Голубая Саламандра - Александр Маслов

- Не время, Нуарг! Прости, но не время!…

- И все же ты надеешься на чудо.

- Да! Несправедливо вернуться с другого края земли и найти смерть у самого входа в гавань!

Галеры соадамян шли наперерез, опережая их и прижимая к рифам. Теперь ясно виделись ряды усердно пенящих воду весел, бронзовые щиты вдоль бортов. Повелевая остановиться, с ближнего судна протяжно запела труба. О, если б знали они, что преследуют славного аргура Криди! Того, чьи корабли, разбили у Керпа их многочисленную флотилию! Чье имя не раз внушало трепет противникам аттлийского порядка! Если бы только знали шкиперы крылатых галер, какой триумф их ожидает, захвати они это потрепанное штормом судно с бычьей головой ростры.

Нуарг стоял на возвышении, наблюдая, как воины облачались в доспехи. Не хуже, чем опытный в войне аргур жрец понимал: они слишком слабы против двух боевых галер. Возможно, разумнее было выполнить требование соадамян, сдаться на милость, ведь кто знает, что изменилось за два года в противостоянии давних соперников в море? Однако воины Криди, ведавшие славу у Керпа и Фид, заслужившие много других побед, не мыслили сложить оружие, тем потерять честь. Вместо отчаянья, человеческого страха жрец видел в их лицах почти божественную решимость.

Снова взвыла труба, но песня эта звучала иначе: прерывисто и раздраженно. Метательные машины на носовых надстройках заряжались глиняными ядрами, и лучники готовили огромные, в пять локтей луки, укрепляя их за щитами красной брони. На палубах была суета и ругань. Похоже, преследователей пробирала злоба на невесть откуда взявшееся судно, смевшее поднять аттлийский лучистый знак и готовящееся к совсем безнадежному сражению.

- Ступай вниз, - сказал Криди жрецу. - Если нам суждено погибнуть, то они не посмеют причинить вред слуге чтимого всеми Атта. Рано или поздно ты донесешь весть о Леуме. Расскажешь правду о нашем путешествии. Твое свидетельство значительнее моего, и будет глупо, если стрела злых южан пробьет твою грудь. Ступай! А мы еще поспорим! Океан окрасится не только нашей кровью.

- Не спеши меня гнать. Много раз и ты, и я молчаливо встречали улыбку Цио - жестокий бог отпускал нас, может потому, что мы крепко держались за руки. Незачем нам расставаться теперь. Я не воин, но попробую помочь, чем умею.

- Тогда проси ветер и чудо! - Криди надел шлем, султан пышных белых перьев вздрогнул в порыве налетевшего ветра.

Жрец, закрыв глаза, обращал свой дух к вездесущему духу Атта. Он молил о помощи и счастливом исходе, как проделывал много раз, и может это спасало. Беззвучные слова были пылки, неистовы и верно достигали небес. В лице, похожем на бронзовую маску, застыла боль, ибо слишком долго он ждал день, когда бесконечные воды прервутся взгорьями благодатной Аттины. Он даже не думал о сокровищах укрытых в трюме, собранных на землях столь далеких, что многие сомневались, земле ли они принадлежат. Сокровищах, бесценных образцах и редких вещах, которым, увы, уже не быть в Аттле, как истинный посвященный высокого Дома он не боялся смерти, но до горестного стона не хотел уйти в этот счастливый день. Изменяя себе и уподобляясь Астовым жрецам, Нуарг обращался к могучим духам планет, чьи невидимые токи пронизывали сушу и море, рождая то, что люди называют случаем, реже - чудом.

Парус хлопнул и обвис. Следуя команде аргура, судно совершало разворот. Натягивая шкоты, матросы снова ловили ветер. Такой маневр для жреца был полной неожиданностью: они проскочили в двух десятках корпусов перед носом ближней галеры и теперь шли к дуге подводных скал. Над их острыми выступами дико пенились волны.

- Мы одолеем этот хребет Эрхега! Сам Океан поможет! - твердо заверил Криди. - Южане не такие же безумцы, чтобы пойти следом.

Наконец Нуарг понял отчаянный замысел аргура; он собирался, седлая водяной вал, преодолеть полосу рифов, достаточно узкую в этом месте. Разумеется, соадамяне не так безумны, чтобы следовать его примеру, а поиски безопасного прохода отнимут у них много времени и сил гребцов. Маневр Криди казался одинаково спасительным и опасным. На галерах быстро разгадали его, но смогли воспрепятствовать лишь дружным залпом метательных машин. В воздухе засвистели тяжелые снаряды. Одно из ядер достигло цели: на палубу брызнула смола. Теперь любая искра могла превратить судно в пылающий факел.

- Помоги нам, многоопытный жрец! Ты можешь! - услышал Нуарг голос кормчего. Он повернулся и встретился с решительным взглядом Криди.

- Пришла пора, - глухо сказал аргур. Совсем рядом вода вскипала, дробясь о скалы. Огненные стрелы нетерпеливых соадамян ложились ближе.

- Не спешите, дети Атта! - предостерег жрец. - Пусть волна наберет силу.

Он вонзил посох из кости нарвала в доску и вытянул руки, подражая движениями волн, при этом все увеличивая амплитуду. Со стороны казалось: служитель Верхнего храма качает море, а сила его растет. Возможно, так оно и было.

Криди что-то крикнул кормчему, матросы натянули шкоты и корабль, поднимаясь на гребень волны, двинулся к берегу. Это походило на бросок под занесенный меч Цио. Нуарг вскинул руки, великим усилием изливая волю и силу, словно не Океан, а он сам нес судно. И в тот же миг снаряд катапульты угодил в корму. Камень пробил обшивку и повредил рулевое весло. Зря кормчий вопил молитвы и проклятия, налегал на рычаг: судно неумолимо влекло к скалам. Новый страшный удар расколол корпус, как ореховую скорлупу, лопнули толстые канаты такелажа, и люди посыпались в клокочущую пучину. Жестоким богам или многоруким демонам моря так было угодно: вода заливала хрипящие молитвы рты, твердыня скал да необузданная сила волн восстали против дерзких аттлийцев. Суждено погибнуть было почти всем.

Ослепнув от боли в разбитом плече, Нуарг пытался ухватить обломок мачты. Пальцы его скользили, а мокрая одежда тянула на дно. Когда он совсем смирился и видел уже золотую дорогу по ту сторону жизни, чьи-то руки пришли на помощь.

Жрец был мертв. Криди рывками сжимал его грудь: надежда вернуть друга еще долго не покидала аттлийца. Иногда он взбирался на выступ скалы, потрясая кулаками, громогласно выкрикивал проклятия в сторону удалявшихся галер. Потом сбегал вниз и, став на колени, прижимал ухо к груди жреца, желая услышать шевеление сердца. Когда солнце поднялось высоко, он обошел зажатый утесами берег, разыскивая кого-нибудь из команды. Напрасно бродил аргур, призывая товарищей: никто не отозвался, не было даже их мертвых тел. Утомленный, подавленный горем, он устроился у подножия скалы, наблюдая, как волны трепят останки корабля, прошедшего через океан, сносившего десятки бурь и обратившегося в жалкие щепки.