Мачеха поневоле - Ирина Шайлина

Алиса раздражённо топнула ногой.

— Видишь? - спросила она. - Всё это слишком неправильно! Ты весь красивый и лощеный. Я…это я. Мы друг друга совсем не знаем. А между прочим супружество подразумевает интимную близость!

— Правда? - спросил я, чуть приподняв бровь.

Алиса неуверенно кивнула. Я ближе к ней шагнул, теперь хорошо вижу её рассерженное лицо. Прядь волос упала на лицо, коснулся, отводя, Алиса вздрогнула.

— Правда, - прошептала она. - А как мы…

Я перебил её поцелуем. Просто чуть склонился и поцеловал прямо в приоткрытый на середине фразы рот. Алиса испуганно охнула, но отступать некуда - позади камень. Губы у неё мягкие. А пахнет она пастилками медовыми, мне мама такие покупала, когда болел в детстве. И поцелуй прекращать не хочется, но я боюсь напугать её своим напором. Она - трусишка. Отрываюсь от её губ с заметным сожалением.

— Как? - переспросил я. - Вот так, только в сотни раз приятнее. Пошли уже, дети дома одни…

Глава 13. Алиса

Дорогу к машине мы срезали, так что Максим ещё дважды мне подал руку, помогая спрыгнуть с камня. Вёл он себя совершенно спокойно, а у меня поджилки трясутся. Когда я последний раз в посторонним мужчиной целовалась? Несколько лет точно прошло. А уж с таким роскошным, наверное, никогда.

Я не стала ему говорить, что мне напрямую было по тропинке к дому спускаться пять минут. Послушно шла за ним, сидела в машине молча. Губы горят, щеки тоже. Хорошо, что темно.

— Я…пойду, - неловко сказала я выходя из его машины.

— Иди.

Чуть не споткнулась ещё в темноте, дуреха. Иду, темень, хоть глаза выколи, последний фонарь в нашей деревне бог знает когда перегорел. Только из окон нашего дома падают квадраты жёлтого света. Двойняшки спят уже, Ангелина читала книгу…

Ангелина сидела на крыльце. С мальчиком. Ничего такого в их позах не было - сама невинность. Сидят в сторонке друг от друга, только ладонями соприкасаются. А мне сразу вся кровь в лицо бросилась, дышать нечем стало.

— Ангелина! - испуганно воскликнула я. - Немедленно домой!

Мальчик подскочил, невнятно поздоровался и прошмыгнул мимо. Ангелина не торопясь на ноги поднялась, острый подбородок вздернула.

— Ты не имеешь право мне указывать. Ещё одиннадцати нет! - замолчала, подбирая слова, и выдала — и вообще, ты меня опозорила!

Я, значит, опозорила. А у меня в мыслях опять самое страшное. Я не умею ещё быть мамой, не научилась, для меня любая крайность - край бездны.

— Если ты будешь себя так вести, - сказала я. - Ты станешь, как…

Я замолчала, понимая, что этого лучше не говорить. Но - поздно.

— Как мама? - едко переспросила Ангелина.

Вот и все. Короткое перемирие было нарушено. Ночью лежала, пыталась воскресить в памяти волшебство недавно него поцелуя, но безуспешно. Быт выел всю романтику в буквальном смысле слова. Но что-то с Ангелиной делать нужно, правда что - непонятно.

— Никакого телефона после восьми вечера, - назидательно сказала я за завтраком. - И в семь часов вечера должна быть дома.

— Ты мне не мама, - привычно возразила девочка.

Посмотрела на двойнят, ища в них поддержки. Но мы с мелкими уже подружились. Соня старательно хранила нейтралитет, а Мишка жался ко мне уже открыто.

Холодильник, который битком забил сосед уже показывал дно. Дети, пусть и такие маленькие могли есть целый день. Еды мне не жалко, да и денег тоже, но в магазин ходить это прости боже.

— Посидите с бабой Ниной, - велела, помня о втором кандидате. - Я скоро приду.

Хлопотливая старушка прежде чем выпустить из дома напоила меня чаем. Слишком крепким и слишком сладким, но я послушно пила. Кто ещё обо мне так заботиться будет? Никто. Сама за себя всегда. Иду вдоль дороги, солнце жарит, и мечтаю, чтобы вот словно нечаянно мимо сосед проезжал. Он бы конечно остановился, я бы села… А он.. Он может поцеловал бы меня.

Сейчас Ангелина уже в школе была, мелочь у соседки, я шла одна, солнце печет, тихо. Все заботы словно позади остались. Можно было просто шагать по теплому асфальту под задорное под звонкое шлепанье резиновых вьетнамок и слушать свои мысли. Мысли - шебутные. Пахнут его духами. Остановилась, глаза на секунду закрыла, вспомнилось и его дыхание, такое близкое, и колкость щёк небритых…

Обернулась - пустая дорога, карабкающаяся на лысую гору, и одиноко пыхтящий грузовик. Но за мечтами время быстро прошло и дорога неожиданно закончилась.

В магазине приятно прохладно. Я когда уезжала, ни одного нормального супермаркета не было, а сейчас на каждой улице. Стою, выбираю хлопья сухие. Хлопья с молоком это просто лучшее изобретение человечества, значительно сокращающее утреннюю нервотрепку.

— Матвееву видела? - раздался негромкий голос по другую сторону стеллажа. - Сейчас в магазин зашла.

— И не стыдно ей ходить? Сколько слез в свое время Анька пролила по её воле… И ещё хватило наглости детей её забрать. Говорят, в Москве у неё ничего не получилось, вот и собралась на детские пособия жить. Усыновлять то не стала, хитрая, опеку взяла…

Дальше слушать я не могла. И находиться здесь - тоже. Так и пошла к кассе с тем что было, почти пустая корзина, нам и на два дня не хватит. Один плюс - тащить домой пакет легко. Иду и думаю, ну, почему так? Я ни о ком из них не думаю, никого не вспоминаю. Почему и им не живётся своими заботами, своей жизнью?

Думала даже поплакать, но… День такой тёплый был. Ветерок поднялся, вдоль дороги разнотравье цветёт, цвет мелкий и неброский, но пахнет так сладко, пчелы жужжат… не получилось, в общем, поплакать.

К сожалению помечтать о Максиме теперь не вышло тоже.

— Телефон, - решительно сказала я в восемь вечера и протянула старшей ладонь.

Сеть ловила через пень колоду, но Ангелина телефона из рук не выпускает, стало быть знает места, где интернет получше, или на третий пустой этаж ходит. Девочка в ответ сморщила нос и покачала головой.