От магов древности до иллюзионистов наших дней - Вадимов-Маркелов Александр Алексеевич "АЛЛИ-ВАД"

Этот проект не был осуществлен. Тогда Робертсон стал помогать французской армии, создав воздушную разведку. Он сам совершил пятьдесят девять свободных полетов на воздушном шаре, незадолго до того изобретенном братьями Монгольфье, и во время одного из этих полетов достиг небывалой в то время высоты — семи тысяч метров.

Но «гражданин Робертсон» прославился в революционном Париже не как ученый, а как иллюзионист, своим искусством весьма своеобразно послуживший делу революции.

Представления устраивались в часовне заброшенного монастыря капуцинов, возле Вандомской площади. Стены и потолок мрачного зала были затянуты черной материей. Для своих иллюзий Робертсон пользовался фантоскопом — волшебным фонарем, бесшумно передвигавшимся на колесах по рельсам. Вот что рассказывает очевидец:

«Вошел бледный худой человек и, погасив свет, сказал:

— Граждане, я не из тех шарлатанов, которые, подобно Калиостро, претендуют на управление сверхъестественными силами, и опыты мои имеют исключительно научный характер. На страницах газет я обещал публике возродить к жизни умерших, и я сделаю это. Тем из присутствующих, кои пожелали бы увидеть тени дорогих и близких им умерших, стоит сказать слово — и я исполню их желание.

Наступила жуткая пауза. Ее нарушил порывистый человек со сбившимися волосами и серьезными печальными глазами. Вскочив на скамью, он воскликнул:

— Так как официальные газеты отказали мне в просьбе почтить память Марата, я был бы рад увидеть хотя бы его призрак»[14].

«Робертсон выливает на горящую жаровню два стакана крови, бутылку серной кислоты, двенадцать капель азотной кислоты и туда же швыряет два экземпляра „Газеты свободных людей“. Тут же мало-помалу начинает вырисовываться маленький мертвенно бледный призрак в красном колпаке, вооруженный кинжалом. Это призрак Марата. Он ужасающе гримасничает и исчезает…

Швейцарец просит показать ему тень Вильгельма Телля. Робертсон кладет на горящие угли две старинные стрелы, и тут же тень борца за свободу Швейцарии показывается во всей своей республиканской гордости…»[15].

Когда однажды какой-то монархист потребовал вызвать тень Людовика XVI, Робертсон дал ему настоящую отповедь.

Вызывание «призраков» сопровождалось шумовыми эффектами: громом, похоронным звоном, шумом дождя. В заключение Робертсон показывал «судьбу, которая ждет всех нас», — скелет с косой.

Политическое воздействие «фантасмагорий» Робертсона, как он называл свои представления, было значительно. Весь Париж перебывал в развалинах капуцинского монастыря. Но после переворота, совершенного Бонапартом, Робертсон быстро изменил репертуар и показывал теперь целые политические пьесы, звучавшие в унисон со злободневными событиями. Вот описание одной из них в газете того времени «Курье де спектакль»: «Робеспьер встает из могилы, хочет подняться. Его испепеляет молния. Тени дорогих усопших смягчают картину. По очереди появляются Вольтер, Лавуазье, Жан-Жак Руссо, Диоген, который с фонарем в руке ищет человека и как бы ходит по рядам зрителей. Среди хаоса появляется сверкающая звезда, в центре которой написано „18 брюмера“. Вскоре облака рассеиваются, и мы видим умиротворителя. Он предлагает Минерве оливковую ветвь. Она ее берет, делает из нее венок и возлагает на чело юного французского героя. Нечего и говорить, что эта ловкая аллегория всегда вызывает восторги»[16].

Иллюзионное искусство, и прежде выражавшее классовые интересы под видом служения богам и дьяволу или под видом невинной шутки, теперь стало откровенным орудием политики. И то, что в начальный период деятельности Робертсон своими иллюзиями часто и откровенно служил делу революции, в значительной мере обеляет его «магию» в наших глазах.

Иллюзион Робертсона «Невидимая девушка». Гравюра XVIII в.

Вскоре Робертсон перенес свои фантасмагории в провинцию, а затем, видимо, почувствовав, что он не в силах поспевать за бурными политическими переменами, уехал за границу. Иллюзионы, изобретенные им впоследствии, уже не носили политического характера. Наиболее популярный из них — «Невидимая девушка».

К потолку зала на цепях был подвешен продолговатый стеклянный ящик такого размера, что в нем мог поместиться человек. Глядя через прозрачные стенки ящика, зрители убеждались в том, что он пуст. Над ним висела горящая лампа, к которой была прикреплена труба с рупором, обращенным вниз. Посетитель, говоря в трубу, задавал «невидимой девушке» вопросы и тотчас получал от нее правильные ответы. На самом деле «невидимая девушка» сидела не в ящике, а в комнате, расположенной этажом выше, и видела и слышала все через отверстие в потолке, замаскированное цепями, поддерживающими ящик и лампу. Голос девушки проходил через свободное пространство между ящиком и потолком, и казалось, что он раздается из ящика — такова была акустическая иллюзия. Тайна «невидимой девушки» была разглашена около 1800 года в брошюре англичанина Э. Индженнато, но этот иллюзион заставлял многих ломать себе головы над разрешением его загадки.

«Невидимая девушка» описана фон Арнимом в новелле «Графиня Долорес». Своеобразно описал этот иллюзион Э.-Т.-А. Гофман в «Житейских воззрениях кота Мурра», где его демонстрирует учитель и друг героя романа, искусный механик, органный мастер, конструктор иллюзионных аппаратов и умелый фокусник.

Поскольку, говоря о представлениях Робертсона, мы затронули связь между магией и политикой, нам придется рассказать и об одной странной королевской причуде. Французский император Наполеон III был довольно хорошим фокусником-любителем, в противоположность «буржуазному королю» Луи-Филиппу, малоспособному ученику знаменитого иллюзиониста Робер-Удена. Из-за своего увлечения фокусами Луи-Филипп был прозван «королем-фокусником», и парижские художники-сатирики Оноре Домье, Жерар Гранвилль, Поль Гаварни, Огюст Раффе и другие изображали его показывающим фокусы. А Наполеон III, кичась своей ловкостью, стремился использовать фокусы, где только возможно, даже на дипломатических приемах. Однажды ему пришла в голову довольно эксцентричная мысль — направить знаменитого иллюзиониста Робер-Удена с дипломатической миссией в Алжир.

Артист выполнил эту миссию; о том, как это произошло, мы расскажем подробно в очерке о Робер-Удене.

Впоследствии Франция стала буржуазной республикой, но ее захватническая политика не изменилась. Президент Жюль Греви решил повторить авантюру Наполеона III, и, несмотря на то, что поездка Робер-Удена оказалась безрезультатной, подобная же миссия была поручена другому французскому иллюзионисту — Казнёву.

Бернар-Мариюс Казнёв

Бернар-Мариюс Казнёв родился в Тулузе в 1839 году. Уже в пятнадцатилетнем возрасте он стал профессиональным артистом и, когда прославленный Робер-Уден удалился на покой, сделался самым популярным иллюзионистом своего времени.

Главной специальностью Казнёва были карточные фокусы. Он мог, не глядя, снять с колоды любое заказанное число карт. В конце представления он «снимал» с плеч свою голову и уходил, держа ее под мышкой. В 1863 году после триумфального представления в Тюильрийском дворце перед Наполеоном III и его придворными Казнёв отправился в турне по столицам мира. Награжденный семьюдесятью орденами различных государств, воспетый в стихах Виктора Гюго, Казнёв был в зените своей славы, когда в центре французской внешней политики оказался Мадагаскар.

Этот остров в Индийском океане, равный по величине всей Франции, Швейцарии и Голландии, вместе взятым, с давних пор был яблоком раздора между Францией и Англией. Франция посылала военные экспедиции. Англия наводняла страну миссионерами, чтобы влиять на мальгашских правителей. В 1886 году Франция оккупировала три важнейших порта на Мадагаскаре, но подрывная деятельность миссионеров усилилась настолько, что в Париже забеспокоились. И правительство направило Казнёва со специальным дипломатическим поручением на Мадагаскар. Об этой миссии Казнёв рассказал в своей книге «Мадагаскарский двор — магия и дипломатия», вышедшей в Париже в 1896 году.