Гроссмейстер сыска - Алексей Макеев

– Я всегда подозревал, что полковник Гуров – мудрый человек, – с тонкой улыбкой ответил Выприцких. – Только он это очень хорошо умеет скрывать.

– Нет, скрывать у нас есть мастера получше, – возразил Гуров. – Например, в прокуратуре…

– Может, закончим этот разговор? – вдруг резко спросил Выприцких. – Он ни к чему не ведет. Я в отпуске. Если у вас с полковником Крячко возникли какие-то вопросы, обращайтесь к следователю Миронову, обращайтесь к своему руководству, к генеральному прокурору, к черту лысому! Я ничего больше вам не скажу. У вас имеются какие-то доказательства, что следственная процедура была нарушена?

– Они будут, – заверил Гуров.

– Вот тогда и поговорим, – сказал Выприцких. – А сейчас у меня больше нет никакого желания. Честь имею!

– Регулярно, – буркнул под нос Крячко.

Выприцких сделал вид, что ничего не расслышал. А Гуров спросил – безо всякой уже надежды на ответ:

– А в гараж Скока сегодня утром наведывался тот же самый человек? Или это уже обошлось без твоего участия? Основательно поработал этот загадочный родственник! И надо же – догадался запастись всеми ключами! Особенно это умиляет, когда вспоминаешь, что на трупе Скока не было обнаружено никаких ключей. Полное впечатление, что благородный убийца, похитив их, немедленно отнес родственникам Скока, чтобы они могли без помех воспользоваться правами наследования…

– Чепуха, – спокойно сказал Выприцких. – Ключи Скок накануне забыл у этого родственника. Так что вчера он все равно не сумел бы попасть в свою квартиру. Здесь все чисто, Гуров. Есть свидетели, которые подтвердят этот факт.

– А ты не так плохо осведомлен, как пытаешься это представить, – заметил Гуров. – Может быть, все-таки просветишь нас? Ведь не такой уж ты конченый человек, Выприцких!

– А кто сказал, что я конченый? – невозмутимо сказал следователь. – У меня все в порядке. Следите, чтобы у вас не возникли какие-нибудь проблемы, ребята! Это я вам от всей души советую!

После этих слов Выприцких, не глядя, шагнул вперед, направляясь к подъезду. Оперативники молча расступились. Следователь широким шагом прошел мимо, сложил на крыльце мокрый зонт и скрылся за тяжелой дверью. В сторону Гурова и Крячко он больше не смотрел.

– Когда ловят щуку, – зло сказал Гуров, – никто не бросает в заводь камни. А мы с тобой, кажется, именно это сейчас и сделали.

– Три к носу, – подумав, сказал Стас.

Глава 9

– Садись, – сказал генерал, перегибаясь через стол и протягивая Гурову широкую сильную ладонь для рукопожатия. – Как настроение? Спал как?

– Без сновидений, – ответил Гуров.

– А мне, брат, всю ночь последнее совещание у министра снилось, – пожаловался генерал. – Будто бы мой отчет заслушивали, а я текст потерял… Представляешь положение? Я в поту, воздуха не хватает – кошмар! Не к добру это.

– К врачу тебе надо, – серьезно сказал Гуров. – Мотор проверить, нервишки…

– Мотор… Это ты правильно сказал, – задумчиво пробормотал Орлов. – Только это раньше был мотор. А теперь – так, моторчик… А по врачам этим только начни ходить! Они не выпустят. Пускай! Что будет, то и будет!.. Я тебя чего позвал-то? – сменил тему генерал. – Чем намерен заниматься сегодня?

– Значит, как вчера и договорились, – ответил Гуров. – Войду в контакт с Мироновым. Выприцких мне вчера ровным счетом ничего не сказал. Но я этого так не оставлю. Я теперь через Миронова их достану! Но сперва хочу навестить бывшую любовницу Скока. Говорят, Скок не из болтливых был, но любовницам обычно все-таки что-то выбалтывают… Хотя на многое я не рассчитываю – все-таки давно это было.

Генерал неопределенно покачал головой и неожиданно сказал:

– Теперь слушай меня. Все это отставить. Дальнейшее твое участие в этом деле наверху сочли нецелесообразным. Посоветовали рациональнее использовать ценные кадры. Улавливаешь?

– Нет. В чем дело? Что происходит, Петр? – Голос Гурова звучал, пожалуй, резковато, но скрывать своих чувств он сейчас не хотел.

– Откуда я знаю, что происходит? – так же резко ответил генерал. – Все, что я знаю, до тебя уже доведено. Впрочем, могу изложить детали… Подозреваемый в убийстве – кажется, его фамилия Гамаюнов – уже дал признательные показания. Убийство, по его собственным словам, совершено из хулиганских побуждений. Осталось уточнить некоторые детали, и дело можно передавать в суд. Оперативные мероприятия проводились капитаном Тумановым. Твое участие, таким образом, закончилось, не начавшись. Еще вопросы есть?

– У меня миллион вопросов, – сердито сказал Гуров. – Но я задам тебе только один, тот же самый, что задавал вчера, – ты сам-то веришь в это признание?

– Существует протокол допроса, – жестко сказал Орлов. – С собственноручной подписью Гамаюнова. Его опознала соседка Скока, у него нет алиби. Плюс упорное сопротивление, которое Гамаюнов оказал сотрудникам органов при задержании. Тебе этого мало?

– Мало! – упрямо заявил Гуров. – Это филькина грамота. Даже заурядный участковый из Жулебино не верит в эту ахинею! Следственный эксперимент уже проводился? Я хочу видеть, как этот Гамаюнов рассказывает про убийство Скока!

– Не думаю, что это необходимо, – возразил Орлов. – Ты извини, но я предпочту в данном случае прислушаться к распоряжению министра, а тебе придется подчиниться.

– А на скамью подсудимых сядет невиновный?

В глазах генерала блеснула ироническая искра.

– Это Гамаюнова ты называешь невиновным? – спросил он.

– К тому, в чем его обвиняют, Гамаюнов, скорее всего, не имеет никакого отношения, – отрезал Гуров. – Во всяком случае, подобное обвинение не должно доказываться в такой спешке. В этом деле слишком много неясностей. Во-первых, тормоза. Во-вторых, «родственник», которого Выприцких свободно пускает погулять по квартире убитого. В-третьих, уклончивое поведение Кандинского. Тебе этого недостаточно?

– Не будем начинать все сначала, – нахмурился генерал. – Решение уже принято. Вряд ли на него могут повлиять твои гипотезы.

– Гипотезы?! – возмущенно воскликнул Гуров. – Мы с тобой не на заседании ученого совета! Речь идет об убийстве!

– Вот именно. А у тебя что? Тормоза! Ты их видел, эти тормоза? Нет, тебе о них рассказал какой-то алкаш из автомастерской! У тебя нет ни акта дорожно-транспортного происшествия, ни акта обследования машины! Теперь про родственника… Я поднимал этот вопрос. Действительно, такой эпизод имел место. Действительно, некий родственник погибшего наведывался в его квартиру. Но в сопровождении следователя и по особому распоряжению главного прокурора города!

– Разумеется, устному? – ядовито вставил Гуров.

– А тебя это не должно волновать! – перебил его генерал. – Пусть об этом у прокуратуры голова болит… Ну, и что у тебя там остается? Уклончивое поведение Кандинского? Очень хорошо! А ты видел в своей жизни политика, поведение которого не было бы уклончивым?

– Мы не о политике говорим, – упрямо повторил Гуров. – У нас убийство.

– Ты от этого дела освобожден, – неумолимо сказал Орлов. – Однозначно. Можешь направить свою энергию в другое русло. С уголовником Гамаюновым прекрасно разберутся и без тебя.

– Боюсь, что не разберутся, – с вызовом произнес Гуров. – Судя по всему, никто и не собирается ни в чем разбираться. Укатают козла отпущения за колючую проволоку и доложат наверх о проделанной работе. То-то убийца порадуется!

Генерал пожевал губами, не глядя на Гурова, недовольно буркнул:

– Ну, хорошо, допустим, ты прав. Допустим, я понимаю, что дело сшито белыми нитками. Но что ты мне предлагаешь? Надавить на прокуратуру, обвинить следствие в некомпетентности? А министру порекомендовать пересмотреть свое решение и дать тебе зеленый свет на розыск загадочного убийцы? А депутата Государственной думы заставить вести себя более законопослушно и менее уклончиво? Извини, я не господь бог!

– Я мог бы заниматься этим делом неофициально, – предложил Гуров. – Как бы между прочим. Если у меня появятся факты, отмахнуться от них будет трудновато. Даже министру.

– Между прочим не получится. Если ты будешь тревожить людей, знавших Скока, это неизбежно привлечет внимание. Ты хочешь, чтобы мне дали по шапке?

– Ага, значит, ты прекрасно все понимаешь! – обрадовался Гуров. – Понимаешь, но покорно идешь на поводу? Так, выходит? И вместо того, чтобы охранять закон, предпочитаешь закрывать глаза на творящуюся несправедливость?

– Что ты называешь несправедливостью? – разозлился Орлов. – Да на этом Гамаюнове пробы негде ставить! Ему в тюрьме безвылазно сидеть надо, а ты его жалеешь!

– Я не его жалею, – возразил Гуров. – Я наших граждан жалею, россиян… Которым вместо правосудия подсовывают чьи-то рекомендации…

– Все это красивые слова, – буркнул Орлов. – Менять я ничего не собираюсь. Заруби это себе на носу. И покрывать тебя в твоих искренних порывах не собираюсь. У меня не частное сыскное агентство. Если мне начнут задавать вопросы насчет твоей частной инициативы, мне будет нелегко найти на них ответы.