Пляска змей (СИ) - Боровски Марк

Здесь, почти всегда, очень тихо и светло. Возле окон стоят горшки с гибискусами, а сами окна большие, и через них можно увидеть широкую речку на востоке, и смутные горы за ней, а на западе необъятную степь — настоящий океан травы, кажущийся бесконечным…

Я подошла к западному окну и приложила руку к холодному стеклу. Туман ушел на запад уже много часов назад… И… Не поглотил ли этот туман Алису? Смогла ли она добраться до поселка? Сумела ли она скрыться от своих преследователей?

Я распрощалась с ней в предрассветном сумраке, отпустила ее в травяной океан. И что же с ней теперь? Достигла ли она цели? И если да, то как моя сестра примет ее?

Я очень давно не видела Сару, в последний раз мы встречались с сестрой на похоронах ее мужа, больше пятнадцати лет назад. Тогда она была еще совсем молодой, а сейчас ей уже почти тридцать шесть. Вот бы взглянуть на нее сейчас хоть разок. Наверняка жутко изменилась…

Двери лифта открылись. Я услышала это краем уха, обернулась, и первым делом увидела Еву. Та, из под шапки своих красных волос, смотрела на меня желтыми змеиными глазами. Ее взгляд, как и всегда, был исполнен веселого превосходства. Но также, во взгляде этом таились давняя обида перемешанная с болью, и даже безумие.

Глаза Евы многих могли бы напугать. На ярких, лимонного цвета радужках, располагались вертикально стоящие узкие черные зрачки. Но глаза эти не всегда были такими. Змеиный взор Ева получила после того, как показала доктору Григоровичу, кем является на самом деле…

Мне ли не помнить ту кровавую ночь, после которой Ева подстригла свои волосы под каре, и перекрасила их в красный цвет? Даже сейчас, по прошествии восьми лет, в памяти моей до ужаса отчетливо вырисовывались два обнаженных изувеченных тела — мужское и женское…

Ева — одно из лучших творений Григоровича. Она была смертельно больна, когда попала к моему отцу, и он дал ей новую жизнь, не только исцелив ее тело, но и преобразив… Теперь, Ева была глубоко предана Григоровичу, и любила его, как дочь любит отца, так, как я должна была бы любить… Также, Ева была его оружием… Григорович позволил ей сформировать свой собственный отряд бойцов, из наиболее удавшихся экспериментов. Их он использовал, в основном, для защиты клиники, и для охраны своей собственной жизни.

Отряд Евы состоял из пятнадцати человек, и звался — Аканху. Ева сама придумала это название, позаимствовав слово из древнего языка, где Аканху означало — возрождение… Члены Аканху носили одинаковую черную форму, без каких-либо знаков различия, а также демонические маски разных цветов, и почти не пользовались огнестрельным оружием, однако и без него были очень опасны. Маска самой Евы была красной, под цвет ее волос, и сейчас висела у девушки на боку, прикреплённая к поясу…

Вслед за Евой, из лифта появилась еще одна девушка, в точно такой же черной форме, с синими волосами, стриженными как и у Евы — под каре, и с синей демонической маской на боку. Эту звали Сильвией… Апатичная и холодная, Сильвия являлась заместительницей Евы в Аканху, первой ее помощницей, и… любовницей.

Сейчас, через правое плечо Сильвии было перекинуто тело в берцах и черно-синей военной форме. Девушка несла это тело, явно мужское, с удивительной легкостью, будто бы то совсем ничего не весило…

Впрочем, удивляться этому не стоило. Благодаря экспериментам Григоровича, Сильвия отличалась удивительной физической силой, хоть внешне, ничем не отличалась от обычного человека…

Сердце мое учащенно забилось. Но внешне я ничем не выдала своего беспокойства, лишь хмыкнула удивленно, и вместе с тем заинтересованно… Тело на плече Сильвии, без сомнения являлось одним из псов Григоровича.

Псы Григоровича… Так их прозвали некоторые из пациентов клиники, и добрая часть персонала. Отряд специально обученных наемников, прошедших особую подготовку… Они во Время Тумана шныряли по близлежащим селениям и добывали моему отцу человеческий материал, говоря проще — похищали людей. Командовал этим отрядом человек по имени Габриэль Марек, которого я знала достаточно давно. Ведь он единственный из псов был с моим отцом с самого начала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сегодня утром именно людей Габриэля, с самим Габриэлем во главе, доктор Григорович отправил в погоню за Алисой. Но, судя по всему, они потерпели поражение…

На стекле все еще оставался след от моей ладони. Я скользнула по нему взглядом, после чего вновь посмотрела на Еву. Та, с мерзкой улыбочкой, кивнула мне, и сделала знак Сильвии остановиться.

Тело мужчины было кое-как поставлено на ноги, и оказалось, что это непосредственно сам Габриэль Марек. Он был в сознании, но стоять мог лишь с помощью Сильвии, и мычал что-то нечленораздельно…

Я вздохнула, и подошла к троице. Сильвия смотрела на меня спокойно, Ева — прищурившись, и со своей неизменной наглой улыбкой.

— Посмотри на этого вояку, Линда! — Обратилась ко мне Ева, выплевывая слова вместе с напряженным дыханием, и не переставая улыбаться. — Взгляни только…

— Что с ним? — Спросила я.

— Думаешь, я знаю… — Ева, повернув голову к Габриэлю, презрительно сморщилась. — Он и двух слов связать не может. Чертов олух! Будто-бы обдолбался чем-то…

Я пристально всмотрелась в лицо Габриэля, и вновь отметила его расфокусированный взгляд, и до предела суженные зрачки. Затем, пальцами я осторожно приподняла ему верхнюю губу, и увидела десна нездорового лилово-серого цвета. Обычно, такой цвет десен свидетельствует об отравлении тяжелыми металлами… Любопытно… И слюна… У Габриэля явно, значительно повышено слюноотделение…

Ева, наблюдая за моими действиями, лишь скривилась еще больше.

— Он и так не отличался большим умом, а теперь и вовсе идиотом стал… — Вымолвила она. — Лучше бы Григорович нас отправил за девчонкой. Уж мы бы не облажались.

— Значит они не нашли ее? — Огромных усилий мне стоило не выдать голосом своего внутреннего ликования.

— Ну… — Ева нахмурилась. — Я очень мало поняла из его лепета… Но судя по всему, они все же догнали ее, а потом случилось что-то… Ты бы видела. Этот тип на четвереньках подполз к ограде клиники, и стал штурмовать ее своей бестолковой башкой. Смех, да и только… Вот уж действительно — пес, и мозгов, как у пса…

— Заткнись, змея… — Вдруг забормотал Габриэль.

Ева удивленно хмыкнула.

— Смотри-ка! Заговорил почти по-человечески. Видать, начинает отпускать…

— Заткнись, змея… — Повторил Габриэль. — Не то, когда силы вернуться ко мне, я выну ножом твои чудные желтые глазенки…

— Ох… Ох… Ох… — Ева притворно закатила глаза. — Грозиться ты всегда умел, да только толку… Ты меня и пальцем тронуть не сможешь. А если и сумеешь, то триумф твой будет недолгим… Я откочерыжу тебе твое мужское естество, этого дохлого червяка, и заставлю тебя полакомиться им. Как то ты тогда запоешь?

Габриэль водил головой из стороны в сторону и яростно шмыгал носом.

— Ненавижу червяков… и змей… — Натужно проговорил он, выплевывая слюну. — Змеи… Вокруг одни змеи… Щупальца в овраге, черные, черные, черные… Будто много черных червей. Они сгубили двоих моих ребят, а девчонка убила еще троих… Господи, это невероятно, такая маленькая дрянь, и убила троих… Но я поймал ее, и воздал ей по заслугам, я хорошо поработал над ее милым личиком. А потом я связал ей руки, и повел сюда… Но… — Глаза Габриэля округлились. — Вдруг явились две змеи, огромные змеи с человеческими головами. Они отравили меня… Змеи с человеческими головами… Ненавижу змей…

Ева хрипло рассмеялась.

— То есть, ты говоришь мне, что пятнадцатилетняя девочка порешила троих взрослых мужиков с автоматами… Смех да и только! Позор! Не смогли справиться с малолетней девкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тебя там не было, красная змея. А я был… Туман… Щупальца… Эти жуткие головы на длинных шеях… А девчонка безумна, она почти так же безумна, как и ты…

— Значит змеи с человеческими головами отравили тебя. — Вмешалась я в разговор, обращаясь к Габриэлю. — Ну а что девочка? Что они с ней сделали?

Блеклые глаза Габриэля обратились ко мне, и наконец-то смогли хоть немного сфокусироваться.