Кортес - Кристиан Дюверже

В летописи злодеяний отдельная страница отведена женщинам. Первыми колонистами были мужчины, не обремененные семьей, и нагие туземки пришлись им по вкусу. Похищение женщин, которых испанцы делали своими сожительницами, не могло понравиться мужьям, вынужденным работать на приисках вдали от дома. Захват красивых индианок приводил к бесконечным стычкам. Сексуальные контакты Старого и Нового Света сопровождались к тому же обменом венерическими заболеваниями: моряки Колумба привезли с собой свою заразу, а местные женщины наградили их американской формой гонореи, которую тайнос называли гуаринарас или ипатайбас. Первое время новая загадочная болезнь стала с удивительной быстротой распространяться среди туземцев, организмы которых не были готовы к борьбе с неизвестным микробом, а традиционное лекарственное средство в виде коры гайяка (гвайакана) не помогало. Испанцы, в свою очередь, сделав для себя это неприятное открытие, с 1496 года, не испытывая более доверия к туземным женщинам, открыли безобразную торговлю юными девушками тайноc, не достигших половой зрелости или не утративших девственность.[54]

Летом 1501 года, спустя несколько недель после назначения Овандо репартьементос Бобадильи были аннулированы испанскими королем и королевой. Не столько из-за этических соображений, сколько в силу прозаических политико-юридических причин. Королева Изабелла, продолжавшая оказывать поддержку Колумбу, была против дробления «Западных Индий» на мелкие частные владения и потребовала восстановления монополии адмирала. Возможно, она рассчитывала вернуть когда-нибудь короне всю собственность, переданную Колумбу, а допустив раздел, целого уже не заполучить никогда. Назначение Овандо было продиктовано временной стратегией и явилось результатом компромисса, так как хотя оно и было официально направлено против Колумба, на самом деле поддерживало восстановление монополии.

Овандо никогда особо не задумывался о проблеме земельной собственности, которая оставалась за скобками, и просто перенес на Эспаньолу порядок, заведенный в ордене Алькантары. По примеру мусульман, побежденных в ходе Реконкисты, индейцы должны были размещаться в энкомьендах, другими словами, препоручались испанским управляющим, которым в обязанности вменялись их защита и обращение в христианство. Энкомендеро должен был также обеспечить экономическую рентабельность полученного поместья. Пятая часть доходов, – собираемая главным управляющим, – направлялась королю. На бумаге политика Овандо отвечала условиям патроната (patronato) – обязательства обращения индейцев в христианство, – при этом вписывалась в историческую традицию управления и обеспечивала официальный сбор налогов в королевскую казну, которая вечно была пуста.

Мотивы, которыми руководствовались Католические короли, посылая Овандо в Санто-Доминго, неизвестны. Это назначение не столь естественно, как полагают некоторые авторы, склонные видеть в колонизации Америки преемственную связь с Реконкистой, и носит скорее даже парадоксальный характер. Политика Изабеллы Кастильской всегда была направлена против духовно-рыцарских орденов, угрожавших королевской власти. И ей удалось подмять их под себя! После неудавшегося переворота в ордене Сантьяго в 1476 году ей пришлось дожидаться смерти Великого магистра Алонсо де Карденаса, наступившей в 1499 году, чтобы присоединить земли ордена к своей короне. На десять лет раньше она справилась с орденом Калатравы. Орден Алькантары она подчинила себе в два приема: после изгнания Монроя в 1480 году она назначает Великим магистром одного из своих сторонников – Хуана де Зунигу, на племяннице которого Кортес впоследствии женится вторым браком; затем в 1494 году Зунига уходит в отставку, передавая управление орденом королю Фердинанду. Папа примирился с захватом орденов светской властью во имя patronato.

Почему же королева Изабелла пошла на риск и дала ордену Алькантары второе дыхание, поручив одному из его наиболее видных представителей управление «Западными Индиями»? Почему она снова выпустила на сцену деятеля из средневекового мира, который она стремилась уничтожить? Почему она попыталась сохранить дух Реконкисты, которая была для нее уже перевернутой страницей, о чем свидетельствуют современные веяния в ее политике после 1492 года? Качнулась ли стрелка политических весов назад в прошлое под давлением того или иного советника? С точки зрения истории несомненно, что именно на Католических королях лежит ответственность за перенос в Новый Свет средневековых отношений в начале XVI века. Поскольку Овандо был насквозь пропитан духом Средневековья, его правление долгое время самым негативным образом сказывалось на развитии колониальной администрации, которая, несмотря на деятельность Кортеса, не могла не остаться архаичной.

Когда Кортес прибыл на остров, Овандо уже два года был у руля и далеко продвинулся в своих начинаниях. Командор доставил все необходимое для заселения: семена европейских злаков, лошадей, мулов, коров, овец и свиней; опытных земледельцев, каменщиков и плотников с полным набором железных инструментов, которых так не хватало. С колонистами прибыли также солдаты, вооружение и даже шахтеры и золотых дел мастера.

С самых первых шагов в роли губернатора Овандо принял важные решения. Он перенес город на правый берег реки Осамы и начертил план города, начав с двух улиц, одна из которых шла вдоль реки – современная Лас-Дамас, другая – дель Конде была проложена перпендикулярно первой. По его приказу воздвигли форт для защиты города, отвели площадь под будущий собор. Скоро на острове появились первые каменные здания – мощные замкообразные сооружения из ослепительно белого ракушечника с гладкими и строгими стенами. За материалом далеко ходить было не надо, так как Санто-Доминго вырос на богатых залежах мадрепоровых кораллов. Овандо намеревался обратить индейцев в христианство при помощи десятка францисканцев, которые незамедлительно основали две обители – одну в Санто-Доминго, другую в Сибао, опустошенном золотоискателями. Очень скоро открылись школы, в которых братья пытались научить читать и писать по-испански детей касиков.

Первые дни колонии были тяжелыми и безрадостными. Посев европейских культур в тропическом климате оказался полным провалом. У тайнос была своя техника возделывания земли деревянными инструментами, примитивными, но эффективными. Традиционный маленький сугубо личный садик – конуко – не имел ничего общего с европейским полем, предназначенным для экстенсивного выращивания монокультуры. Переход от одного к другому был просто невозможен. В любом случае цикл возделывания пшеницы не был приспособлен к островному климату: она всходила слишком быстро, давала высокие стебли и крошечные зерна, которые гнили из-за постоянной высокой влажности. Со скотом дело обстояло еще хуже. Поскольку изгородей на острове не водилось, ввезенные животные разорили огороды и сады тайнос, уничтожив и без того жалкие посевы маниока и маиса. Большое количество голов просто исчезло, одичав и растворившись в окрестных лесах. Большинство скота пришлось забить прежде, чем животные успели дать потомство. Оставшись без традиционных ресурсов островитян, погибших от испанского вторжения, и лишившись испанских резервов, не прижившихся в новом климате, Эспаньола умирала с голоду. К приезду Кортеса из 2500 человек, прибывших с Овандо, 1500 уже отправились в мир иной! Жизни колонистов уносили малярия, дизентерия, лихорадка и недоедание.