Погоня за матерью - Рекс Тодхантер Стаут

убийцы Эллен Тензер, и у меня есть веские основания считать, что и моя клиентка таковыми не располагает. Что же касается вашей угрозы отобрать у меня лицензию, то я скорее стану ночевать под мостом и питаться объедками, нежели соглашусь вероломно предать интересы своего клиента.

Кремер выразительно покачал головой:

– Объедками питаться? Это вы-то?! Ну-ну. – И кивнул мне. – Пойдем, Гудвин!

Мы до сих пор не имели ни малейшего представления о том, кто произвел на свет мальчика, который пока оставался в доме Люси Вэлдон, хотя не могу сказать, чтобы мы сидели сложа руки. Сола, Фреда и Орри мы от расследования на время отстранили. Мы усердно читали газеты. Мы отрядили вашего покорного слугу в «Газетт», спросить у Лона Коэна, не обладает ли он какими-либо сведениями, не предназначенными для печати. Кроме того, разок меня послали к нашей клиентке. Мы также отправили пятьдесят долларов Беатрис Эппс. И еще мы отвечали на телефонные звонки, причем среди позвонивших были Энн Тензер и Николас Лоссефф.

Конечно, отряжать Сола, Фреда и Орри на расследование убийства Эллен Тензер значило бы понапрасну тратить деньги Люси Вэлдон, поскольку делом этим занималась целая свора полицейских и журналистов. Из газет и от Лона Коэна мы почерпнули уйму бесценных сведений, намного больше, чем нам требовалось и с чем стоило бы ознакомить вас. Эллен Тензер много лет проработала няней и сиделкой, но десять лет назад, после смерти матери, оставившей ей дом в Махопаке и достаточно средств для безбедного существования, ушла на покой. Замуж она так и не вышла, однако, судя по всему, детей любила. Во всяком случае, за последние десять лет она брала на воспитание поочередно более десятка малышей. Откуда они появлялись и куда девались потом, никто даже не представлял. Да и про последнего ее воспитанника, мальчика, сведений было кот наплакал. Знали только, что в марте, когда он появился в ее доме, ему был всего месяц от роду, звала его Эллен Тензер Бастером, а примерно три недели назад он исчез. Самый, казалось бы, осведомленный человек, местный врач, который обследовал всех малышей, оказался совсем неразговорчивым. Лон сомневался, удалось ли даже Пэрли Стеббинсу выудить из него что-нибудь ценное.

Помимо племянницы Энн, из всей родни у убитой остались только брат и его жена – родители Энн, которые проживали в Калифорнии. Сама Энн от интервью категорически отказывалась, но, по словам Лона, с теткой она общалась довольно редко и знала о ней немного.

Я уже собрался уходить, когда Лон сказал:

– Слушай, Арчи, так дело не пойдет. Я тут перед тобой соловьем заливаюсь, а ты словно воды в рот набрал. Хорошо, готов сыграть с тобой в долг. Один только вопрос: ты нашел пуговицы? Скажи: да или нет?

Поскольку время от времени мы с Лоном по ночам режемся в покер, я привык к необходимости сохранять в его присутствии каменную физиономию.

– Зря ты так, – укоризненно произнес я. – Вот я бы на твоем месте ни за что такого не подумал бы. Ну поместили мы объявление, а теперь я пришел к тебе, чтобы разузнать про Эллен Тензер. Ну и что из этого? Почему ты решил, что тут должна быть взаимосвязь? Просто Вулф обожает застегивать брюки на пуговицы из конского волоса.

– Я удваиваю ставку, – предложил Лон, глаза которого азартно сверкнули.

– Хорошо, будь по-твоему, – с деланой неохотой согласился я. – Но только никому ни слова.

– Конечно! – клятвенно заверил Лон.

– Пуговицы нужны ему для подтяжек, – прошептал я заговорщическим шепотом и ушел.

Николас Лоссефф позвонил в субботу днем. Я ожидал его звонка, поскольку не сомневался, что Энн Тензер расскажет полицейским, что к ней обращался некий Арчи Гудвин из фирмы «Только новые пуговицы». Ясное дело, полицейские с ним пообщались, а теперь Лоссефф рвет и мечет. Никто не любит связываться с копами, тем более из убойного отдела. Однако оказалось, что я ошибся и Лоссефф вовсе не был на меня зол. Его интересовало только, удалось ли мне найти, кто делает пуговицы из конского волоса. Я в свою очередь полюбопытствовал, приходили ли к нему с официальным визитом. Лоссефф сказал, что да и что именно это и побудило его позвонить мне – вдруг у меня появились новости. Я сказал, что, скорее всего, интересующих его новостей у меня уже никогда не будет, и вот тогда он раскипятился по-настоящему. Я твердо решил, что если когда-нибудь свихнусь, как он, то не из-за пуговиц.

А Энн Тензер позвонила утром в воскресенье. Ее звонка я тоже ожидал, поскольку мое имя мелькало в газетах в связи с расследованием дела, которое в «Ньюс» окрестили «убийством воспитательницы». В одной газете меня называли помощником Ниро Вулфа, а в другой – его мальчиком на побегушках. К сожалению, я не знал, какая из газет попалась на глаза Энн Тензер. Она была на меня обижена, а за что – и сама не знала. Не за то, что я выдавал себя за специалиста по пуговицам, и не за то, что случилось с ее тетей. Когда мы распрощались, я, положив трубку, попытался это обмозговать, и пришел к выводу, что обижалась она за то, что сама мне позвонила. У меня могло создаться ложное впечатление, что ей хочется снова услышать мой голос. Так, кстати, и случилось. Сама виновата. Нужно было заранее решить, за что на меня обидеться.

Пусть тщеславие и не худший из людских пороков, однако мнение подавляющего большинства людей о собственной значимости и известности сильно преувеличено. Не лишен этого недостатка и я. Так вот, когда воскресным утром, согласно договоренности о встрече с Люси Вэлдон, я позвонил в дверь ее дома на Западной Одиннадцатой улице и Мари Фольц, горничная, впустила меня, то она и виду не показала, что читала про меня в газете. Нет, держалась она так, словно я был лишь досадной помехой каким-то ее занятиям. А когда я поднялся по лестнице и вошел в гостиную, Люси Вэлдон сидела за пианино и наигрывала какую-то пьеску. Лишь закончив особо сложный пассаж, она повернулась ко мне и вежливо произнесла:

– Доброе утро. Надеюсь, у вас есть для меня новости?

У меня язык чесался спросить ее, допила ли она тогда «Мартини», но я сумел обуздать себя.

– В некотором роде, – ответил я. – Если вы видели утреннюю газету…

– Видела, но не читала. Я их никогда не читаю.

– Тогда придется ввести вас в курс дела. – Я придвинул стул поближе к хозяйке, но вместе с тем оставаясь от нее на почтительном расстоянии, и сел. – Раз вы