое!

– Как я понимаю, вы укоряете меня за английскую точку зрения? Но скажите, милорд, неужели после того, что мы сегодня пережили, вы все еще придерживаетесь иной позиции?

Холденсмур одним плавным движением приподнялся и сел. Инстинкт заставил Эмму отшатнуться. Такая реакция, казалось, удивила его не меньше, чем саму Эмму Маркиз встал, подошел к ней и странно официальным тоном сказал:

– Простите меня, мисс Мартин. Я расстроил вас. Но боюсь, у меня… неопределенное отношение к происходящему.

Эмма снова подошла к реке, вода поднималась по ее юбкам, ласкала ее лодыжки. Это ощущение до предела натянуло нервы Эммы, но она заставила себя не двигаться.

– А ваши родственные чувства… они тоже неопределенные?

– Со мной вы в безопасности, – сказал маркиз. – Или вы в этом сомневаетесь?

– Это не ответ.

– Пусть так, – выдохнул Холденсмур. – Выйдите из воды, Эммалайн. Пожалуйста. Я не хотел вас пугать.

Не сводя с него глаз, она отошла от реки.

– Вы не пугаете меня. Вы меня тревожите.

На лице маркиза мелькнуло подобие улыбки.

– Не хотите объяснить, в чем разница?

– Меня больше интересует ваше объяснение, – натянуто произнесла она.

– Ладно. – Он сделал паузу. – Семья моей матери живет в Дели. Я могу лишь предположить, что сегодня все они остались в городе, думая, что это безопаснее, чем бежать.

– Вашей матери… – Эмма сообразила, что он, должно быть, говорит о своих индийских родственниках. – Но мятежники ведь не причинят им вреда? Они же не англичане.

– Это так. – Маркиз, раздвинув пальцы, внимательно изучал свою ладонь. Потом, словно отбросив все, что там увидел, потер руки и тряхнул головой. – Но недавно я навещал их. Это привлекло внимание, не ко мне, как вы понимаете, а к дому моей бабушки. – Он криво улыбнулся. – Англичане не единственные, кто нетерпим к смешению рас. Во времена моего деда против этого гораздо больше возражали индийцы.

Он замолчал. Не находя достойного ответа, Эмма ждала.

– Я был довольно глуп, – сказал, наконец, маркиз. – Я продолжал оказывать им внимание даже после того, как они предупредили меня, что не следует этого делать. Я считал, что мои связи, мои возможности могут принести им пользу. Это было наивно.

– А по-моему, великодушно и благородно.

Холденсмур пристально посмотрел на нее:

– Едва ли. Если бы не они, я бы никогда… впрочем, сейчас это не важно. Во всяком случае, мятежники могут решить вырезать тех, кто сочувствует британцам.