Отряд Асано. Русские эмигранты в вооруженных формированиях Маньчжоу-го (1938–1945) - Aлексей Буяков

Многие молодые люди, особенно харбинцы, не дожидаясь повестки на военную комиссию, а иногда и получив ее, старались выехать в Северный Китай или в Шанхай. Делалось это как легально (вызов от тяжелобольного родственника, приглашение от вуза на учебу и т. п.), так и нелегально. Более поздние воспоминания бывших эмигрантов, живших в 1940-е годы в Шанхае, показывают, что значительная часть русских парней выехала сюда, желая избежать службы в отряде Асано.[173]

Основной контингент новобранцев давала западная ветка СМЖД с ее значительным процентом казачьего населения, в среде которого военная служба по-прежнему продолжала рассматриваться как священная обязанность. Эта идея активно поддерживалась казачьей администрацией и внедрялась в сознание молодого поколения. Интересным документом в этом отношении является сборник «Краткие сведения из уставов для обучения молодых казаков», использовавшийся в казачьих учебных командах. Общий раздел «Кратких сведений» гласил: «Каждый русский подданный, или гражданин по-теперешнему, обязан защищать свое государство. Защищать что-либо от нападающих можно только оружием. А мы, эмигранты, не признали теперешней власти в России и ушли в чужие страны, но большинство наших братьев осталось дома и невыносимо страдают от гнета коммунистов. Там, дома, нарастает большое недовольство властью, и мы, эмигранты, не собираемся оставаться вечно за границей. Коммунисты добровольно от власти не уйдут, их можно только силой прогнать. Никто посторонний не будет изгонять для нас большевиков, самое большее, на что мы можем надеяться, – на оказание помощи, а свергнуть ненавистную власть придется нам самим. Принять участие в этом должен каждый русский и особенно молодежь. Для выполнения этих задач каждый молодой человек должен быть ознакомлен с военным делом».[174]

Но даже в казачьих районах было немало противников службы русской молодежи в армии Маньчжоу-го. Местная казачья администрация в меру своих сил боролась с подобными проявлениями. Один из приказов начальника Захинганского районного БРЭМ, генерала Бакшеева, от августа 1940 года гласил: «Ежегодно в марте месяце происходит набор молодых казаков в отряд полковника Асано. Специальные комиссии по набору, прежде чем взять то или другое лицо, тщательно и всесторонне обсуждают его семейное и имущественное положение, благополучие семьи и ее остающихся работников, и только после этого казак берется. Состояние же здоровья его определяется врачом. Несмотря на это, после набора нередки случаи, когда родители взятого на службу казака возбуждают ходатайства об освобождении от службы их сына, ссылаясь на различные обстоятельства и общественные приговора, которые охотно выдаются сердобольными общественниками. Такое положение считаю недопустимым. Станичные и поселковые атаманы обязаны принимать решительные меры против ходатайств и в корне их пресекать».[175]

И представители эмигрантской администрации, которая не в последнюю очередь формировалась из бывших офицеров Белой армии, старались выполнить предписание начальства, отправляя в первых рядах в отряд Асано своих сыновей.

После введения закона о всеобщей воинской повинности набор эмигрантской молодежи на военную службу проходил строго через Главное Бюро российских эмигрантов (ГБРЭМ) и районные отделения БРЭМ. В состав призывной комиссии обычно входили представители Бюро, Военной миссии, офицеры отряда Асано и врачи. Теперь по прибытию в отряд призывники не только заполняли необходимые документы, но и сдавали отпечатки пальцев обеих рук. Дезертирство из армии каралось шестилетним тюремным заключением.

Вероятно, к этому времени окончательно сложился текст воинской присяги, в целом выдержанный в духе конфуцианских ценностей. Присяга строилась на следующих положениях:

1) Основой воинского духа должны быть патриотизм, искренность, доверие и человеколюбие. Слово не должно расходиться с делом, и не должно быть ни малейшего нарушающего доверие поступка.

2) Все приказания начальников должны всегда и везде точно и беспрекословно исполняться, поддерживая этим строгость дисциплины.

3) Абсолютно не допускаются своевольное применение оружия и превышение власти, ложные и безрассудные разговоры и прочие беззаконные действия, легко вызывающие народное недоверие и подрывающие престиж армии.

4) Военнослужащий должен сохранять опрятность и порядок, строго соблюдать чинопочитание, уважать старших и любить младших, не допускать ни низости, ни подлости, ни других поступков, могущих запятнать честь воина.

5) Военнослужащий обязан свято соблюдать воинский долг, не допускать ни малейшего страха перед неприятелем.

6) Высоко держать воинское звание.

7) Бережно относиться к казенному имуществу, строго разграничивать обще-казенное и лично-частное.

8) Сохранять свое здоровье и не допускать излишней роскоши.[176]

Новобранцы отряда Асано принимали воинскую присягу на второй неделе военной службы. По описанию асановцев, принимавших присягу в сороковом году, церемония проходила поэскадронно. Командир эскадрона, японец, зачитывал текст присяги по-японски перед строем новобранцев, вооруженных только прикрепленными к поясному ремню штыками. Русский помощник командира переводил текст присяги на русский язык. После этого каждый новобранец ставил свою подпись под текстом присяги. В заключение церемонии был проведен общий сбор молодых солдат в лекционном зале гарнизонного Офицерского собрания, где с речью выступил командир отряда, подполковник Асано.[177]

Введение обязательной воинской повинности для эмигрантов поставило на повестку дня численное увеличение отряда Асано и потребовало подготовки русских офицерских кадров для обеспечения его нормального функционирования. Кроме того, наличие национальных офицерских кадров должно было облегчить более быструю адаптацию в отряде новобранцев и улучшить взаимосвязь между японским командованием и основной массой военнослужащих. В связи с этим летом 1940 года при отряде были организованы полковые офицерские курсы (курсы кандидатов на офицерское звание) для наиболее подготовленных русских младших командиров, имевших к этому времени звание прапорщиков. Продолжительность курсов составила один год.

Набор курсантов был очень небольшим – Виссарион Мустафин, Рычков, Приказчиков, Тырсин. После прохождения учебной программы и сдачи экзаменов в июне 1941 года выпускники курсов были назначены для прохождения офицерской практики в различные подразделения отряда.[178]

Еще в период обучения, в декабре 1940 года, курсанты в качестве поощрения и для воспитания у них чувства благодарности к Стране Восходящего Солнца были отправлены командованием отряда в трехнедельную поездку в Японию. Вместе с курсантами в Японию выехали подполковник Асано, майор Асерьянц (являлся постоянным переводчиком при Асано) и казначей отряда капитан Ооно. График поездки был весьма насыщенным – группа осмотрела кладбище русских солдат, умерших в плену в период русско-японской войны, в Хиросиме, большой буддийский храм и военное училище в Токио, курортные места в Бейпу, театры в Нагое. В Хиросиме в честь приезда гостей мэр города устроил банкет, в Токио русские курсанты удостоились чести присутствовать на обеде в японском Генеральном штабе, где с ними беседовал полковник Абэ. Там же, в Токио, асановцы встречались с консулом Маньчжоу-го в Японии – генералом Ли, который оказался в прошлом сослуживцем Асерьянца по китайской армии.[179]

В сентябре 1940 года отряд Асано в полном составе во главе с командиром совершил учебный поход на Нижний Чол. Это был первый большой учебный поход отряда, хотя еще в январе того же года был осуществлен пятисуточный марш-бросок до города Ванфу, целью которого являлось выявление выносливости и кавалерийских навыков бойцов.[180]

До станции Чжаланьтунь отряд с лошадьми был переброшен по железной дороге, а уже оттуда двинулся в конном строю в долину реки Чол. Русское население чольской концессии устроило асановцам торжественную встречу. В процессе чольского похода отрабатывались боевые навыки, полученные во время обучения на Сунгари-2. Проводились тактические занятия в составе отделения, взвода, эскадрона. В общей сложности поход длился около месяца.[181]

Результаты учебных походов, а также проводившихся раз в полгода представителями Военной миссии смотров отряда, показывали высокий уровень боевой подготовки, слаженности и сплоченности бойцов подразделения, что было, прежде всего, заслугой японских офицеров отряда. У нас нет сведений о существовании антагонизма между японскими офицерами и русскими солдатами отряда, по крайней мере до времени Великой Отечественной войны. Наоборот, молодые русские солдаты с большой симпатией относились к своему командиру, подполковнику Асано. По воспоминаниям сына Г. Х. Асерьянца, они за глаза называли его «деда». Асано тоже был не чужд русской культуры, хотя сильно не вдавался в этнические различия детей бывших подданных Российской империи. Будучи впечатлен кавказским боевым костюмом, черкеской, он заказал его себе со всеми дополнениями в виде бурки, папахи, кинжала, и время от времени с удовольствием облачался в этот костюм.[182]