Докиевская Русь - Олесь Бузина

Но о приходе Ярослава в Киев все-таки осталась короткая статья: «В лето 6526 (1017). Ярослав иде в Киев, и погоре церкви».

«Погоре» означает «сгорели». Церкви сожгла армия Ярослава, состоявшая из новгородцев и наемных варягов скандинавского витязя Эймунда. Так как пожар Софии Титмар Мерзебургский упомянул именно в это время, то получается, что его спалили хлопцы Ярослава Мудрого. Вместе с другими церквями. И из ненависти к жадному Киеву, которому Новгород отдавал две трети доходов. И в отместку за жестокое крещение новгородцем при князе Владимире. Тогда дядя папы Ярослава — знаменитый Добрыня — крестил Новгород, по утверждению летописи, «огнем», а другой воевода Владимира — Путята — «мечем». Память об этом событии еще не истерлась в новгородском массовом сознании — и тридцати лет ведь не прошло!

А уж отплатить за обиду новгородцы умели! Да и варяги Эймунда не отличались мирным духом. Накануне похода на Киев между двумя частями войска Ярослава произошел кровавый конфликт, подробно описанный в «Повести временных лет». Викинги — люди молодые и буйные — стали насиловать жен новгородцев. Но новгородцы сами происходили от ославянившихся викингов («от рода варяжска»). За обиду они отплатили сразу: «Встали новгородцы, избили варягов на дворе Поромона»… Разгневанный Ярослав в ответ позвал к себе зачинщиков избиения варягов и приказал их «иссечь». Только с большим трудом можно было поддерживать дисциплину в такой армии. Войдя в Киев, она просто не могла не жечь и не насиловать. Иначе, зачем же было отправляться в поход?

Варяги, нанятые Ярославом. Оказались настолько дикими, что вызвали восстание союзников-новгородцев

Святополк выбил брата из столицы Руси с помощью своего тестя — польского короля Болеслава. Ярослав с остатками наемников-викингов бежал в Новгород — «только с четырьмя мужами», по утверждению той же «Повести».

Судьба наследия Владимира Святого снова висела на волоске. И тут разбитого поджигателя снова выручили варяги.

В «Повести временных лет» о смерти Святополка сказано туманно. Якобы он разболелся и умер — где-то в эмиграции — «межи Чехи и Ляхи», то есть между Чехией и Польшей. Но в начале XIX века в Скандинавии обнаружили сагу об Эймунде. Эймунд был предводителем варяжской дружины — попросту говоря, БАНДЫ, служившей по найму у Ярослава. Он признался, как убил его брата — соперника за власть над Русью. Сразу же после открытия саги в 1834 году ее перевел на русский язык профессор Петербургского университета Сенковский, о чем наши историки постоянно забывают.

«Как же быть?» — спросил Ярослав Эймунда, советуясь о методах наиболее эффективной борьбы со старшим братом. «Не прикажете ли убить его?» — поинтересовался норвежский конунг. — «Пока вы оба будете оставаться в живых, этим суматохам никогда конца не будет!».

Хитрый Ярослав уклончиво ответил: «Не стану я ни побуждать вас против брата, ни винить, если он будет убит». Эймунд расценил это как скрытое разрешение на убийство. Кроме желания получить деньги, варягами двигал еще и инстинкт самосохранения. Ведь победи Святополк, наемникам Ярослава бы не поздоровилось. Так что мотивировки у Эймунда были высокие!

Вскоре варяги принесли Ярославу отрезанную голову Святополка — вещественное доказательство выполненной работы. Они подстерегли Святополка во время ночевки в лесу и пробрались прямо в его шатер. Видно, сторожевая служба была плохо поставлена у этого князя. Да и сам выпить с дружиной, как говорит летописец, он любил.

Норвежский конунг Эймунд с удовольствием отрезал голову брату Ярослава — Святополку Окаянному

Самое смешное, что убитый соперник Ярослава считал себя истинным христианином и даже дополнил родовой герб — трезубец — изображением креста! Уж он-то, в отличие от братца, Святую Софию не стал бы поджигать. Но не помогло!

Святополк погиб в междоусобной войне. Услышать его оправдательную речь у летописца не было физической возможности. Так, со слов победителей, он и стал Окаянным. И если бы в норвежском архиве не отыскалось признание подлинного исполнителя, никто бы так и не узнал, что моду на заказные убийства ввел на Руси Ярослав Мудрый, так любивший книжное учение.

Все хорошее, что сделал в Киеве Святополк, придворные историки подарили Ярославу. Тот был действительно великим мудрецом. Все зло приписал брату, а единственным строителем Святой Руси объявил себя. Самое время было, перебив всех братьев, сесть на досуге и почитать книжечку… Что-нибудь душеспасительное, чтобы замолить грехи молодости.

Но для того, чтобы отдохнуть, еще следовало победить последнего соперника — Мстислава Тьмутараканского. И вот тут викинги во главе с Хаконом Одноглазым, чья внешность сразу же вызывала у любого встречного воспоминание о боге Одине, снова проявили себя в истории Руси, которой дали свое имя. В последний раз. Памятью о них осталась Шестовица — гигантский варяжский могильник неподалеку от Чернигова. Всего в двух часах езды от Киева.

Варяг Якун против Тмутаракани

В последний раз норманны проявили себя у нас в 1024 году.

Последний варяжский бой

К 1024 году князь Ярослав снова оказался в затруднительном положении. Братья Борис, Глеб и Святополк лежали в могиле, сгинув в междоусобице, но война за киевский трон и не думала утихать. В Полоцке против Ярослава восстал неугомонный племянник — внук Владимира Святого — Брячислав Изяславович. На севере под Суздалем мутили народ волхвы, не желавшие уступать христианским попам. А с юга от далекой Тмутаракани шел на Киев еще один брат — Мстислав. Кроме собственной дружины, он вел с собой еще и отряды кавказцев, славившихся дикой удалью.

В народном сознании Тмутаракань стала символом глухомани — неведомым местом, куда не всякий найдет дорогу. Но в начале XI столетия это был один из важнейших городов Руси, хоть и отделенный от нее степями, где рыскали дикие кочевники. Он располагался на месте современной Тамани и запирал выход из Азовского моря в Черное. Тот, кто владел Тмутараканью, контролировал ответвление пути из варяг в греки по Дону и держал ключи от всего Кавказа. Другой такой удобной бухты в этих местах не было. Любой кавказский князек, желавший продать своих баранов за твердую валюту, вынужден был ехать в Тмутаракань. А там уже сидел Мстислав и, как пенку, снимал себе пошлину.

Был это мужчина грубый, коварный и не чуждый озорного лукавства — истинный потомок князя Владимира, унаследовавший его лучшие качества. Когда касожский князь Редедя (касоги — племя, от которого произошли нынешние черкесы) решил отобрать у Мстислава Тмутаракань и предложил выяснить дело в личном поединке, тот с радостью согласился.

По условиям схватки победитель должен был забрать все имущество побежденного — жизнь, землю, жену и детей. Жену Мстиславу было не жалко. Жизнь — тоже. Он поставил на кон Тмутаракань и не прогадал. Редедя был хороший борец. Но и Мстислав оказался не хуже. Помолившись Богородице и пообещав ей построить храм в Тмутаракани в случае победы, князь Мстислав долго мял Редеде бока, терпя и к себе такое же отношение, а потом изловчился и швырнул кавказского богатыря оземь. А чтобы Редедя не передумал, вынул нож и прирезал его.

Варяги проиграли. Наемники Ярослава Мудрого не устояли против флангового удара конницы Мстислава

РУССКО-КАВКАЗСКАЯ МАФИЯ МСТИСЛАВА. Сыновей убитого Мстислав крестил, назвав их Юрием и Романом. За Романа на радостях даже выдал замуж свою дочь Татьяну. А что сделал с женой Редеди, история умалчивает. Но, думаю, если она была еще ничего, свой шанс Мстислав и тут не упустил. От потомства Редеди и Мстислава выводили себя, между прочим, несколько русских дворянских родов — в том числе Лопухины, славившиеся красавицами и давшие несколько царских жен и любовниц, и Ушаковы, подарившие России знаменитого адмирала.

По-древнерусски имя Мстислав писалось «Мъстиславъ». «Ъ» чтился как «О». Получается, он был Мостислав — мостил себе славу, помахивая ножиком и беря от судьбы все, что она давала. После победы над Редедей Мстислав убедился в благосклонности Матери Божьей и попросил у нее власть над всей Русью. Аппетиты его росли. Но в Киеве уже стоял храм святой Софии, построенный князем Владимиром, и высшие силы решили перенаправить энергию тмутараканского выходца в Чернигов, где церквей еще не было.

Ярослав в Новгороде, узнав о появлении еще одного братца, наверняка пожалел, что Редедя его не прирезал, но горевать не стал и по своему обыкновению тут же нанял за морем варягов. Благо, деньги у него для этого имелись. Эту партию викингов привел на Русь ярл Якун, совершенно сразивший наших пращуров своим роскошным «фирмовым» видом.