Дерзкий поцелуй - Маргарет Портер

– Послушай, Гарри, разве не твой дядя купил эту вещь?

Вопрос Моллюска сделал Гаррика центром внимания.

– Не совсем так, – неохотно ответил он. – Мошенники разобрали ожерелье на части и продали лучшие камни нескольким лондонским ювелирам. Дядя Барди купил у Сиберри дюжину камней для тети Анны.

Гаррик смотрел, как Эвердон кладет трубку на каминную полку. Ему показалось, что он видит в кривом зеркале постаревшую версию себя самого. Жесткие, враждебные глаза барона совпадали с его глазами по форме и цвету, он узнавал структуру черепа и длинный, раздвоенный подбородок. Такое лицо трудно брить, он очень хорошо знал это – слишком много углов и впадин.

Неужели никто не замечает сходства, которое так бросалось в глаза? Внешне, если исключить темперамент, он очень походил на своего отца.

Разозлившись, он обратился к человеку, который его породил:

– Когда Моллюск и я закончим эту игру, лорд Эвердон, я бы хотел проверить ваше легендарное умение. Винт, казино или пикет – на ваш выбор.

Барон вскочил с кресла и холодно процедил:

– Я больше не играю, а когда играл, то старался избегать таких шулеров, как вы. – Он обвел взглядом компанию: – Джентльмены, я предлагаю исключить имя Гаррика Армитиджа из списка членов нашего клуба. У нас клуб джентльменов, а не игорный притон.

– Сильно сказано, Эвердон, – усмехнулся Моллюск. – Профессионалам не запрещается быть членами клуба. Клуб закрыт только для мошенников. А Гаррик, уверяю вас, – не мошенник! – Взгляд круглых глаз перебегал с одного лица на другое, будто призывал их всех оспорить его утверждение.

– Армитиджа никогда не обвиняли в нечестности, – признал высокий человек, растянувшийся на софе. – Во всяком случае, не в карточной игре. Однако его поведение с наследницей Холси...

– Я не знал, – бесстрастно заметил Гаррик, – что мои личные дела касаются клуба.

– Это твоя вина! – рявкнул Эвердон.

– Осторожнее, милорд, – предупредил Гаррик. – Если мои прошлые проступки являются основанием для исключения, то же самое должно относиться и к вам.

Морщинистое, серое лицо барона было ужасно, его худое тело дрожало от гнева.

– Прочь с глаз моих! – вскричал он. В его голосе звучала ненависть. – Пошлите за привратником – я хочу, чтобы этого негодяя выбросили на улицу! Член клуба или нет, он не останется, пока я здесь!

Эвердона окружили его приятели, они умоляли его смягчиться, пытались успокоить его.

Гаррик вышел из комнаты, кипя от гнева.

– Тебе нужно было остаться, – пробурчал Моллюск. – Никто не может выставить тебя из твоего же клуба!

– Что я должен был делать? – пожал плечами Гаррик, пока они спускались по лестнице. – Вызвать его на дуэль?

– Ты вправе требовать удовлетворения. Он поставил под сомнение твою честь.

– Он мне в отцы годится.

– Он сумасшедший! И лицемер к тому же, даже если только половина того, что о нем рассказывают, – правда.

– Подозреваю, что все – правда, – вздохнул Гаррик.

И в Англии и за границей он слышал истории об огромных ставках Эвердона за игровым столом, о его интригах, оргиях при королевских дворах разных стран, о дуэлях с обманутыми мужьями. В Париже влюбленная до безумия мать Гаррика поддалась коварному обаянию лорда; он легко соблазнил ее, а потом бросил.

Они были прочно связаны друг с другом – он и бесчестный барон, в них текла одна кровь и связывал один секрет. Оба ли они владели талантом к карточной игре, это ему еще предстояло выяснить.

– Нам нужно найти игру в фараон, – предложил Моллюск. – Я знаю место на Кинг-стрит, напротив «Комнат Уиллиса».

– Притон?

Его друг пожал плечами.

– Игра достаточно честная – для тех, кто сумеет разгадать всякие приемы и уловки. Но мне жаль молодых голубков, которые приехали в Лондон из деревни и сразу попали в переплет.

Заведение, в которое привел его Моллюск, соответствовало его ожиданиям, а они не были очень высокими. Полная противоположность клубу «Уайте», подумал Гаррик, входя в захудалый салон. В подсвечниках не хватало свечей; ковер был грязный и местами прожженный. На хозяйке, женщине средних лет, было слишком много румян и слишком мало нижнего белья – алые подвязки виднелись сквозь прозрачную муслиновую юбку. У нее были маленькие глазки – как черные мушки, которыми она закрывала шрамы, оставленные оспой. Ее банкомет выглядел хитрым и жадным. Их клиентура состояла из самых отчаявшихся и закаленных игроков. И все же здесь он чувствовал себя свободнее, чем в почтенном, привилегированном клубе на Сент-Джеймс-стрит.

Гаррик и Моллюск прошли прямо к столу, за которым играли в фараон, и каждый принял подачу из тринадцати карт и четыре карты – для предстоящих ставок. Банкомет пересчитал карты, перетасовал колоду и дал Гаррику снять. Он показал нижнюю карту игроку, положил ее на стол лицом вверх и объявил ставку.

– Джентльмены, делайте ваши ставки.

Гаррик наблюдал сквозь полуприкрытые веки, как карты по одной снимались с верха колоды. Банкомет называл каждую, прежде чем положить ее направо или налево. По окончании каждой игры он либо получал деньги, либо толкал столбики гиней по зеленому сукну удачливому игроку. Крупье бродил поблизости, наблюдая за лицами и руками игроков, чтобы они не жульничали.

Гаррик знал, что у него есть, шанс сорвать банк на первой же ставке; позже шансы будут на стороне банка. В начале игры он ставил много. После того как банкомет сдал половину колоды, он почувствовал, что опережает банк в расчетах и может рискнуть еще. Он вышел из-за стола, став богаче на двести гиней. Не плохо – и даже, пожалуй, хорошо.

Он направился в соседнюю комнату, чтобы поужинать, и слуга поставил перед ним выщербленную тарелку. Выбор блюд, мягко говоря, был посредственным. Привыкнув к роскоши европейских казино и элегантности салона леди Бекингемшир на Сент-Джеймс-сквер, он не смог удержаться от критики.

Если бы этот игорный дом принадлежал ему, он бы переделал его целиком – от мансарды до винного погреба. Портьеры и ковры могут украшать зал, но при этом не обязательно покупать дорогие. Здесь нужны яркие канделябры и торшеры со свечами: чем темнее в зале, тем сомнительнее честность персонала. У него была бы комната для бильярда – сейчас он в моде. Может, было бы разумно отвести отдельный салон исключительно для рулетки и игры в кости, чтобы игроков в карты не отвлекал постоянный грохот костей и шарика, бесконечно крутящегося на колесе. И конечно, у него была бы игра в фараон, потому что это принесло бы значительную прибыль.

Исключительно в качестве упражнения для ума он рассчитал вероятную стоимость своего гипотетического предприятия. Тысячи фунтов хватит, чтобы внести плату за аренду и ремонт скромного дома в окрестностях Сент-Джеймс-сквер и заплатить за первый квартал слугам и повару, а также за два приличных ужина между полуночью и утром. У его дилера была бы доля от доходов, и он позволил бы крупье оставлять себе деньги от продажи колод в качестве чаевых.