Три Алисы и нейросеть. Истории Белкина и Астахова - Александр Альбертович Егоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помню, я только поморщился.
«Ладно, – говорю, – забились. До встречи через десять лет».
Слез я с коня. По холке кожаной похлопал. Успокоил. Гляжу снова на этого призрака:
«Масочку-то сними. Или ты меня боишься?»
Тот усмехается. Берётся рукой за край маски, и вот уже он её срывает, а под ней…
А что под ней – не успел я увидеть. Тут, знаете, что-то щёлкнуло, и свет в спортзале резко включился. И вижу я, что весь инвентарь стоит на своих местах. Никакого Красного Физрука нету. И люк в потолке исчез, как не бывало, – да его, как вы помните, и сейчас там нет.
Возле выключателя наш школьный охран-ник стоит.
«Что это вы тут, – спрашивает, – на ночь глядя грохочете? Мебель двигаете?»
«Порядок навожу», – говорю.
Только в голове-то у меня беспорядок полнейший.
Вот так, дорогие мои. Я и сейчас не понимаю, что это было. И было ли вообще.
Все мы на Михалыча смотрим и удивляемся. Никогда мы от него не слышали ничего подобного. А пламя в костре так ярко горит, и не дымит почти, и не щёлкает, будто тоже внимательно слушает.
– Вот уж десять лет прошло с того дня, – говорит Лирик Лиахимович. – Как вы можете заметить, никуда я из школы не делся. И с физкультурой у нас всё в порядке, и в соревнованиях мы побеждаем, и в походы, как видите, ходим… Красный Физрук с тех пор ни разу не появлялся. Да я по нему, если честно, и не скучал никогда.
– Потому что это по-любому вам приснилось, Кирилл Михалыч, – говорит Тимур с уверенностью. – Не могло такого быть. Это просто школьная страшилка какая-то.
– Страшилка? – он переспрашивает. – А вы прислушайтесь получше…
Тут мы действительно слышим страшное: чьи-то тяжёлые шаги. Будто кто-то приближается из темноты к нашему костру. И у кого-то под ногами ветки да шишки хрустят.
И вот он уже стоит рядом с нами. Как Михалыч и рассказывал – мощный, как горилла, в красном спортивном костюме и в белой маске. Тот самый Красный Физрук.
– А вот и я, – говорит он таким пустым голосом, и вправду как призрак. – Явился, как обещал. Ты уж и не верил, что приду?
Лирик Лиахимович вздыхает. Поднимается. Встаёт с ним рядом, и видно, что они одного роста, да и по мускулатуре друг другу не уступают.
Итак, наш Михалыч руки на груди сложил и говорит этому, красному, очень нелюбезно:
– Ближе к делу.
– Легко. Десять лет прошло. Давай, показывай успехи. Вот эти детишки – твой класс?
– Крепкие парни, – говорит Михалыч. – А вырастут – ещё сильнее будут.
– Не все, ох, не все, – это Красный Физрук сомневается. – Ты мне поясни, кто здесь новый Аршавин? А кто – слабак бесполезный?
– Все хорошие, – говорит Кирилл Михалыч.
– Не хочешь выдавать секрет, так я сам отгадаю. Я же всеведущий и всемогущий, хе-хе…
И вот он на нас смотрит. Переводит взгляд с одного на другого. А мы сидим и не можем пошевелиться.
– Вот интересный кадр. Только себе на уме. Тренера слушать не станет, – это он так Тимура оценил. – Пухляшу вес надо сбросить, – это он про Баралова. – А это у нас кто такие одинаковые? – тут он на Уткиных смотрит. – Близнецы? Клоны? Вот кого надо в синхронное плавание! Родились бы девчонками – цены бы им не было!
Козлоев прямо скис от смеха. Красный на него покосился, нахмурился. Меня вообще как будто не заметил. А потом и говорит:
– Слушай, тренер. Помнится, ты мне когда-то толковал про будущее? Так вот оно, будущее, прямо здесь. У тебя перед носом. Сразу сто вариантов. Только ты ни хрена про них не знаешь.
– Не понял.
– Сейчас поймёшь.
Вот тут-то он и повернулся ко мне. Очень неожиданно. Ткнул пальцем:
– Как звать?
– Максим, – отвечаю я. – Максим Белкин.
Он прищурился там, под маской. Смерил меня взглядом – с ног до головы и обратно. И к Кирилл Михалычу обращается:
– Объясню на примере. Ты вот можешь твёрдо сказать, кем этот Макс Белкин станет, когда вырастет?
– Кем захочет, – отвечает Михалыч уверенно. – Он уже сейчас на воротах лучше всех стоит. Классным голкиперомбудет.
– Вовсе не обязательно. Да это ему и не нужно. Знаешь, о чём он на самом деле мечтает? Он хочет писателем быть. Самым настоящим писателем. И чтоб по его книжкам крутые фильмы снимали. В том числе и ужастики всякие. Как этот… Стикен Винг? Викинг Стинг? Забыл.
– С-стивен Кинг, – говорю. – А откуда вы…
– Ты забыл? Я же всеведущий дух. Бестелесный призрак. Ужас, летящий на крыльях ночи. Уж мне ли не знать.
– Я не хотел, – начинаю я. Но он не слушает:
– Врёшь. Хотел. И ещё больше захочешь. Здесь твой тренер прав. Чем ближе мечта, тем сильнее желанье… но у тебя, как ни странно, всё получится. Твоя судьба будет прекрасной и удивительной, – этот красный на меня в упор смотрит, и я вижу, как у него глаза блестят. – Ты ещё сам не знаешь, какой удивительной. И своего Михалыча ты будешь всю жизнь благодарить, как тот Аршавин. Знаешь, за что?
– За что?
– За то, что он для тебя всю эту сказочку придумал. Про Красного Физрука. Ты её на всю жизнь запомнишь. Хоть никакого Физрука и не существует, и всё это враньё от начала и до конца. Но для тебя… для тебя это будет правда. Веришь, нет?
Тут он одним рывком снимает идиотскую маску Анонимуса и бросает в костёр. Только его лица я так и не успел увидеть. Пламя как вспыхнет, как разлетится зелёными искрами!
«Ничего себе сказочка», – успел я подумать. И проснулся.
* * *
– В-вот ведь, – говорю. – Сорян, я что-то пропустил?
Вокруг – тёмная ночь, все сидят у костра и слушают страшные истории. Один Козлоев смотрит на меня недовольно:
– Повторять не буду. Короче, вот эта девочка сидит перед телевизором, а по телевизору и говорят: Чёрная Рука уже поднимается по лестнице…
Тим толкает меня в бок и шепчет:
– Я вот думаю: тогда это должна быть нога, а не рука… это же логично… и, кстати, как она поднимается по ступенькам? Прыжками?
Тут моей собственной ноге становится жарко. Ай! Я отдёргиваю кроссовку подальше от огня. Подошва уже начала плавиться, ещё немного – и вообще бы сгорела. Мама меня за это точно не похвалит.
– Меньше спать надо, – комментирует Козлоев.
Я снова протираю глаза. Нет рядом никакого красного привидения. Всё это был
