Куда приводят мечты - Ричард Матесон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Моя мысль, – ответил он. – Мысли тоже можно передавать.
– Значит, я могу послать свои мысли Энн? – быстро спросил я.
– Будь она к ним восприимчива, то получила бы некоторые, – ответил он. – Но, к сожалению, чрезвычайно трудно, если вообще возможно, послать ей мысли.
И снова я постарался заглушить потаенную тревогу, рождавшуюся вместе с мыслями об Энн. Следовало верить словам Альберта.
– А мог бы я мысленно отправиться в Англию? – задал я первый пришедший в голову вопрос. – Я, конечно, имею в виду здешнюю Англию; полагаю, здесь она есть.
– Да, действительно, – сказал он. – И ты можешь туда отправиться, потому что делал это в жизни и знаешь, что именно себе представлять.
– Где в точности мы находимся? – спросил я.
– В аналоге Соединенных Штатов, – ответил он. – Человеку свойственно настраиваться на волну своей страны и народа. Дело не в том, что нельзя жить, где захочешь. Важно, что тебе было там комфортно.
– Значит, здесь существует эквивалент каждой страны на Земле?
– На этом уровне, – ответил Альберт. – В высших сферах национального сознания не существует.
– Высших сферах? – Я снова был в замешательстве.
– В доме Творца нашего много покоев, Крис, – сказал он. – Ты, например, найдешь здесь особые небеса для каждого направления богословия.
– Какое же, в таком случае, правильное? – спросил я, совершенно сбитый с толку.
– Все, – сказал он, – и ни одно. Буддисты, индуисты, мусульмане, христиане, иудаисты – все имеют свои представления о жизни после смерти, отражающие их верования. У викингов была своя Валгалла, у американских индейцев – охотничий рай, у зелотов – город золота. Все это реально. Все эти понятия являются частью всеобщей реальности.
– Ты найдешь здесь и таких, которые считают бессмертие души чепухой, – продолжал он. – Они колотят по нематериальным столам нематериальными кулаками и фыркают даже при упоминании о жизни вне материи. В этом величайшая ирония заблуждений. Помни об этом, – закончил он. – Любое явление в жизни имеет свой аналог в загробной жизни. Это относится как к самым прекрасным, так и к самым отвратительным вещам.
Когда он это сказал, у меня мороз пошел по коже – не знаю почему, да я и знать не хотел. Я торопливо перевел разговор на другое.
– Теперь мне в этой одежде как-то неловко, – сказал я.
Я говорил импульсивно, но, произнеся эти слова, понял, что сказал правду.
В голосе Альберта послышалась озабоченность.
– Не из-за меня ты так чувствуешь?
– Совсем нет. Просто… – Я пожал плечами. – Ну и как же мне переодеться?
– Так же, как перемещался в пространстве.
– С помощью воображения, сознания?
Он кивнул.
– Всегда с помощью сознания, Крис. Его значение невозможно переоценить.
– Хорошо.
Закрыв глаза, я представил, что на мне мантия наподобие той, что у Альберта. В тот же миг я снова ощутил ту же вибрацию, на этот раз словно вокруг меня одно мгновение порхали тысячи бабочек. Сравнение неточное, но лучше ничего не могу придумать.
– Получилось? – спросил я.
– Посмотри, – отозвался он.
Я открыл глаза и посмотрел на себя.
И не удержался от смеха. Дома я часто носил длинный велюровый халат, но то, что на мне было в тот момент, ничем его не напоминало. Мне стало немного стыдно из-за своей веселости, но я не мог с собой совладать.
– Все нормально, – с улыбкой молвил Альберт. – Многие люди смеются, впервые увидев свою мантию.
– Она не такая, как у тебя, – заметил я. Моя была белая, без пояска.
– Она со временем изменится, как и ты, – сказал он.
– Как это получается?
– Путем наложения ментальных образов на идеопластическую среду твоей ауры.
– А можно еще раз?
Он хмыкнул.
– Попросту говоря, на Земле бывает, что человека делает одежда, здесь же процесс прямо противоположный. Атмосфера вокруг нас отличается податливостью. Она в буквальном смысле воспроизводит изображение любой передаваемой мысли. За исключением наших тел, ни одна форма не стабильна, пока концентрированная мысль не сделает ее таковой.
Я лишь снова покачал головой.
– Невероятно.
– Что ты, Крис, – возразил Альберт. – В сущности, вполне вероятно. На Земле перед созданием чего-то материального необходимо создать эту вещь в уме, верно? Когда материя не принимается в расчет, все творение становится исключительно ментальным, вот и все. Со временем ты придешь к пониманию силы разума.
МЕНЯ ВСЕ ЕЩЕ ПРЕСЛЕДУЮТ ВОСПОМИНАНИЯ
Пока мы двигались дальше и Кэти трусила рядом, я начал понимать, что мантия Альберта с золотым пояском обозначает некий его повышенный статус, а моя мантия – статус «новичка».
Он опять прочел мои мысли.
– Все зависит от того, кем ты себя мыслишь, – сказал он. – Какую работу выполняешь.
– Работу? – недоуменно спросил я. Он усмехнулся.
– Удивлен?
Я не знал, как ответить на этот вопрос.
– Как-то никогда об этом не думал.
– Как и большинство людей, – сказал Альберт. – Или, если и думали, мысленно представляли себе потусторонний мир чем-то вроде вечного воскресенья. Ничего похожего на правду. Здесь больше работы, чем на Земле. Однако… – Он поднял палец вверх, когда я попытался вставить слово. – Работы, выполняемой добровольно, ради удовольствия ее сделать.
– И какую же работу выполнять мне?
– Тебе решать, – сказал он. – Поскольку нет необходимости зарабатывать себе на жизнь, работа должна приносить максимум удовольствия.
– Что ж, я всегда хотел писать нечто более важное, чем сценарии, – признался я.
– Так сделай это.
– Сомневаюсь, что смогу сосредоточиться, пока не узнаю, все ли в порядке с Энн.
– Придется тебе оставить все как есть, Крис, – покачал головой Альберт. – Это вне твоей досягаемости. Нацелься на писательство.
– Какой в этом смысл? – недоумевал я. – К примеру, если здесь ученый напишет книгу о каком-нибудь революционном открытии, какой от этого будет толк? Здесь это никому не понадобится.
– Понадобится на Земле, – сказал он.
Я этого не понял, пока он не объяснил, что на Земле ни один человек не совершает в одиночку ничего революционного; все жизненно важные знания поступают из Страны вечного лета – передаются таким способом, что их может воспринять более чем один человек.
Когда я поинтересовался, что он имел в виду под словом «передаются», он пояснил: происходит передача мыслей – хотя ученые здесь постоянно пытаются разработать систему, с помощью которой можно было бы иметь непосредственный контакт с земным уровнем.
– Ты хочешь сказать, вроде радио? – спросил я.
– Что-то вроде.
Эта идея показалась мне настолько неправдоподобной, что надо было все обдумать, прежде чем говорить на эту тему.
– Так когда мне начинать работу? – наконец задал я вопрос.
На уме у меня было вот что: полностью погрузиться в какое-то дело, чтобы время шло быстрее и мы с Энн поскорее снова были вместе.
Альберт рассмеялся.
– Дай себе небольшую отсрочку, – сказал он. – Ты только что прибыл. Сначала предстоит усвоить основные правила.
Он улыбнулся и похлопал меня по плечу.
– Я рад, что ты хочешь работать. Слишком многие прибывают сюда с желанием расслабиться. Поскольку потребностей здесь нет, это легко достижимо. Правда, такое существование скоро становится однообразным. Человек может даже заскучать.
Он объяснил, что здесь есть все виды работ с некоторыми очевидными исключениями. Не было отделения здравоохранения или санитарии, пожарных частей и полицейских участков, как не было и пищевой, и швейной промышленности, систем транспортировки, врачей, адвокатов, риэлторов.
– Меньше всех, – добавил он с улыбкой, – нужны здесь гробовщики.
– А что стало с людьми, работавшими в этих областях?
– Они работают где-то еще. – Его улыбка угасла. – Или некоторые из них продолжают делать то же, что и раньше. Не здесь, разумеется.
Снова это леденящее чувство: намек на «другое место». Я не хотел об этом знать. Еще раз я осознал собственное желание переменить тему разговора – правда, совершенно не сознавая, почему мне этого хотелось.
– Ты сказал, что объяснишь про третью сферу, – напомнил я.
– Хорошо. – Он кивнул. – Имей в виду, я не специалист, но…
Он объяснил, что Земля окружена концентрическими сферами существования, отличающимися по глубине и плотности, причем Страна вечного лета третья по счету. Я спросил, сколько их всего, и он ответил, что не уверен, но слышал, будто их семь – и самая нижняя, рудиментарная, фактически является земной.
– Так я был именно там? – спросил я. Он кивнул, а я продолжал: – Пока не отправился наверх.