Монстр под прикрытием (СИ) - Кароль Елена

И я, схватив ящера за лицо, страстно поцеловал, буквально выпивая из него магию.

Она оказалась… горячей. Обжигающей настолько, что почти невозможно вынести и, если бы не был сейчас призраком, мои губы и пищевод обуглились бы в ту же секунду, но так я выдержал целых три. И это было упоительно!

На четвертой дракон взревел дурниной и обернулся, став огромным чёрным ящером с красным гребнем. На пятой меня попытались сжечь пламенем, в котором по ощущениям было процентов семьдесят магии, но вместо того, чтобы порадовать лорда-инспектора кучкой призрачного пепла (признаться честно, в какой-то момент искренне перепугался), я остался невредим.

Осознал это, злодейски расхохотался, подпрыгнул, чтобы заглянуть в глаза, полные ярости, и издевательски чмокнул лорда уже в драконью морду, отлетев назад сразу же, когда он начал мотать головой.

– А ты горячий парень, Адриан. Пошалила бы с тобой ещё, но прости, мне пора. Столько дел, столько дел… Похороны уже завтра, а я ещё стольких кавалеров не навестила! Саньку-златозуба, Веньку «чих-пых», Петьку-дырокола… Михайло Кулака! Но ты останешься в моём сердце навсегда! Единственный и неповторимый! Чао-о-о!!

Не забыв зловеще расхохотаться напоследок, чтобы у лорда-инспектора не осталось ни малейших сомнений, что Алина стала банальным полтергейстом третьего уровня («повезло» с таким встретиться пару лет назад), на крейсерской скорости рванула прочь с заброшки.

Отлетела аж на пару кварталов и только потом замедлилась, тихонько выдохнув напряжение. Нда… Никогда бы не подумал, что способен на такое безумство! И ради чего? А хтон его знает…

Чувствуя себя невероятно бодрым, но при этом слегка неудовлетворённым итогами разговора (так и не узнал, ради чего дракон призывал мою душу), я действительно навестил большинство своих кавалеров, доведя кого-то до истерики, а кого-то и до вонючих штанов. Даже к Михайло заглянул, но оборотень снова пил, так что принял меня за «белочку» и попытался обнять.

Стало даже немного жаль мужика. Если подумать, в целом он был не так уж и плох. Бандит разве что. Но при этом куда порядочнее некоторых министров и иных членов администрации.

А что, если…

– Мишенька, не пей больше, – попросил проникновенно, стараясь говорить не только убедительно, но с долей чарующих ноток. – Да, я умерла… Но ты-то ведь жив. И столько всего ещё можешь сделать для этого города!

– Ради чего? – тоскливо протянул оборотень, пытаясь схватить меня за руку. – Ты была моей музой, Алинка! Моим вдохновением! Моей… Моей почти жено-о-ой!!!

Чувствуя, что ещё немного и Кулак либо рызрыдается, либо начнёт рассказывать о несбывшихся свадебных мечтах (спасибо, на бис не надо), я схватил его за грудки и зло припечатал:

– А ну, соберись, тряпка! Над тобой уже приезжие эльфы смеются! Или ты думаешь, что я бы вышла замуж за алкоголика и слюнтяя? А вот шиш тебе! И вообще: мертвым – мертвое, а живым – живое! Чтобы уже завтра за ум взялся! Понял меня?!

– П-п… понял, – застучал зубами бандит, которого я приморозила своим прикосновением и дыханием. Кажется, он даже слегка протрезвел и осознал, что действительно беседует с призраком. По крайней мере побледнел отчётливо.

– Похороны хочу скромные, – заявил нагло. – Цветов чтоб не больше сотни и только розы. Военный оркестр и прощание по всем правилам полицейских, погибших при исполнении. Памятник не надо, а на черной гранитной плите напиши: «Там, где память – смерти нет». Запомнил?

– Зап-п… – торопливо закивал Кулак, в чьих глазах плескался уже самый настоящий ужас.

– Я проверю, – нагло погрозил пальцем и только после этого отпустил окончательно.

Оборотень моментально обнял себя руками и отпрянул от меня подальше. Его губы были синими от холода, а в глазах – ни капли хмеля.

– И найди себе уже хорошую женщину, – улыбнулся на прощание, отлетая к распахнутому окну. – Заведи семью, ребятишек… Семья – это хорошо. – Подмигнул и, чтобы Кулак раньше времени не расслаблялся, уже покидая авторитета, тихонько прошелестел: – До встречи…

Решив, что на этом можно и завершить продуктивную ночь, я нащупал связь с собственным телом и вернулся в него. Мгновение спустя открыл глаза, убедился, что нахожусь на территории пансионата и рядом никого, удовлетворённо ухмыльнулся, повернулся на бок и на этот раз уснул нормально.

Хорошо быть всемогущим говнюком…

И почему я раньше это не осознал?

ГЛАВА 6

Утром я проснулся настолько бодрым и довольным, насколько это вообще возможно. Умудрился проспать завтрак, но даже это не омрачило моего прекрасного настроения. Тут же принял бодрящий душ, надел новую черную рубашку, никем лишним не замеченный заглянул в свой номер, оставил в нём ненужные вещи и отправился в город.

О том, что похороны будут именно сегодня, причём ровно в полдень, Михайло рассказал ещё в прошлую ночь (как и остальные подробности), так что сейчас я плотно позавтракал в кафе и двинул в сторону кладбища. В нашем городе их было два: старое, уже давно окружённое домами, на нём практически не хоронили, лишь самых значимых жителей города, и новое – в десяти километрах по северной трассе.

Ну и, как запальчиво признался Кулак, он купил мне местечко на старом, рядом с отцами-основателями и другими знаменитыми мертвецами. Так как тела от меня не осталось, лишь горстка праха, собранная Ниф-Наф-Нуфычами, то хоронить намеревались не полноценный гроб (опять же экономия места), а компактную урну.

Предполагая, что в данном мероприятии примут участие как минимум мои сослуживцы и Михайло, я ошибся раз этак в сто: на кладбище собрался весь район. Отделение прибыло почти всем составом (навскидку не было только оперативного дежурного), Кулак стоял в окружении трёх дюжин подчинённых, чуть дальше рыдали девчонки-стриптизёрши из клуба, утешаемые барменом и охранником, а остальная массовка (человек сто пятьдесят, не меньше) состояла из самых обычных жителей моего участка. Сердобольные бабульки-скандалистки, знающие всё и обо всех, бодрые дедульки-матершинники, рубящиеся по вечерам в домино, скромные бомжи и тихие алкоголики, с которыми я вел еженедельные профилактические беседы, и даже сварливые тётки со своими суровыми мужиками, не раз вызываемые в отделение для составления протоколов о семейном насилии (обеими сторонами).

Это было… неожиданно. Я даже не подозревал, что моя смерть хоть как-то затронет этих людей, тихо ненавидящих меня в спину, а сейчас отчётливо видел слёзы и горе на лице каждого.

Двуличие? Вряд ли. Скорее запоздалое осознание, что при жизни я был не таким уж и дерьмом.

Хтон, а приятно!

Стараясь не сильно выделяться из толпы, я примкнул к работникам клуба, где неплохо примелькался во время попойки с Михайло, и даже пару раз отрывисто кивнул на сдержанные приветствия. Признаться честно, я и сам бы не смог объяснить, что меня сюда привело. Банальное любопытство? Обещание проследить, как именно будут меня хоронить? Или желание ощутить хоть чью-то любовь и привязанность?

Скорее всего понемногу.

Отца я, кстати, так и не увидел, как и мать, но это и неудивительно – я им и при жизни не был сильно нужен, вряд ли хоть что-то изменилось после смерти. Зато заметил ближе к середине церемонии (когда военный оркестр уже исполнил прощальную мелодию и урну с прахом начали торжественно опускать в заранее выкопанную ямку, а я сместился намного левее), что рядом с Кулаком стоит Юматов с Самохваловой-младшей под ручку, а практически напротив них – лорд-инспектор.

Захотелось одновременно протереть глаза и залезть всем присутствующим в головы, чтобы зло поинтересоваться: «Какого Ктулху?!», но вместо этого я дождался завершения похорон и в числе первых двинулся на выход. Несмотря на мою проникновенную просьбу, церемонию прощания всё же превратили в балаган, заставив венками и закидав цветами внушительный участок вокруг захоронения. Ну хоть гранитную плиту поставили, как хотел, всего лишь с краткой надписью, а не пафосный памятник в плачущим ангелом, заламывающим руки.