Ашхабадский вор - Александр Бушков

А Карташ чувствовал себя, будто попал в картину студии «Туркменфильм» – настолько странным, непривычным и оттого почему-то театральнымказалось все окружающее. Эти дальние родственники бедуинов, о чем-то беседующие посреди унылой пустыни, эта бесконечная пустыня, замерший допотопный грузовик… Сейчас по сценарию из-под земли должна выскочить банда басмачей на взмыленных конях и атаковать мирный аул, а они займут круговую оборону и будут держаться до прихода основных сил Красной армии… Вот только солнце было реальным и наотмашь лупило по маковке. И никакие басмачи, разумеется, ниоткуда не выскочили.

Полномочный представитель аула наконец сказал что-то веское, развернулся и, не оглядываясь, двинулся восвояси. Переговоры окончились. Ханджар бросил несколько слов подчиненным и скоренько подбежал к богатеньким буратинам.

– Как удачно все складывается, дорогие гости! Только что этот благородный старейшина аула разрешил нам воспользоваться его родником! Сейчас мы все пойдем туда и принесем воду!

– А чего нам всем ходить? – тут же насторожился Алексей. – Пусть вон шофер этот провинившийся сходит, а мы тут в тенечке посидим…

– Зачем одному?! – изумился Ханджар. – Не-ет, дорогой, у нас так дела не делают! Как оставить, кого оставить?! Там сразу стол будет, еда будет! Отдохнем чуть и поедем! Сильно обидите хозяев, если откажетесь заглянуть на минутку.

Знаю я эти минутки, с тоской подумал Карташ. Однажды, по молодости, он отдыхал в Абхазии, еще до тамошней войны, и понадобилось ему, дураку, что-то там спросить у соседа. Какую-то сущую ерунду, то ли соли, то ли каков диаметр Земли – фигню ненужную, в общем. И не было, он поклясться готов, не было у соседа никаких гостей – сосед работал в огороде, ковырялся себе среди мандариновых деревьев, и все! Но по случаю того, что к нему в гости кто-то заглянул, он отложил все дела, чуть ли не силой затащил гостя в дом, выволок, гад, на веранду кувшинчик домашнего вина, приказал супруге быстренько собрать на стол легкой закуси… И последнее, что запомнил Карташ, были ломящийся яствами стол, толпа каких-то местных абреков, в обнимку горланящих какие-то местные песни, и он сам – танцующий лезгинку под сенью винных струй.

И он сильно сомневался, что здесь будет иначе.

– А Дангатар нас ждать не будет? – напомнил Алексей.

– И связаться с ним никак нельзя? – поддакнул Гриневский. – По сотовому, например…

– Ай, какие телефоны в пустыне! – отмахнулся Ханджар. – С сусликами разговаривать? Да тут и связи-то нет! Пойдем, пойдем, это недолго, обидятся, если не пойдем…

Был он по-своему прав, конечно. Обидятся.

Сделав шаг к аулу, он запнулся и в нерешительности посмотрел на своих спутников. Сказал:

– Правда вот, местные обычаи заходить с оружием в дом не…

– Мы лучше здесь подождем, – твердо сказал Карташ. – И пусть обижаются. Русский человек, понимаете ли, уважаемый, со стволом не расстается даже в могиле. Такие уж нашитрадиции. Валгалла, слыхали, может?

На это Ханджар пожевал губами и лишь рукой махнул. А Карташ вытащил заправленную рубашку и стыдливо прикрыл ею рукоять «Глока».

Глава 6

Светский раут с восточным уклоном

Тринадцатое арп-арслана 200* года, 13.33

Аул являл собой три домика, стоящих треугольником и почти прижатых друг к другу углами, огороженных каменной оградкой, через которую не переберется разве что едва вылупившийся младенец. Домишки до умиления были похожи на те, что мелькают тут и там все в том же незабвенном «Белом солнце»: простенькие коробки-мазанки, квадратные окна без стекол, желтая трава вдоль фундаментов. За домиками располагалось еще одно строение – побольше и вовсе без окошек. Хлев, не иначе, – судя по доносившимся оттуда мычанию и запашку. Имел место и огород, выглядящий значительно пристойнее остального: кусты с какими-то набухшими зелеными стручками, в рост человека парник с дозревающими помидорками. Где-то в стороне наверняка имеется и картофельное поле, и пшеница какая-нибудь растет… А с другой стороны, скажите, пожалуйста, что может расти на такой почве? Но, со стороны третьей, товарищи, раз здесь живут люди, стало, и кушать они что-то должны, нельзя людям без этого… Крошечный двор между домами был ухожен и вылизан с искренней заботой, ни соринки, ни травинки… Хотя нет, вон там, в углу, пятно какое-то темнеет – не иначе, барана недавно резали… Середину двора занимала деревянная плита примерно два на два метра, местами крытая лоскутами цветной материи. Поначалу Карташ принял ее за вынесенную в целях проветривания кровать, но потом вспомнил про знаменитый достархан, и пригорюнился. За таким, с позволения сказать, столом сидеть можно неделю, хавки бы хватило. И выпивки… Слева возвышалось еще какое-то малопонятное сооружение – что-то вроде гладкого валуна, но с дырой посередине, из дыры тянулся дымок, а справа, в небольшом углублении в земле, выложенном камушками, доживал свое родничок. Вокруг коего, собственно, аул и был построен. И все. Больше ничего интересного в окрестностях не было.

– Тут что, всего одна семья живет? – в некотором разочаровании спросила Маша у Ханджара.

Тот лишь кивнул.

М-да, боевая подруга права, бедненько. Извините, но вот как-то иначе представлял себе Карташ аулы. Ему представлялось, что под ногами обязательно должно путаться с десяток голых туркменят, по двору бродят барашки, мужчины копают арык неподалеку и верхом на конях пасут тучные стада овец, женщины крутятся вокруг огромной печи, собирают на стол горы всякого экзотического и вкусно пахнущего. Довели страну, понимаешь…

– Значит так, приказ по армии, – шепнул он. – Не пить, есть по чуть-чуть! И по сторонам смотреть. Мало ли что…

– Да пошел ты, гражданин начальник, – беззлобно откликнулся Таксист, не отрывая алчного взгляда от стола.

Чертова Машка промолчала, но в том же смысле.

Появилась и хозяйка – по самые ноздри закутанная в черные ткани женщина испуганно кивнула гостям, поставила на стол огромное блюдо с чем-то дымящимся, исходящим соком и мигом исчезла. Гриневский гулко сглотнул на блюдо.

Откуда-то нарисовался невысокий крепыш в джинсах и халате поверх него, при непременной чалме, из-под которой, впрочем, выбивались прядки темных волос, постриженных, однако, по моде отчетливо городской. Поклонился по-своему, потом по-европейски пожал мужчинам руки, Маше поклонился еще раз.

– В наших пустынных землях всегда приятно встретить и накормить гостя, а когда гостей целых шестеро – это настоящий праздник для нас! Я Сапар, внук старейшины… – «Все-таки внук! – поразился Алексей. – Это ж сколько лет дедуле?!» Внучек тянул на весь тридцатник, не меньше. – Прошу к достархану, дорогие друзья, сейчас родители выйдут…

Они перезнакомились, а потом несмело расселись на подушках вокруг стола. Откровенно говоря, расселись – это слишком сильно сказано: ноги деть было некуда, вперед не вытянуть, под себя не подсунуть, по-турецки сидеть жуть как неудобно… Да как же они тут жрут, прах их побери?! Это ж дыба и пресс-хата в одном флаконе!

Но – с грехом пополам разместились, и глядя на то, с какими проворством и непринужденностью, можно даже сказать – грацией, воспитанной с детства, за столом воцарился Ханджар, которому, казалось бы, даже брюхо девать некуда, не то что ноги, Карташ подумал: «Вот вам, господа присяжные заседатели, еще одно доказательство того, что аборигены – философы все до одного. Потому что прием пищи в таких позах не может не наводить на всяческие глубокомысленные рассуждения…»

Едва они расселись, как появились хозяева, форменное шествие. Процессию возглавлял старейшина, шел он, как и полагается главе рода, неторопливо и важно, за ним двигался крепкий туркмен без чалмы, но зато с большими залысинами и тоже в халате – а как же без халата, а в арьергадре чинно шли еще трое крепышей – правнуки, надо полагать, и среди них этот, как бишь его, Сапар кого-то там оглы туды его сюды. Внучок крепко держал за локоть давешнюю закутанную женщину, а может, и не давешнюю, аллах их тут всех разберет…

Старейшина воцарился во главе стола, ближайшие же родственники расположились в порядке, которого Алексей не уловил – в нем явно была какая-то система, но вот какая? Этот, с залысинами, скорее всего – сын старейшины, расположился на противоположном краю, хотя, по логике, должен был сесть где-нибудь неподалеку от папы, одесную. А одесную оказалась Маша, чужая, иного роду-племени-веры-культуры. Двое из когорты то ли внуков, то ли правнуков старца так и вовсе остались стоять в сторонке, к праздничной трапезе не приближаясь. Что, младшим вообще к столу подходить нельзя? Ну и традиции у них тут, нет, ну дикие люди, право слово! Китайская церемония и та понятнее будет, это я вам точно говорю…

Сапар тем временем почтительно помог женщине дойти до зловещего дымящегося камня, женщина запустила руки внутрь по локоть и несколько секунд совершала там какие-то магические действия.