Безумцы из Баальбека - Жерар Вилье

Постепенно жители стали попадаться реже, а разрушенные здания — чаще. Они остановились у поста, предъявили документы заспанным солдатам. И поехали дальше. Тот же пейзаж, но две вещи привлекли внимание Малко: здесь почти не было домов, а в тех, что стояли, никто не жил. Они оказались на нейтральной полосе между территориями фалангистов и сирийцев. Совсем немного, и он убедится сам, права или нет его подруга Рашель. Еще двести метров, и уже можно различить груду покрышек поперек шоссе, а в стороне — укрытие с солдатами в строгой военной форме. Сирийцы. Махмуд обернулся и сказал с улыбкой, больше похожей на гримасу:

— Внимание, вот и первый сирийский пост.

Глава 10

Подошли двое сирийских постовых, держа наготове автоматы. Махмуд вышел, открыл багажник, потом капот. Один из сирийцев сунул под машину укрепленное на палке зеркало. Боятся, что на днище взрывчатка. Потом принялись за людей.

Малко отдал часовому пропуск, выданный сторонниками сирийцев. Тот, погрузившись в глубокие размышления, изучил документ от корки до корки, сравнил личность Малко с фотографией и, наконец, вернул ему пропуск. Потом сириец что-то презрительно сказал Нейле. Юная шиитка начала неуверенно пересказывать сказку об украденной машине, даже продемонстрировала фотографию «БМВ», выданную Робертом Карвером. Потонув в потоке арабской речи, сириец отступил.

— Нормально, — прокомментировал Махмуд, — сегодня они не злые. Я сказал, что мы только до Захле, в Бекаа. Они и пропустили.

Радиоприемник в машине был настроен на волну Радио Ливана. Было ровно шесть — время последних новостей. И вдруг, когда Махмуд собирался уже тронуться, один из сирийцев сунул в машину автомат и, топчась на месте, завопил с перекосившимся от ярости лицом:

— Абу Аммар! Абу Аммар!

Малко понадобилось несколько секунд, чтобы понять, в чем дело. В сводке новостей диктор упомянула второе имя Ясира Арафата — Абу Аммар. А для сирийцев Арафат — предатель, подлежащий уничтожению...

Новости кончились, зазвучала музыка, но сириец продолжал угрожать приемнику, держа палец на курке и осыпая проклятиями незримого главу ООП. Если бы не дуло автомата в двух сантиметрах от головы Малко, ситуация бы выглядела комично...

Махмуд выключил радио и, прижав руку к сердцу, разразился длинной тирадой. Солдат понемногу успокоился и даже начал улыбаться. Потом величественным жестом махнул в сторону дороги, и Махмуд поспешил отъехать. За первым же поворотом он повернулся к Малко:

— Господи Иисусе! Он чуть нас не завернул!

— Как вам удалось его успокоить?

— Я сказал, что тоже суннит, а Абу Аммар — подлая собака...

— А вы разве не шиит?

— Когда требуется, я могу стать кем угодно, — с достоинством поправил его шофер. — Еще я ему сказал, что иностранцы очень щедры и что в другой раз я привезу ему транзистор...

— Когда подъедем к следующему посту, заранее выключите радио, — посоветовал Малко.

Они поднимались все выше и выше по склону Метна, уже был виден снег на гребне. Навстречу из Бекаа то и дело проезжали караваны грузовиков. Еще несколько километров, и снова пост. Три замерзших сирийца на перевале грелись у костра. Они лишь рассеянно взглянули на пропуск. Основной отсев делался у первого заграждения... И так через каждые пять километров. Дорога огибала пустынные склоны Метна, островки снега попадались все чаще. Над ними пролетел с оглушительным ревом сирийский «миг». Добравшись до вершины, они увидели другой склон и справа от дороги — огромный пышный белый ковер: Бекаа, самая богатая долина Ливана, была скрыта облаками.

— Вот там внизу — Захле, — объяснил Махмуд. — Надеюсь, теперь нас не завернут.

Спустившись по довольно крутому склону, они увидели еще наполовину скрытый туманом Захле: крупный христианский город, вклинившийся в мусульманскую зону. Сирийские посты задерживали их продвижение, но назад не заворачивали. Отсюда дорога шла прямо в Баальбек, оставалось шестьдесят километров все с теми же постами. При встрече с человеком в сирийском военном обмундировании сердце Малко каждый раз начинало учащенно биться: они находились в лагере противника. Если хоть один офицер ливанской разведки узнает о его присутствии, никогда ему больше не видать замка Лицеи. Особо важным пленникам сирийцы обычно для начала выкалывали глаза, чтобы дать представление о том, что будет дальше...

Нейла проснулась и, не отодвигаясь от Малко, положила руку ему на колени. Потихоньку, за спиной Махмуда, она начала его массировать. Но Малко был слишком поглощен предстоящей работой, чтобы по достоинству оценить эту утреннюю ласку. Нейла отступилась, к великой досаде Махмуда, с интересом наблюдавшего за ее действиями в зеркало и сожалевшего, что не увидит продолжения.

— Глядите-ка! — произнес он вдруг.

Взору Малко предстало самое большое на его памяти кладбище автомобилей. С обеих сторон дороги стеной тянулись завалы из тысяч и тысяч кузовов.

— Откуда все это?

— Хозяйство Абу Шаки! — ответил Махмуд. — Он крадет машины, самые лучшие продает сирийцам, а остальные разбирает на запчасти. Бейрутская полиция здесь бессильна.

Впечатляющее зрелище. Ржавые каркасы обрамляли дорогу на протяжении многих километров. Туман рассеивался, проглянуло синее небо. Нейла потянулась и зевнула:

— Хочу есть!

— Потерпи до Баальбека, — сказал Малко.

Дорога разветвлялась. Западная ветвь вела прямо в Сирию, а восточная делала петлю и поворачивала к Баальбеку. Еще один заслон. На этот раз часовой-сириец проявил больше бдительности. Махмуд объяснил, что Малко — журналист, едет брать интервью у одного из шиитских руководителей «Амала» в Баальбеке. Сириец задумчиво поглядел им вслед, и Малко увидел, как он снял трубку телефона... Вот это совсем ни к чему: в Захле вела всего одна дорога. Выследить их ничего не стоило.

До самых гор, на сколько хватало глаз, зеленели поля. Махмуд, широко улыбнувшись, указал в их сторону.

— Мак! — объяснил он. — Лучший в стране! Крестьяне очень злы на иранцев: те утверждают, что Магомет запрещает наркотики... Только им мало кого удалось убедить.

Значит, сирийцы держали под контролем целое состояние.

Шоссе пошло вверх, и слева вдалеке показалась золотящаяся под лучами встающего солнца колоннада: древнее городище Баальбека. Нейла от удивления распахнула глазищи: прежде ей приходилось видеть лишь современные руины Бейрута. Вдоль дороги появились склады и гаражи, движение стало оживленней. На перекрестках его регулировали безразличные сирийские солдаты и бородатые, свирепые, уверенные в собственной силе боевики. Они проехали мимо казармы, украшенной огромным портретом Хомейни.

У самого въезда в город Махмуд шепотом, словно их могли услышать, предупредил:

— Поглядите направо, работа израильтян!

Малко вздрогнул. Искореженные балки, обрушившиеся стены, сожженные машины. Завал разбирали боевики. Результат последнего налета израильских «миражей»...

Только бы приятель Джони, с которым ему предстояло встретиться, не пострадал от бомбардировки. Он никак не мог расслабиться: слишком уж гладко все шло. Скоро станет ясно, с кем в действительности Джони. Наконец, показался Баальбек во всю свою длину, зажатый между руинами и голым холмом, на вершине которого возвышались стены казармы шейха Абдаллы.

Махмуд обернулся и сказал с видимым облегчением:

— Приехали.

Гостиница «Пальмира» знавала когда-то лучшие времена. Объявление на арабском, английском и французском языках вежливо предупреждало, что вход в здание с оружием запрещен, — оно находится под охраной Международной Организации Красного Креста.

Малко шагнул внутрь и зябко поежился: температура в помещении не превышала нуля градусов. Давным-давно лишившийся постояльцев, отель не отапливался. Пусто. Откуда-то вынырнул пожилой сморщенный, как вялое яблоко, онемевший от удивления ливанец.

— Позавтракать у вас можно? — спросил Малко.

Старик провел их в зловещую ледяную столовую и торопливо разжег в камине огонь. Подбежали двое официантов, с любопытством разглядывая иностранцев.

— А где Сайд? — поинтересовался у одного из них Малко. — Мне надо с ним поговорить.

— Это вон тот старик. Я ему скажу.

Пожилой служащий засеменил к столику.

— Я приехал повидаться с Набилом Муссони, — сказал ему Малко. — Вы можете предупредить его? Буду ждать в два.

Сайд молча кивнул. Но тут же вдруг взволнованно заговорил:

— Ни в коем случае не выходите из отеля в одиночку. Баальбек оккупировали иранцы, а они не желают видеть в городе иностранцев. У меня будут неприятности...

— А разве сирийцы...

Сайд махнул рукой.

— Они охраняют въезд в город, а внутри хозяйничают иранцы. Они обосновались в бывшем здании лицея, а перед почтой у них пост. Даже Торговую площадь переименовали в площадь Хомейни. А в школе для девочек ввели ношение чадры с восьми лет!