Земля после - Юрий Симоненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну вот, теперь все дома, — сказал Антон. — Во сколько начнем?
— Часа в четыре, — ответил Илья. — Идём! Наши уже заждались.
Пошли по дороге, прямо по следам снегоходов. Вряд ли за теми двумя в отрыве идут ещё, — было бы их больше, шли бы вместе. И те назад вряд ли поедут в метель. Зато по следам этим идти куда быстрее. На развилке след не свернул влево, как ожидалось, а вправо — в направлении автосервиса. Получалось, что людоеды сделали круг — выехали в сторону Славянска-на-Кубани, а вернулись по М-4. Со стороны Крымска или Краснодара?
Со стороны Краснодара. На трассе «Дон» следы снегоходов свернули в направлении автосервиса…
Шли быстро, молча. Поравнявшись с заправкой, перешли на бег. Когда из темноты появилась коробка здания автосервиса, обоим стало ясно, что случилось плохое.
Множество следов перед воротами уже начало заметать.
Скинули снегоступы, бегом внутрь…
Внутри боксов никого. Палаток нет. На полу в паре мест следы крови, но гильз не видно. Никого. Ничего. Только вьюга воет в щели между створами ворот, за которыми раньше были палатки. По боксу кружат редкие снежинки.
— Это они наших везли… — опустив голову, говорит Антон. Под глазами у него льдинки. — А мы…
— Спокойно, брат, — Илья положил Антону руку на плечо. — Сейчас мы вернемся за ними.
— Клянусь! Я! Убью! Каждого! Из этих! Ублюдков! — выплевывая каждое слово, рычит Антон. — Каждого!
— Каждого, брат… — рука Ильи в толстой перчатке сжимается на плече товарища, на его глазах тоже лед. — Каждого. — Антон поднимает глаза на лицо товарища и в свете однодиодного фонаря видит, как тот улыбается. Антону стало страшно от этой улыбки.
Из проема, ведущего в соседние с боксом помещения, где раньше были какие-то бытовки, кладовые и небольшой магазинчик автозапчастей, слышится какой-то посторонний звук, похожий на шарканье. Илья вскидывает автомат, щелкает предохранитель, широкими беззвучными шагами идет к проему. Две секунды и он уже за дверью.
— Лапы в гору! Завалю на хер!
— Не стреляй, Лис, это я… — Ванька. Стоит, выставив перед собой ствол ружья, но в Илью не целит. — Это я, не стреляй!
— Что здесь произошло, Ваня?
— Мужики на снегоходах, четверо… — отвечает мальчик. — Я до ветра отошёл туда… — он кивает куда-то назад, — в магазин… А они появились… Тихо подошли и… Они без снегоходов поначалу были. Это потом, когда всех повязали, двое отошли куда-то и подъехали… Я в окно вылез и снаружи за углом прятался… Я мог бы по ним стрельнуть… — голос Вани задрожал, — но побоялся… — он всхлипнул и разревелся.
— Тихо, парень… — Илья подошёл и обнял мальчика. — Не хнычь. Ты всё правильно сделал.
Подошедший сзади Антон стоит молча, видя как страшное перед этим лицо Лиса снова изменилось. Видно, что Лис не тянет время и не придается рефлексии. Лис думает.
— Если бы высунулся, — продолжает Илья, похлопывая мальчика по спине, — подстрелили бы тебя в два счёта. И не побил бы ты тогда людоедов… — он отстраняется от Ивана и смотрит тому в глаза. — Понимаешь?
Арсений заступил дежурить с восьми вечера вместе со своими двоюродными братьями Прохором и Германом. В восемь утра их сменят Артём, Тимофей и Никита, а тех завтра вечером — Данила с Матвеем и Ярослав. Следующая смена через сутки с утра. Так они жили последние полгода после нападения неизвестных на их хутор. Отдежурил, отоспался, примерно через раз или через два съездил на охоту с Борисом, старшим на хуторе и первым охотником, и снова на дежурство…
Но охоты в ближайшее время теперь не предвиделось. Борис с сыном-вдовцом Ярославом и родными братьями Данилой и Матвеем вернулись с охоты с хорошей добычей. Отловили четверых бодычей. Еды теперь хватит надолго. Придётся сидеть на хуторе безвылазно хорошо если месяц, а то и все полтора. Арсения это огорчало. Итак день и ночь — сплошная темень, считай и нет того дня… по привычке днями время считают… так теперь и не выбраться с хутора. Охота для хуторских мужчин как праздник, аналог базарного дня у предков. Арсений любил охоту. То зайца подстрелишь, то лисицу, а то и бодыча живьем изловишь — благодать!
Прошлым днём, как началась метель, на Бориса словно нашло что-то. Поднял едва проспавшуюся смену, приказал собираться на охоту. Борис — мужик непростой, чуйка у него на такие дела. С ним не пропадешь. Что значит потомственный казак! С начала осени, когда пять больших и дружных между собой семей собрались вместе под рукой Бориса, и до этого самого дня никто из них не мерз и не голодал. И целы все… кроме жены, невестки и двенадцатилетнего внука самого Бориса. После же нападения собрал Борис всех мужчин в трапезную и объявил, что отныне заживет их хутор по новым правилам. «А кому не по душе, вот Бог, вот порог… никого не держу», — добавил Борис тогда. Никто не ушёл. И не зря. Жили теперь как настоящие мужики — несли службу, охраняли семьи, добывали пропитание. А слово Бориса стало для всех теперь как Слово Божье. Сказал: «собирайтесь, через полчаса выезжаем на охоту», и через двадцать минут все у снегоходов. А что метель — так и бес с ней.
Арсений был бы рад, если бы его ребята сменились тем утром. А теперь вот сынок Борисов с дружками будет хорохориться: второй охотник на хуторе… ага… Вот только Марию с Ильей не уберег «герой» этот… А приучил бы тех к оружию, глядишь и живы бы сейчас были. Зато он, Арсений, свою жену Людмилу и падчерицу Катюшу, которая ему в последнее время стала как вторая жена, к оружию сразу приучил, как началось… С осени пистолеты под юбками на бедре носят, и ночью под подушку кладут. Вот родит Катюша ему сына — конечно же, это будет сын! — пара месяцев осталась, и тому ствол первой игрушкой будет. А годков с пяти Арсений начнёт учить его стрелять.
Время без пяти четыре
