Деньги для киллера - Татьяна Полякова

— Когда нашли?

— Позавчера. Его мать звонила. Завтра похороны. — Сонька заревела громче.

— Но мы ведь и не ожидали его живым увидеть, — не очень удачно утешила я.

— Одно дело не ожидать, а другое… На похороны пойдешь?

Я вздохнула:

— Я бы и на свои не пошла, ты же знаешь: я это мероприятие не жалую.

— Кто ж жалует?

— Находятся такие.

— Завтра в одиннадцать. Я за тобой заеду.

— Может, у меня переночуешь?

— Нет. К нему поеду. Хоть он, конечно, придурок редкостный был, прости Господи, но душа родная.

— Деньги нужны?

— Понадобятся, скажу.

— Мне венок купить?

— Не знаю. Славку ты никогда не любила.

— Но ведь он не от этого умер.

— Да уж. Кто-то здорово трахнул его по голове. В закрытом гробу хоронят.

— Рахматулину звонила?

— Да что толку. Он в себя прийти не может от потери любимой машины, чтоб ему вслед за ней отправиться! Ладно, до завтра.

Утром Сонька явилась чуть свет, и мы поехали за венками. Потом долго искали машину, чтобы с ними до Славкиного дома добраться. Видимо, венки всех отпугивали, никто не желал останавливаться, и я позвонила Глебу. Он приехал и отвез нас к Славке, то есть в дом, где тот совсем недавно жил. Народу собралось много, я за Сонькой пробиралась и чувствовала себя неловко, потому что настоящей скорби в моей душе не было, хоть и стыдно от этого становилось. В толпе слышались обрывки разговоров: «Из-за долгов его убили, кому-то должен был, не то пятнадцать не то пятьдесят». — Только чокнутый мог решить, что Славке могли доверить такие деньги. «Да, сейчас время такое, — шептали в ответ, — говорят, и голову отрезали, рядом лежала». — «Голова на месте, изувечили всего, мать только по одежде и признала».

Славкина мать сидела возле гроба, и, глядя на нее, не заревел бы только чурбан бесчувственный. Потому мы с Сонькой разом и заревели. Вся обстановка: запах, свечи, женщины в черном — так на меня подействовала, точно я в самом деле потеряла близкого человека.

— Музыканты приехали, — прошелестело по комнате, и все пришло в движение, гроб подняли. Славкина мать страшно закричала, а я бросилась на улицу. В толпе многочисленных провожающих я потеряла Соньку, она находилась возле гроба. Я жалась к подъезду, но когда стали садиться в автобус, Сонька появилась возле меня и сказала:

— Со мной поехали.

Отказаться я не могла и поехала, предупредив Глеба. Он коротко бросил: «Я за вами». Мы договорились, что на кладбище встретимся и назад поедем в его машине.

Горе — не то зрелище, чтобы радовать душу, поэтому к могиле я не пошла, прогуливаясь по аллее, дожидаясь Соньку. И о Славке думала. Если честно, я его всегда терпеть не могла, а теперь казалось странным, что его больше нет. В общем, в какой-то степени я чувствовала себя сиротой. Эти мысли отвлекли меня от происходящего, и я сообразила, что все кончено, когда автобус стал разворачиваться. Торопливо пошла к стоянке, высматривая Соньку. Ее нигде не было. Олег, Славкин друг, шел мимо, и я его спросила:

— Ты Соньку не видел?

Он удивленно огляделся:

— Так ее не было.

— Как не было? — не поняла я.

— Возле могилы ее вроде не было. Хотя не уверен. А в автобусе точно нет?

Я не испугалась, но уже забеспокоилась и бросилась к автобусу. Соньки там не оказалось, и никто не мог мне о ней сообщить ничего определенного. Если существует предчувствие, то в эту минуту я его ощутила.

Тут я вспомнила о Глебе и бросилась на стоянку возле кладбища. Тропинка, по которой я торопливо шла, вдруг кончилась возле свалки, мне пришлось поспешно возвращаться назад. Свернула я, должно быть, в другом месте и окончательно сбилась с пути. Тут в поле моего зрения появились два молодца разбойничьего вида. Ловко лавируя между памятниками, они целеустремленно двигались ко мне. Возможно, они были здесь по своим делам, и я их интересовала мало, но их близости оказалось достаточно, чтобы я запаниковала и, не разбирая дороги, бросилась бежать. Кажется, они отстали. Я вздохнула с облегчением, продолжая шарить вокруг взглядом в поисках Соньки. Наконец я нашла дорожку и по ней выбралась на аллею. Отсюда до стоянки пара шагов. Я увидела машину Глеба и подумала, что, может быть, Сонька уже ждет меня там. Мысль эта согрела душу, и я ускорила шаги, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. И очень удивилась тому, что Глеб ведет себя точно ненормальный: выскочил из машины, размахивая руками, а потом упал и покатился по асфальту. И тут что-то невероятно тяжелое опустилось мне на голову, ноги у меня подкосились, но сознания я не лишилась, потому что точно помню, как двое молодцов волокли меня к микроавтобусу, потом швырнули на пол и захлопнули дверь. А я заметила нечто, меня воодушевившее: рядом с моим носом находились Сонькины ноги, и хозяйка их явно не была покойницей, потому что на левой ноге сидела муха, а Сонька пыталась от нее избавиться единственно доступным способом: дрыгала ногами.

— Эй, — сказала я и услышала в ответ мычание. — Если с тобой все в порядке, промычи два раза. — Сонька промычала, а я облегченно вздохнула. Приподняла голову и увидела своих похитителей: они сидели у двери и с интересом меня разглядывали.

— Сесть можно? — спросила я.

Парни прикинулись глухонемыми. Я расценила молчание как знак согласия и села.

Сонька лягнула меня ногой. Из положения сидя я разглядела, что лежит она со связанными за спиной руками, рот заклеен пластырем, глаза дико вращаются, а пинок в верхнюю часть моих конечностей на самом деле призыв о помощи. Я ухватила Соньку за плечи и помогла ей сесть. Она вытянула ноги, устраиваясь поудобнее, и затрясла головой. Наверное, ей хотелось избавиться от пластыря. Я покосилась на парней и беспомощно пожала плечами. В общем-то, я, как и они, считала, что Соньке сейчас лучше помолчать. Если мои предположения верны, нас ожидает допрос с пристрастием. Я опять покосилась на Соньку, жалея, что она не глухонемая от рождения. Если в наших рассказах обнаружатся разногласия, нам не поздоровится, и мы, надо полагать, долго не продержимся и выложим всю правду. Интересно, сколько мы проживем после этого?

Если Рахматулин со своими мальчиками не поспешит нам на помощь, мы в любом случае последуем за Славкой. Опять же, с трудом верилось, что Витька кинется нас спасать. Перспективка — зашибись. И так настроение весь день ни к черту, а тут бы и вовсе с утра не просыпаться.

Микроавтобус плавно затормозил, просигналил, послышался шум, точно ворота открывали, и мы не спеша продвинулись вперед, шелестя шинами по гравию. Парни у дверей оживились, дождались, когда автобус окончательно остановился, и распахнули дверь.

— Давайте на выход! — приказал один из них, мотнув головой. Я поднялась и помогла подняться Соньке. Выходя из автобуса, оступилась, парень торопливо подхватил меня под руку. Первый раз в жизни я от души порадовалась своей открыточной внешности.

— Осторожно, — вполне по-человечески проронил он.

— Спасибо, — промолвила я, не желая оставаться в долгу. Появился водитель, и мы под конвоем пошли к дому, который оказался чьей-то недостроенной дачей за высоченным забором. Если меня не обманывало зрение, расположена она в лесном массиве, к сожалению, ничего более существенного увидеть не удалось. Мы вошли в дом. Парни, до сих пор молчавшие, принялись спорить, куда нас приткнуть. Победил длинный с невероятно маленькими ушами: выглядели они на бритой круглой голове совершенно нелепо. Нас отправили в большую комнату на первом этаже, с решетками на окнах.

— Извините, — робко подала я голос, — можно Соне рот освободить, ей дышать трудно.

Соньке и в самом деле было трудно: она багровела и вращала глазами. Парень подошел и дернул пластырь, Сонька взвыла и упала на диван.

— Спасибо, — сказала я и села рядом с ней. Я надеялась, что нас запрут здесь одних, но не тут-то было. Обладатель крошечных ушей подтащил кресло в двери и сел, хмуро поглядывая на нас. Кресло было старое и ободранное, а он сам отечный, сизый и, как видно, страдающий с перепоя.

Наверное, еще и злился, что мы его время отнимаем. Знал бы он, как злились мы!

Дверь в холл осталась открытой, в комнате появился водитель, явно не знающий, чем себя занять, а третий парень разговаривал в холле по телефону. Судя по интонации, рапортовал об успехах. Через пару минут он возник в комнате и сообщил:

— Порядок… Колька, пиво где?

— В Серегиной тачке.

— Серега, сбегай, в глотке пересохло.

Парень с неохотой выбрался из кресла и ушел, а вернулся с упаковкой баночного пива.

— Сними с нее наручники, — лениво бросил тот, кого назвали Колькой. Серега, как видно, младший по чину, опять поднялся, подошел к Соньке и наручники снял.

— Ну вот и классно! — заявила довольная Сонька, потирая руки. — Где еще доведется в наручниках походить? — Я легонько пихнула ее ногой, она посмотрела на меня, моргнула и спросила: