Мертвый сезон в агентстве Глория - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она постоянно навещала его, пока он лежал в госпитале, но потом его увезли в Москву и за делами следы его потерялись. И вот он перед ней будто и пяти прошедших лет не было. Возмужал, седина в волосах посверкивает, глаза спокойные и уверенные. И пустой правый рукав, заложенный в карман пиджака. Хорошего, модного.
Дима взял ее под руку и, будто они не расставались, повел по залу, показывая свои наброски, небольшие картины маслом, гравюры. Подвел еще к одному рисунку — женскому портрету, и сердце у Елены вдруг заколотилось, как от слишком большой дозы кофе. Она узнала себя — ту, в Чечне, в мятом сером халате и хирургической шапочке, с усталыми и очень грустными глазами.
— По памяти пришлось… — объяснил Дима. — Но у меня есть и другие наброски. Хочешь, покажу?
Он сказал ей «ты», как когда-то в госпитале, после выхода из наркоза.
Она размышляла лишь один только миг, после чего кивнула и сказала, что ее машина припаркована у входа в салон.
А в его просторной мастерской на Нижней Масловке, среди разбросанных повсюду кистей и тюбиков с красками, груд картона, холстов и подрамников, она, повинуясь непонятному себе самой порыву, отдалась ему на громко скрипящей пружинами тахте. Изумилась сама и поразила его…
Их неожиданные, незапланированные свидания носили взрывной, почти истерический характер. Дима — надо отдать ему должное — с одной своей рукой управлялся так, что иной обоерукий только бы позавидовал. И Елена всякий раз отдавалась ему с неведомой ей доселе страстью.
Но однажды она заметила, что, разговаривая с мужем, думает о Диме, и испугалась. За дочь, за сына, за себя, да и за него, наконец, за Николая Андреевича, дела которого, кажется, стали поправляться. К чести Димы, он, вероятно, понимал ее состояние духовного и физического одиночества и всеми своими силами помогал как-то сгладить тоску, не предлагая ломать жизнь, уходить от мужа и так далее. И тогда она — так решила — в последний раз принесла себя в жертву и ушла от Димы навсегда.
Он не разыскивал ее и вскоре забылся.
Но произошла еще одна встреча, во время которой Елена едва не прокололась. Николай ни с того ни с сего потащил ее на выставку группы художников, проходившую в Малом Манеже. Обещал показать нечто просто уникальное.
И она увидела. Это был ее поясной портрет, написанный маслом. А исходным материалом, она это сразу поняла, был тот рисунок карандашом. И еще одна непонятная деталь. На голове полевого хирурга Бояровой вместо привычной шапочки красовалась переливающаяся драгоценными камнями золотая диадема. И этот контраст напряженных пальцев с зажатой в них сигаретой, стонущих от тоски глубоких глаз и празднично сиявшей диадемы создавал ощущение нереальности, какой-то болезненной фантазии. Елена даже испугалась. Но к ним подошел автор полотна, представился Николаю. Точнее, представила его Елена, боясь взглянуть Диме в глаза. Он вежливо объяснил причину появления портрета, показал на свой пустой рукав, а присутствие диадемы объяснил просто. Листал каталоги драгоценностей и обнаружил среди них диадему Демидовых. Показалось символичным: прошлое и настоящее настолько переплелось, что просто уму непостижимо…
Николай захотел тут же приобрести этот портрет, но художник вежливо и твердо отказал. Заявил, что картина уже продана. Кому? Извините, коммерческая тайна. Бояров огорчился. Елена же, поняв, что Дима солгал, никому он этот портрет не продал, чему-то обрадовалась. И пусть, и не надо, подумала она…
Уйдя в свою спальню после жесткого разговора с мужем, Елена Юрьевна переоделась ко сну, села под свой балдахин и задумалась.
Опять эта диадема… К счастью ли она или к беде? Елена представила мужа, сидевшего в одиночестве в своем кабинете и понимавшего, что снова у него, как когда-то, все может одноминутно разрушиться, полететь в тартарары. Жалость охватила ее. В прозрачном ночном пеньюаре она вернулась к нему в кабинет, подошла сзади, обняла за шею, поцеловала в макушку и сказала:
— Хватит думать, дорогой, пойдем-ка лучше спать…
Он обернулся, не вставая, внимательно и трезво посмотрел ей в глаза, улыбнулся и прошептал:
— Иди, я сейчас…
Изнуренный ее страстью, он заснул не сразу. Первый солнечный луч, пробиваясь сквозь щель в плотных гардинах, золотил высокое атласное бедро Елены. Она сегодня очень старалась, подумал он. Я давно не видел ее такой… своей. С чего бы это?
Его трезвый ум, привыкший все постоянно считать и снова просчитывать, не находил ответа. Неужели вернулась любовь? Или здесь что-то другое? Скорее всего, она просто устала от постоянного напряжения и решила простить его. Было ведь за что. А может быть, это она сама просила у него прощения?
На этом неразрешенном вопросе он провалился в спокойный, счастливый сон…
Поздно ночью, стараясь не разбудить тяжко вздыхающую во сне супругу Лелю — видно, опять у нее что-то с легкими не в порядке, — Константин Дмитриевич Меркулов осторожно поднялся и перешел в свой домашний кабинет.
Не спалось. Да и Вячеслав своим полуночным звонком нарушил размеренность вечернего чаепития перед отходом ко сну. Возраст уже, пора, как говорится, и о душе думать…
Он придвинул к себе листок бумаги, отвинтил колпачок у старого и заслуженного «паркера» с золотым пером, коснулся им бумаги и… замер. Следовало бы подвести какие-то итоги прошедшего дня. И, надо отметить, не самого неудачного.
Во-первых, удалась комбинация с Бояровыми.
Идея выйти на Николая Андреевича через его жену принадлежала как раз самому Меркулову. Точно так же родилась и мысль насчет фирмы «Феникс», которой руководила супруга Алексея Кротова — Инна. А Алексей уже развил идею о своей роли в фирме.
Разумеется, не было у «Феникса» никаких реальных возможностей строить элитные особняки в окрестностях Николиной Горы, зато их вполне хватило бы на то, чтобы сварганить самые доподлинные документы, официально подтверждающие такую возможность. Тем более с помощью Сергея Ивановича Федоскина, генерала ФСБ, кровно заинтересованного в раскрытии махинаций с ценностями Гохрана.
Конечно, не очень ловко получилось с амбалами-охранниками, но опять же что Бог ни делает — все к лучшему. Зато побывали парни в особняке Бояровых, посмотрели, как живут «новые русские», вошли в контакт с хозяином и вообще — держали ушки на макушке.
И поэтому, во-вторых, удалось получить абсолютно точную информацию, что Елена Юрьевна, урожденная Демидова, активно приобретает чрезвычайно редкие и дорогие вещи, прежде принадлежавшие ее предкам. Факт недвусмысленно наталкивал на предположение о том, что и золотая диадема с бриллиантами и рубином очень даже могла интересовать госпожу Боярову. Тоже версия для дальнейшей проработки…
Физиономии амбалов были запечатлены на пленке, удалось записать и кое-какие их разговорчики. А вот потасовку на улице снять не успели: оперативникам Грязнова и в голову не могло прийти, что развязка может наступить столь стремительно.
Далеко уйти охранникам, обезоруженным во время скоропалительной стычки, не дали. Они были задержаны в районе Кудринской площади, после чего препровождены в одиннадцатое отделение милиции на Баррикадной улице.
Вели они себя вызывающе спокойно, с готовностью предъявили служебные удостоверения и в один голос заявили, что ни к кому никаких претензий не имеют. Следовательно, нет и причины для их задержания.
Дежурный просмотрел удостоверения и приказал своим:
— Давайте их пока в обезьянник.
— Да ты чего, капитан! — возмутился один из задержанных. Неграмотный, что ли? Читать разучился?
Но дежурный не обратил внимания на дерзость — и не такое приходилось слышать, когда сюда приводили алкашню от метро и зоопарка. Вместо ответа он поднялся и отправился в кабинет начальника, где его с нетерпением ожидал генерал Грязнов.
— Права качают? — поинтересовался Вячеслав Иванович.
— Слегка, — ответил дежурный. — Но особого напора не чувствуется. Оружия при себе не имеют, никого ни в чем не винят.
— Ну и хорошо. Раз они у тебя такие сознательные, капитан, подержи их часок и пусть катятся на все четыре стороны. Тем более что предъявить-то нам им, по сути, нечего.
— Ну… — усмехнулся капитан, — если хорошо постараться, всегда можно найти.
Грязнов нахмурился.
— Не стоит ничего искать.
— Документики вернуть? — не успокаивался дежурный.
— А вот они пусть пока полежат у меня…
Обо всем этом Грязнов и рассказал Меркулову, как и о результатах пребывания троицы в особняке на Пречистенке. Добавил, что охранники проходят по ведомству полковника Довбни Тимофея Поликарповича, отвечающего за безопасность среднего звена в системе администрации президента.
Памятуя о том, что госпожа Боярова упомянула в разговоре с мужем фамилию Маркина, навязавшего ей этих охранников, Меркулов немедленно поднял списки чиновников кремлевской администрации и действительно обнаружил там фамилию Маркина Игоря Леонидовича — референта советника президента по экономическим вопросам. Других Маркиных в списке не имелось.
