Жлоб в Коктебеле - Алексей Сергиенко

Надо было переодеться. Идти по центральной, и единственной улице Коктебеля не хотелось. Мало ли чего. Понаедут, тут всякие. Ну, я и обошел. Перешел улицу, больше обычного оглядываясь по сторонам, и вышел к дому с неожиданной стороны. Заодно побывал на сопке. Вид оттуда открывался, просто зашибись. Море, подернутое белыми барашками, в связи с ветреной погодой, величественный Кара-Даг… таксист, по сравнению с этими красотами природы, был мелок, как лесной клоп. И так же вонюч.

Вообще, украинские таксисты, это отдельная песня. Я как-то приехал, заплатил, как положено, таксисту, но он, полез к квартирной хозяйке, рассчитывая получить денег и от неё. А с кого, эти деньги будет драть хозяйка, как не с меня? При этом, он требовал денег открыто, ни капли меня не стесняясь.

Мне это сильно не понравилось, и я, взяв сумку, ушел, оставив их решать вопрос дележки моих денег в моё отсутствие. Не знаю, как они с этим справились, так как снял комнату буквально в следующем доме.

Тут можно возразить, сказав, что все таксисты, в общем-то… мазаны одним миром. Но таких наглых, я дома не видал. В Москве, да… было дело. Есть интересные особи, особенно вблизи вокзалов. Так они, еще и других таксистов, к своим хлебным местам не пускают. В общем, тут работы непочатый край. Годами трудится надо, над выведением породы «Таксиста Разумного, Умеренножадного».

Комната встретила меня ставшим уже привычным запахом сырости. После вчерашнего фейерверка эмоций, я чувствовал себя, проснувшимся утром 1 января. Я уныло попил кофе, уныло щелкая каналами телевидения. Даже в русскоязычном Крыму, озабоченная ростом популярности мовы власть, не допускала появления чисто русских телеканалов.

Попытки местных говорящих голов, разговаривать на небольшом и слабом смотрелись пародийно. У бедняг постоянно вырывался великий и могучий. Ну а приглашенные в студию гости и вовсе жевали кашу, мучительно вспоминая нерусские аналоги знакомых с детства слов.

Но даже этот языковый балаган, не сильно радовал меня. Все-таки, насколько человек переменчив, и непостоянен. Я стонал, возмущал и хаял Крым большую часть своего путешествия. И вот — пришла пора уезжать, и мне до боли захотелось остаться. Я бы жил голышом в палатке на пляже, оброс дурной линялой бородой питаясь морскими ракушками и пивом.

Туристы назвали бы меня… мучеником. Нет, как-то не так. Туристы, наверняка называли бы меня другим, очень похожим словом противоположенного значения.

Покидав в сумку вещи, я решил искупаться в последний раз в море. Поскольку день был омрачен конфликтом с таксистом, то я решил немного сменить имидж. Для подобных случаев, у меня есть гавайская рубашка, оттенка «Вырви Глаз» и черная бандана со зловещей пентаграммой.

Так что с дома вышел не я, а совершенно не знакомый неформал. Поскольку, встречают у нас по одежке, то на пляже я был остановлен у первого костра такими же банданистыми гражданами. Слово — за слово разгорелась беседа. А какая беседа без пива? Пиво пришлось купить. Я правда пил чай, поскольку на алкоголь уже смотреть не мог.

Чай заваривала девушка с ДЦП. Это я заметил не сразу, поскольку все остальные туристы, незаметно помогали ей — подовая чайник и принося воду. Я удивился. Инвалиды довольно редко встречаются в смешенной компании со здоровыми людьми. Ну а на пляже в Коктебеле, быть инвалидом, очевидно, было не так страшно. Более терпимое общество, не выталкивало их на обочину жизни.

Чуть позже, она пошла купаться. В воде, эта была обыкновенная девушка, плавающая, смеющаяся и кидающаяся водорослями. Ей, очевидно, было приятно хоть на десяток минут забыть о том, каким неловким становилось её тело на суше.

Смеркалось. На берегу загорелись десятки костров и примусов. Люди с палаток варили ужин, разговаривая на смеси языков. В небе проклевывались острожные первые звезды. Несмотря на выпитый крепкий чай, мне захотелось спать. Я попрощался, и пошел в гостиницу.

День четырнадцатый, и последний

Проснувшись, я первым делом посмотрел на часы. О ужас — проспать не удалось. Похоже, мне все таки придется покинуть этот край умеренной гостеприимности за очень приличные деньги. Я попил кофе, отправился читать Резвуна. Как, вы не знаете Резвуна? Это очень известный зарубежный фантаст, выступающий в жанре параноидальной истерии.

Позволю, сделать небольшое, умеренно лирическое отступление. Как все, вы, наверное, заметили, бумажные книги, читают все меньше, и меньше. Понятное дело, электронные книги бесплатны, удобны, доступны, и бесплатны. Я специально, написал слово «бесплатно» два раза. Ибо это очень важная причина популярности электронных книг. Спешу, кстати, утешить издателей. Бумажная книга, никогда не умрет. Ибо есть места, где бумажной книге, просто нет альтернативы.

Вот например, только что я увлеченно прочитал, пару страниц из книжонки «Дырокол», вышеупомянутого Резвуна, потом вырвал, и употребил по назначению. Обычно, я читаю с ноута или пальмы. Но Резвун, библия Хаббологов или публицистика Юлии Латунской… обязательно должны быть на бумаге. Чтоб кайф не ломать.

Самое главное при этом — ни в коем случае не покупать книгу. Этих авторов не стыдно стащить с лотка. Путь продавцы знают — торговать ботвой можно только себе в убыток. Я например, взял Резвуна в библиотеке, и тут же «потерял». Библиотеке, взамен, я подарил пару нормальных книжек. А Резвун… по моему и так ясно, что случилось с Резвуном.

Но хватит, о гнусном. Пора перейти, к водным процедурам. Душ, был бодрящий. Даже более, чем бодрящий. Спасибо националистам — теперь, в Крыму нет горячего водоснабжения. Но, зачем копить негатив? В любой ситуации, нужно видеть положительные стороны. Вот сейчас, я окончательно проснулся.

Еще вчера, я договорился с гостиничным магнатом, что он отвезет меня в Феодосию. Я запихнул рюкзак в машину и без приключений доехал до вокзала.

Несмотря на то, что до отправки поезда было около получаса, поезд уже распахнул свои гостеприимные тамбуры. Я показал билет полусонной проводнице, с удовлетворением прочитав на бейджике, пришпиленном к её полной груди, что её зовут Вера. Все сходилось.

Я бросил рюкзак на верхнюю полку и оглядел попутчиков. Из Крыма в Россию ехали типичные украинские гастрабайтеры: приличного вида семейная пара инженеров предпенсионного возраста и молодой пацан — студент. Я оставил им рюкзак и ломанулся покупать запасы.

Пока я покупал себе в дорогу пиво, воблу и другие, жизненно необходимые в дороге продукты на привокзальной площади, среди торговок началось странное оживление. Привыкшие ко всему бабушки тянули шеи и тыкали корявыми пальцами на какую-то диковинку.

Я обернулся, и замер придерживая готовую выпасть челюсть. Да, южные городишки ломятся летом от чудаков и диковинок. Но этот чудак, был самый чудаковатый чудак, из всех виденных мною чудаков.

Тощий мужчина, одетый в бесформенный лиловый плащ с вышитыми звездами, волок на поводке орнагунтга. Да, на пляже, я часто встречал, фотографов с обезьянкой. Но с орангутангом? Да он здоровее кобылы. Да и ошейник, с намордником, на обезьяне, казались скорее декорацией.

— Сколько стоит фото, с…с… вот этим?

Назвать орангутанга обезьянкой, как то не повернулся язык. Продавец, по ходу дела, был еще глухонемой, раз начал показывать деньги оттопыренными пальцами. Я вытащил всю хохлобаксовскую мелочь, явно ненужную мне в Перми, и отдал погонщику. Обезьян — а это был весьма ярковыраженный мальчик, проявил живейший интерес к передаваемым купюрам.

Потом, мы фотографировались. Память моего мелкого фотоаппарата, оказалась переполненной, поэтому я не могу показать вам, душераздирающее зрелище братания двух приматов, снятых третьим.

На прощанье, я вытащил из запаса продуктов в дорогу яблоко, и подарил обезьяну. Он очень деликатно взял яблоко рыжей рукой, и внятно сказал: «Уук».

Как я понял, он хотел сказать, что он уукраинец. И тут мой взгляд упал на часы, и меня как ветром сдуло с перрона. Оставаться одному, без денег и вещей на вокзале, мне вовсе не хотелось. Как только я заскочил в вагон, поезд тихонько тронулся.

Дорога шла прямо мо курортной зоне. Это не преувеличение — поезд ехал вдоль приморского бульвара. По случаю утра, столпотворения туристов на нем не было. В кустах возле дороги, на картонках спали вечерние артисты и музыканты.

Потом поезд вырвался за городские пределы и за окном замелькали поросшие бурьяном пустыри равнинного Крыма. Воды нет, растительности нет… Не Крым, а планета Железяка. Неудивительно, что те крохи цивилизации что здесь есть, тянутся к побережью.

Я же сидел, у окна, подпирая рукой голову, и подводил итоги отпуска. В точном соответствии с папиным жизненным кредо, я отдохнул, и не отдохнул. Как это понимать? Сначала объясню про папу. Папу я люблю, что впрочем, не мешает мне иронизировать над некоторыми его чудачествами. Папа у меня работает. Хотя дааалеко не молод. Не думаю что из за денег — скорее он просто так привык. Работать дается ему нелегко. Особенно папочку достает начальство. Впрочем и начальство от папочки ревёт белугой кусая локти. Дело в том, что папочка придумал чудесный способ отбиваться от начальства. Он не говорит нет. Он не говорит да. Он на любой вопрос, дает стразу оба требуемых ответа.