Генрих V - Кристофер Оллманд

мы можем быть уверены, что они не произошли бы без согласия короля, который теперь вернулся к нормальной жизни, но все еще не имел сил сопротивляться захвату власти его сыном[151]. Король мог быть возмущен ограничениями, наложенными на него, в то время как принц мог обнаружить, что его деятельность в Уэльсе в 1409 году была ограничена из-за отсутствия денег, что делало его в этом случае естественным союзником своего отца. Можно ли сделать вывод, что непосредственная причина "кризиса" была финансовой, возможно, требованием короля, поддержанное принцем, выделить больше денег для правительства и войны? 21 декабря 1409 года Арундел, потеряв доверие принца и был освобожден от должности[152].

За изменениями, произошедшими в это время, стояли личные устремления и разногласия по поводу политики. Эти факторы, вероятно, объясняют задержку примерно на пять недель или более, прежде чем был назначен новый канцлер, утвержденный королем. Этот пост достался не епископу Генри Бофорту, который уже занимал его в 1403–1405 годах, а его способному младшему брату Томасу, который таким образом впервые вошел в совет. Принц со своими союзниками Бофортами (оба из которых верно служили ему, когда он стал королем) обеспечил себе эффективную власть.

Эта власть должна была осуществляться в течение почти двух лет, и в это время отношения между принцем и его отцом, судя по всему, оставались внешне сердечными. Непосредственной заботой было заседание нового парламента, который первоначально был созван в Бристоле, но в последний момент его место проведения было перенесено в Вестминстер. Когда парламент собрался, Томас Бофорт еще не был назначен канцлером, и задачу произнести вступительную речь, которая обычно выпадала на долю канцлера, пришлось выполнять его брату, епископу Винчестерскому. Взяв за тему своей речи необходимость сделать Англию страной справедливости, он подчеркнул необходимость того, чтобы закон соблюдался всеми, чтобы Церковь сохраняла свои свободы и чтобы королевство жило в гармонии под властью короля, которого любит и уважает его народ. Главную опасность для безопасности страны представлял герцог Бургундский, который, контролируя правительство Франции, угрожал Кале, форпосту Англии на берегу Ла-Манша. Требовалась финансовая помощь, в обмен на которую Бофорт обещал послушное парламенту правительство[153]. На следующий день, 28 января, общины избрали спикером Томаса Чосера — выбор, который, должно быть, доставил удовольствие принцу и его друзьям.

Формальный протокол этого парламента раскрывает кое-что из того, что было в мыслях присутствующих. В петициях говорится о необходимости достижения "твердого и значительного управления"[154]. Частично это относилось к желанию, чтобы границы с Шотландией и Уэльсом должным образом охранялись теми, кто несет ответственность за управление местными территориями,[155] частично — чтобы беспорядки и акты насилия внутри Англии были взяты под контроль. Также была подчеркнута необходимость надлежащей защиты интересов Англии на море. Однако очевидно, что общины особенно волновали финансовые вопросы, а также необходимость того, чтобы король жил по средствам. Было выдвинуто требование, чтобы все военнообязанные в Кале, Гиени и Ирландии проживали там и выполняли свои обязанности без дополнительной оплаты, что помогло бы сократить расходы. Кроме того, земли, перешедшие в руки короля, не должны были раздаваться, а их доходы целесообразнее использовались для содержания королевского двора, в то время как суммы, выделенные на оборону и войну, должны были расходоваться только на эти и только на эти цели[156].

Почти в каждом случае требования петиции были удовлетворены. Это не было признаком слабости. Скорее, это было признанием того, что теперь, после военных кампаний в Уэльсе, требовалась большая степень местной ответственности за оборону границ, что те, кто пользовался королевскими щедротами в прошлом, должны были что-то сделать для обороны королевства. Принц мог утверждать, что его личное участие в войне в Уэльсе принесло пользу его стране; его брат, Джон, мог сказать то же самое о своей деятельности на шотландской границе[157]. Любопытная запись в парламентском протоколе подчеркивает ощущение того, что второй сын короля, Томас, на самом деле не тянул свою ношу[158]. Такое бездействие могло только дискредитировать корону. Очевидно, что призыв был обращен ко всем, в особенности к тем, кто занимал должность от короны, выполнять свои обязанности.

За ответами Le roy le voet (Король клянется в этом) и Le roy soy voet adviser (Король и совет клянется в этом), по всей вероятности, скрывался рука принца и совета[159]. В парламенте 1410 года, следуя прецеденту 1407 года, короля попросили назвать тех, кто составлял этот орган. 2 мая он сделал это[160]. Во главе списка стоял принц, за ним следовали три епископа: Генри Бофорт епископ Винчестерский (его дядя); Томас Лэнгли епископ Даремский (оба они уже исполняли обязанности канцлера ранее в период правления Генриха IV и, несомненно, пользовались личным доверием короля); и Николас Бубвит епископ Бата и Уэллса, а также четыре дворянина: Томас, граф Арундел (который оказал принцу большую помощь в войне против валлийцев и заключил с ним пожизненный договор о службе в феврале 1408 года)[161]; Ральф Невилл, граф Вестморленд, шурин Бофортов; Хью, лорд Бернелл (который служил в Уэльсе и был близок к власти в качестве советника с 1405 года); и Генри, лорд Скроуп, казначей. Неделю спустя было объявлено, что Лэнгли и Вестморленда, чьи обязанности отвлекли их на север Англии, должны были заменить Генри Чичел, епископ Сент-Дэвидса, и Ричард Бошан, граф Уорик, оба относительные новички в подобной работе[162]. Это были люди, которые, по настоянию принца, были назначены королем, чтобы консультировать его и, по сути, следить за повседневным управлением Англией, задачу, которую они поклялись выполнить, но только при условии, как специально указал принц, что парламент предоставит деньги для финансирования этой деятельности[163]. Если этого не произойдет, сказал он, они оставляют за собой право уйти в отставку в конце текущего парламента.

Каковы были обязанности этого новообразованного органа? Записи описывают их как "постоянный совет короля",[164] назначенный для выполнения решений, принятых в парламенте, при условии, что им будет оказана необходимая финансовая поддержка. Они должны были принести присягу в парламенте, обязуясь давать королю добрые и беспристрастные советы, свободные от всякой предвзятости, в поисках "хорошего и эффективного правления, наряду с благом короля и королевства"[165]. Болдуин предположил, что они принесли свои присяги и получили свои назначения "таким образом, что это указывало на их ответственность перед парламентом"[166]. Было ли это попыткой заставить совет, как орган власти, взять на себя ответственность, которая будет нарушена только в том случае, если парламент не обеспечит финансовую поддержку?