Согровища негуса - Жерар Вилье

Внезапно Элмаз повернулась к мальчишке. Она еще не закончила говорить, а паренек бросился выполнять то, что она ему велела: схватил валявшуюся на земле веревку, сделал скользящую петлю, накинул ее на шею своего патрона и затянул мешок.

Теперь из мешка торчала только голова Тефери с выпученными глазами. Малко понял, что дело заходит слишком далеко. Мальчишка ни за что не решился бы участвовать в игре, если бы не был уверен, что хозяин не сможет отомстить ему... Тефери застонал громче. Элмаз отыскала в куче хлама большую ложку, служившую меркой для продажи перца. Затем развязала мешок с золотым песком.

Опустила в него мерную ложку, вынула, – песок лежал горкой. Она бросила короткий приказ мальчишке, тот кинулся его выполнять. Тоненькими пальчиками он зажал нос торговцу. Торговец стал задыхаться, глаза совсем вылезли из орбит. Элмаз распрямила руку – змея, готовая к прыжку, – поднесла ее к раскрытому рту торговца. Дальше произошло все, как в фокусе, мгновенно. Вытащила изо рта уже пустую ложку и повернулась за следующей порцией.

Сайюн Тефери поперхнулся, закашлялся. От приступов кашля трясло весь мешок. Глаза заволокло слезами, они вылезали из орбит, он задыхался. Он открыл рот, чтобы глотнуть воздуха, и в тот же миг Элмаз проворно запихнула ему в рот по крайней море грамм сто золотого порошка. Продавца перцем сотряс новый ужасный приступ кашля, золотая слюна текла у него изо рта, оседая на подбородке, который стал похож на драгоценную раковину. Он высунул непомерно распухший язык, тоже золоченый. Сцена выглядела комической, но никто не смеялся: се жестокость перекрывала смешное. Жертва задыхалась. Золотая пыль напрочь забила диафрагму. Напрасно Тефери пытался высвободить руки из мешка.

– Остановитесь, вы его погубите! – запротестовал Малко.

Он сделал шаг, чтобы помешать Элмаз отправить в легкие Сайюна Тефери очередную порцию песка. Дик Брюс взял его за руку, вежливо, но твердо.

– Не надо, – тихо посоветовал он Малко. – Она не поймет. В любом случае его убьют.

Дик Брюс не выпускал руку Малко. И теперь постепенно последний стал понимать, с кем имеет дело. Холодный агент, запрограммированный робот. На золото. Малко постарался подавить свое отвращение.

Элмаз подождала, пока несколько уляжется приступ кашля. Тефери открыл рот, чтобы произнести просьбу о помиловании, и в этот момент она безжалостно затолкала ему в глотку очередную порцию золотого песка. Малко смотрел в зеркало на противоположной стене: лицо Элмаз выражало решительность и жестокость. Но и что-то похожее на смятение, волнение. Толстые губы Сайюна Тефери покрывал слой золотого песка, изо рта текла золотая слюна. Элмаз стояла наготове с очередной порцией песка, как скорпион, готовый ужалить. Мальчишке уже не надо было ничего делать.

Еще раз золотой песок исчез во рту Тефери, покрыл тонким слоем десны, зубы.

Малко смотрел на Тефери. Вены у него на шее набухли, глаза остекленели, у толстяка начиналось удушье. А Элмаз неутомимо работала мерной ложкой: она мелькала между мешком и уже не закрывающимся безжизненным ртом. В комнате стояла гробовая тишина, изредка у торговца еле слышно урчало, а все его тело корчилось в отчаянной предсмертной судороге. Правая рука Дика Брюса все еще сжимала руку Малко. Элмаз уже как робот-демон вталкивала внутрь торговца смерть маленькими дозами с одухотворенным лицом жрицы, совершающей жестокий ритуал.

Теперь золотая пыль покрывала подбородок, шею, даже мешок, и толстая дерюга поглощала золотые песчинки.

Сайюн Тефери разразился ужасной икотой, перешедшей в жуткий кашель. Тело его корчилось в мешке, а изо рта в комнату вырвалось облако золотых песчинок. Широко раскрыв рот, он безуспешно пытался вдохнуть немного воздуха, а почти невидимые блестки все глубже проникали ему в легкие, заполняя их. Элмаз успела опрокинуть ему в рот еще одну, на этот раз последнюю, ложку золотого песка. Тефери даже не вырвало золотом. Он сделал гигантское усилие, чтобы освободиться от мешка, и какое-то мгновение казалось, что ткань не выдержит, лопнет. Но ничего не произошло; внезапно челюсть у него отвисла, глаза потухли.

В комнате наступила полная тишина. Тяжелая, невыносимая. Элмаз медленно выпрямилась, отряхнула с брюк прилипшие золотые чешуйки.

– Очень давно, – сказала она, – так наказывали рабов, которые воровали золото на приисках царя Соломона.

– Нам пора уходить, – сказал Дик Брюс, обретя свой прежний вкрадчиво-ласковый голос. – Половина двенадцатого ночи.

Элмаз повернулась на каблуках и вышла из помещения, даже не взглянув на мешок с золотом, в котором оставалось еще немалое состояние.

Малко вышел последним, бросив прощальный взгляд на жертву. Мальчишка притаился в углу, не шевелясь, чтобы о нем не вспомнили.

На улице было холодно, в небе сияли звезды. Как обычно, со всех сторон слышался собачий лай, отчего становилось еще больше не по себе.

Они шли молча по улочкам пустынного «Меркато».

– К Элмаз идти очень опасно, – сказал Дик Брюс. – Ко мне тоже. Но у меня есть ключ от квартиры одного моего друга. Бунгало в отеле «Гьон». Он пользуется дипломатической неприкосновенностью. Я вас сейчас отвезу туда.

Никто не возражал. Элмаз смотрела отрешенно, как будто то, что она только что сделала, опустошило ее, высосало из нее всю энергию. Двадцать минут спустя «лендровер» затормозил в саду отеля у небольшого бунгало. Вход охраняли три квартальных сторожа в форме хаки и с красными повязками. Они не обратили на приехавших никакого внимания. На двери висела великолепная медная вывеска: «Это место пользуется дипломатической неприкосновенностью».

Все четверо вошли внутрь. Бунгало состояло из просторной студии и спальной комнаты. Студия выходила в сад.

Элмаз опустилась на диван. Валлела отыскала в баре бутылку и налила в стаканы. Малко выпил содержимое стакана и закашлялся. Чистый спирт!

– Это – «катикала». Три стакана – и ты под столом, – объяснил Дик Брюс.

Элмаз залпом опрокинула стакан, выпила как молоко. Малко видел, что она с силой сжимает свои руки, чтобы унять дрожь... Она сделала Валлеле знак головой, и та снова наполнила ее стакан местной отравой. Дик отпил половину из своего стакана и погрузился в глубокую задумчивость... Малко подошел к нему.

– Мы в дерьме, – сказал он.

Американец наклонил голову в знак согласия. Фаталист.

– По самые уши. Но ее нельзя было остановить. Вы не знаете этих девиц.

– Завтра утром военные заявятся к Элмаз.

Дик Брюс погладил свою шелковистую бороду.

– Не обязательно. Им наплевать на Тефери. Они, может быть, и желали бы досадить Элмаз, но есть золото. Они хотят его получить. Им оно тоже нужно для покупки оружия у нейтральных стран, за наличные.

– Саре тоже нужно золото, – заметил Малко. – А кроме того, мы послали ее под пули.

Он думал с нежностью о маленькой эритрейке с «Калашниковым» больше, чем она. Дик устало ответил:

– Знаю. Потому я и не вмешался только что.

Элмаз, казалось, задремала с открытыми глазами. Валлела поставила пластинку, по студии разлилась национальная музыка, заглушая их голоса. Малко испытывал горечь и чувствовал себя бессильным. Он был в тупике.

– Сайюн Тефери ничего не знал? – спросил он.

– Нет, – ответил Дик. – Иначе они давно украли бы его. Я знал негуса. Он был болезненно подозрителен. Можете быть уверены, что он предпринял все возможные предосторожности, чтобы сохранить свою копилку. Эта история длится уже два года, кстати. Ну, а теперь я иду спать. Как раз пора, чтобы я выспался. Сегодня вечером других дел нет. Когда вы встречаетесь с Сарой?

– Завтра.

Американец улыбнулся.

– Надеюсь, что завтра наступит.

Он окликнул Валлелу на амхарском. Женщина ответила ему, но не двинулась с места. Дик Брюс пожал плечами.

– Она хочет остаться. До завтра не двигайтесь отсюда. Я приду за вами. Если зазвонит телефон, не отвечайте. И сами не пользуйтесь телефоном.

Веселенькая жизнь... По шуму двигателя они поняли, что «лендровер» отъехал. Малко смотрел на женщин: они тихо беседовали. По тону их разговора Малко понял, что они о чем-то спорили. Элмаз не выпускала стакан из рук, автоматически подносила его к губам. Валлела встала, подошла к Малко, взяла его за руку.

– Пойдем спать, Элмаз хочет остаться одна.

Малко последовал за Валлелой. В спальной комнате совершенно неожиданно оказалась широченная кровать под балдахином, потолок был расписан золотыми звездами на синем фоне! Валлела закрыла дверь и начала раздеваться, любуясь своим отражением в огромном круглом зеркале, занимающем почти всю противоположную стену.

Белый комбинезон упал на пол с приятным шуршанием. Валлела стояла абсолютно голая, если не считать легких итальянских туфелек. Ее великолепные груди чуть-чуть свисали, но это придавало ей еще больше шарма. Черный кустарничек поднимался очень высоко по животу, разросся даже на ляжках, длинных и плотных.