Шепот. Услышь тишину (СИ) - Баева Валентина

— Он тебя обижает, — снова не увидела в его движениях вопроса и, силясь, замотала головой. — На тебе синяк. Не ври мне. Я могу защитить тебя. Только скажи «да». Прошу тебя! Одно слово, — Миша сам на себя не похож. Против воли из глаз полились слёзы, выдавая мое состояние.

«Нет», — произнесла одними губами.

Миша сделал шаг от меня и ударил по столу со всей силы так, что из моей чашки выплеснулось немного чай. Впервые вижу его таким. Воспользовавшись некой свободой, попыталась вернуть халат на свое место.

«Ты врешь мне про Ереминова. И про Груздьева не верю. Я не готов отпустить тебя», — Миша швырнул свою чашку в стену и быстрым шагом направился к выходу.

Ещё несколько минут сидела, приводя себя в чувства. Я просто не знаю, как на все это реагировать. Кричать? Вопить? Или все устаканится и нечего паниковать?

Поднявшись со стула, я поправила плечики халата, которые немного спали. Слёзы сами хлынули из глаз от нервов. Не знаю, что со мной твориться. Осколки чашки расплываются, пока я пытаюсь их собрать.

Я сделала для себя вывод. С Мишей лучше вообще не видеться. Он не имеет права так себя вести.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Роман Ереминов

Мы поднимались вверх на лифте. Мальчик тихо стоял рядом, сжимая мою руку. А я готовился увидеть растрёпанную Риту с опухшими губами, с блеском в глазах. Я должен ликовать, но меня охватывает ненависть.

Она чужая и я не должен испытывать и подобие таких чувств, но разве мы можем этим управлять?

Лифт раскрылся, и мы направились к приоткрытой двери. Это выглядит все странно. Войдя, я услышал тихий стук посуды.

— Постой минутку здесь. Хорошо? — Никита кивнул, провожая меня взглядом.

Прошел по коридору и повернул в первую попавшуюся дверь и встал как вкопанный.

Я не мог обозначить свое присутствие и не хотел. Просто смотрел, как хрупкое женское тело собирает осколки. Руки почему-то подрагивают, от чего ей сложнее собирать мусор. Мне стало не по себе от врываемых в сознание мыслей.

Я подошёл настолько близко, что почувствовал ее запах. Тот самый, что не смог забыть за столько лет. Склонился, перехватывая осколок, встретился с испуганным васильковым взглядом. По щекам текут слёзы, а тонкий халат небрежно накинут на плечи.

Осколки с шумом упали на пол из маленькой ладошки, и через секунду Рита обнимала меня. Так нежно, трепетно, словно боялась, что это все мираж. Я не смог устоять и прижал ее к себе, наслаждаясь и понимая, что никакие замки в моей душе и не висели.

Как можно любить и ненавидеть? Как можно простить предательство? Как можно ревновать чужую женщину? И что мне теперь делать с этим открытием?

Рита отпрянула от меня, видимо, сама не ожидала от себя такого или вообще видеть меня в этих стенах не рсчитывала.

«Что ты здесь делаешь?», — ее глаза метались по моему лицу, а руки обхватили шелковый халат.

«Твой сын в коридоре. Я его привел».

Рита встала на ноги, открывая мне вид на них. С трудом оторвал взгляд от стройных ножек, поднялся в след.

«Где няня?», — на лице отразилось волнение, она прикусила губу, всматриваясь в меня.

«Не знаю», — честно ответил, любуясь блеском шоколадных волос.

«Что ты здесь делаешь?», — отступив от меня на расстояние вытянутой руки, Рита наступила на маленький осколок и, зашипев, отпрыгнула в другую сторону.

«Я говорил. Привел твоего сына», — ее растерянность сводит меня с ума. Выглядит, как пять лет назад.

«Что ты делал с моим сыном?».

Ее недоверие бьёт меня под дых, напоминая о прошлом. Ничего не может быть как раньше.

«Его обижали и порвали игрушку».

Рита не стала меня дальше слушать и направилась к двери. Я догнал ее только около мальчика. Никита резво рассказывал маме о прогулке. Я не успевал улавливать его движения, как Рита уже притянула мальчика к себе.

Я почувствовал себя лишним и ещё большим идиотом. Но что сделано, то сделано. Я просто молча стоял, наблюдая за чужой семьёй, о которой когда то мечтал. Словно все это было в прошлой жизни. На душе погано и самое ужасное, я сам завел себя в угол. Я ей не нужен, она предала наши чувства и теперь принадлежит другому. От этих мыслей внутри все напрягается и рвется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Рита встала и повернулась ко мне, загораживая ребенка.

«Спасибо. Тебе нужно уйти. Больше не приходи. Нам нельзя видеться», — я стоял молча, вглядываясь в васильковые хрусталики. В них полно решительности и ещё чего-то, что мне не понять.

Она права. Затея была плохая. Нам лучше никогда больше не видеться. То, что я до сих пор люблю эту девчонку, ничего не меняет. Мне нужно выбросить всю эту ересь из головы, как и пять лет назад.

Кивнул Рите и вышел из стен, что давили на меня, не давая вдохнуть. Но на улице легче не стало. Мне все так же дерьмово на душе. Есть два варианта: ехать за выпивкой или в офис.

Надавил педаль газа, вырывая из-под капота рычание движка. А из головы не идут навязчивые мысли, что она не моя, любит не меня, горит в руках другого. Ее предательство превращается в пыль под тягостью чувств. А может и не было тогда ничего?

В офисе все корпели. Успел провести переговоры, что были ранее перенесены.

Работа помогала немного отвлечься, но не настолько, чтобы я не вспоминал о ней. Пройдет время и я забуду. Отцу обещал невесту и пора бы подумать о разговоре с Лизой.

Она должна понимать, что я ее не люблю, что обеспечу и огорожу от множества проблем, но она должна научиться быть кроткой и не лесть ко мне лишний раз.

Я должен отпустить Риту и принять Лизу. Не видеть первую и приблизить вторую.

Экран монитора давно в режим ожидания, а за окном темно. Толи я летал в облаках, толи задремал и видел сон на Яву, но появление Жеки заметил не сразу.

— Что ты здесь делаешь в такое время? — друг сел напротив и направил настольную лампу на меня.

— Пытаюсь забыться в работе. Много сделок предстоит совершить, — потёр переносицу и кинул взгляд в ночной сумрак в окне.

— Хотя бы не пытаешься бежать, как в прошлый раз.

В такие моменты я готов его придушить. Его прямолинейность сейчас не к добру.

— Я хочу сделать предложение твоей сестре.

Жека усмехнулся и кажется даже выругался.

— Ты сейчас шутишь? — я посмотрел на друга, который все воспринял как шутку.

— Нет, не шучу. Вполне серьезно.

— Значит снова бежишь. Но ты не любишь Лизу! Она не будет счастлива! Ты этого желаешь моей сестре?

— Я хочу Лизе счастья. Она давно влюблена в меня. Я смогу обеспечить ее. Смогу дать все, что она пожелает.

— Но не твою любовь, не твою верность. Сколько она сможет закрывать на это глаза? Она ещё маленькая и наивная. В голове одна романтика!

— Она способна сама принять это решение. Если захочет уйти, я отпущу.

— Круто, брат! Ничего не скажешь! Ты из ума выжил?

— Возможно. Может она сумеет…не знаю.

— Моя семья обязана слишком многим твоей семье, но я никогда не пожертвую счастьем сестры. Ты должен меня понять. Не делай этого! — Жека склонился над столом, подсвечивая свое лицо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я не обижу ее.

— Это не в твоих силах, Ром. Ты любишь другую и уже давно.

Мне приходится согласиться с другом, но я пока не знаю иного выхода. Мы можем оба ошибаться. Мы не можем исправить прошлого и не можем знать будущего.

— А ты куда так вырядился? — только сейчас заметил белоснежную рубашку под клетчатым пиджаком, джинсы и чательно взлохмаченные волосы.

— На благотворительный вечер. Разве ты не приглашен?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Возможно. В последние дни я сам не свой.

— Пойдешь? — Жека встал, поправляя свою прическу.

— По твоему прикиду можно решить, что там нас ждут горячие девчонки, — усмехнулся, увидев старого друга, который все чаще прячется под офисным клерком.

— И я обязан взять тебя с собой, потому что ты свою тачку мне не доверяешь.