О криминалистике и не только: избранные труды - Евгений Ищенко

Достаточны ли эти меры? По данным А. А. Фоменко, 85 из 100 опрошенных им федеральных судей заявили, что требуются дополнительные меры физической безопасности свидетелей и потерпевших123.

А как же защитить потерпевшего материально? За рубежом постепенно сформировалась оптимальная правовая идея: обязанность компенсировать потерпевшему причиненный вред должна лежать на государстве. В конце 60-х гг. ХХ в. эта идея в разных формах и с разным числом оговорок получила вполне осязаемое воплощение124. Необходимо, однако, иметь в виду, что имущественная ответственность государства должна быть только вспомогательной, ибо взыскание должно направляться в первую очередь на имущество и заработок самого осужденного. И только если их нет или они недостаточны для полного возмещения вреда, на помощь потерпевшему приходит государство, тотчас приобретая право предъявить к виновному регрессный иск.

Практикуются различные способы возмещения причиненного вреда. В ocновном это гарантия выплаты при причинении телесного повреждения; но лишь при условии, что потерпевший сам не спровоцировал преступление.

К настоящему времени правовые нормы, предусматривающие выплату компенсации жертвам преступлений из специальных государственных или иных фондов, действуют во многих странах – Австралии, Австрии, Великобритании, Германии, Испании, Италии, Мексике, Нидерландах, Новой Зеландии, Норвегии, США, Финляндии, Франции и некоторых других. Субъектами, производящими компенсационные выплаты, там могут быть административные органы (страховые компании, агентства, предприятия) или суды, где создаются специальные комиссии, либо гарантийные фонды, учрежденные специально для этих целей.

Франция, например, пошла по пути создания гарантийных фондов. Чтобы компенсация была выплачена, потерпевший или, в случае его смерти, наследники либо их законные представители должны подать в этот фонд заявление. В месячный срок фонд делает денежные отчисления в счет будущих выплат потерпевшему, наследникам или их законным представителям.

И это совершенно правильно, поскольку государство, запрещающее личную месть и обязанное поддерживать общественный порядок, тем самым обязуется возмещать ущерб потерпевшему, поскольку оно не обеспечило ему надлежащей защиты от преступных посягательств.

России еще предстоит подписать и ратифицировать принятую Советом Европы 24 ноября 1983 г. Конвенцию о возмещении ущерба жертвам насильственных преступлений, которая устанавливает прямую ответственность государства перед гражданами за причиненный им ущерб. Только вот когда это произойдет?

Но вернемся к анализу действующего УПК РФ. Особенности правового положения потерпевшего в суде присяжных обусловлены спецификой данной формы уголовного судопроизводства. Потерпевший здесь наделяется рядом дополнительных прав, связанных с формированием коллегии присяжных заседателей. Так, он вправе заявить мотивированный отвод кандидату в присяжные заседатели (п. 10 ст. 328 УПК). Однако, в отличие от подсудимого, потерпевший не наделен правом заявления немотивированного отвода. Свою точку зрения о необходимости отвода в отношении того или иного кандидата в присяжные заседатели он лишь может довести до сведения государственного обвинителя, который обязан согласовать с ним свою позицию по этому поводу.

С учетом особенностей правового положения потерпевшего в суде присяжных государственный обвинитель должен тесно взаимодействовать с ним, поскольку при рассмотрении уголовного дела от стороны обвинения, в соответствии с законом, зачастую требуется изложение согласованной позиции. Думается, что для обеспечения равенства прав сторон в отстаивании ими своих законных интересов следует получать согласие не только обвиняемого, но и потерпевшего на рассмотрение дела судом присяжных.

Из ч. 1 ст. 402 во взаимосвязи со ст. 405 УПК РФ следует, что право потерпевшего и его представителя, а также прокурора ходатайствовать о пересмотре вступившего в законную силу судебного решения по основаниям, ухудшающим положение осужденного (оправданного), сводится лишь к формальной возможности обратиться в суд надзорной инстанции с соответствующим ходатайством и заведомо не предполагает его удовлетворения.

По мнению Н. С. Мановой, предусмотренная УПК РФ допустимость надзорных жалоб исключительно в интересах реабилитации невиновного или смягчения ответственности виновного (ст. 405) не только придает ему гуманистическую направленность, но и подтверждает незыблемость приговора суда125. Практика, однако, показала, что в большинстве случаев от этого страдают права потерпевшего, а также значительно уменьшается возможность прокурора влиять на вынесение судом законных и обоснованных решений.

Н. Митин, например, в этой связи считает, что реализация требований ст. 405 УПК РФ о недопустимости поворота к худшему при пересмотре в порядке надзора судебных решений по уголовным делам на практике привела к приданию большинству определений судов кассационной инстанции фактического статуса не подлежащих обжалованию вне зависимости от того, какие нормы материального или процессуального права были нарушены судами первой и кассационной инстанций при рассмотрении и разрешении дел. Далее он замечает, что подобное сокращение полномочий судов надзорной инстанции означает, прежде всего, снижение их значения при реализации принципа обеспечения законности судебных решений, а также изменение баланса всей судебной системы в целом126. Поэтому Н. М. Яковлев обоснованно отмечает, что «права потерпевшего в надзорной стадии процесса сведены к нулю»127.

Хотя ст. 405 УПК признана не соответствующей целому ряду статей Конституции РФ во взаимосвязи со ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и п. 2 ст. 4 Протокола № 7 к ней, о чем принято Постановление Конституционного Суда РФ № 5-П от 11 мая 2005 г., законодатель до сих пор не изменил ее содержание. И до настоящего времени новой редакции этой статьи не принято. Поэтому в судебной практике вопрос о возможности пересмотра в порядке надзора вступивших в законную силу судебных решений по уголовным делам все еще остается открытым, во всяком случае, для прокурора и потерпевшего. Надзорная инстанция проверяет дела только в одностороннем порядке, поэтому кассационная инстанция в случае вынесения несправедливого решения является для потерпевшего последней.

Применение ст. 405 УПК нарушает конституционные права граждан-потерпевших. Представляется более чем несправедливым, когда за счет сокращения защиты прав и законных интересов потерпевшего усиливается защита интересов обвиняемого, а также создается возможность (по чисто формальным обстоятельствам) ухода последнего от ответственности за совершенное преступление. В последнем случае остаются незащищенными также интересы общества и государства.

На основании всего вышеизложенного необходимо констатировать, что в УПК РФ основное внимание уделено не защите прав лиц, потерпевших от преступлений, а обеспечению прав лиц, виновных в их совершении. И одной лишь заботой о том, чтобы невиновные лица не подверглись уголовной репрессии, объяснить такое положение нельзя, поскольку эта антиобщественная тенденция довольно отчетливо прослеживается на протяжении целого ряда десятилетий. Так кто же и когда защитит потерпевшего?

Кто в современной России ведет борьбу с преступностью?[128]

Ответ на вопрос, вынесенный в заглавие, совсем не так прост и очевиден, как может показаться на первый взгляд. Его можно было бы сформулировать еще более остро: «А борется ли в современной России хоть кто-нибудь с преступностью или осуществляется вялая имитация этой сложной деятельности, безусловно, необходимой для жизнеспособности любого цивилизованного государства?»

Даже и для такой постановки вопроса есть достаточно веские основания. Об этом весьма красноречиво свидетельствует небывалый, обвальный рост преступности, отчетливо прослеживающийся при ретроспективном анализе. Впервые количество зарегистрированных преступлений превысило в России миллионную отметку в 1980 г. Рубеж в 2 млн. преступлений был превышен в 1991 г., а 3 млн. – в 1999 г. Другими словами, действовала некая закономерность, в соответствии с которой для увеличения числа зарегистрированных преступлений на 1 млн. требовалось в среднем 10 лет.

Правда, с 1999 по 2002 гг. число зарегистрированных преступлений, благодаря усилиям по наведению некоторого порядка в их учете129, сократилось почти на полмиллиона. А вот после 2002 г. в стране происходят какие-то невероятные события, в результате которых уже к концу 2005 г. число зарегистрированных преступлений достигло 3554 тыс. Если вспомнить, что в 1999 г. их было 3001 тыс., то разница составит 553 тыс.

Получается, что действовавший ранее 10-летний срок возрастания количества зарегистрированных преступлений на 1 млн. урезался до 3 лет. И эта крайне опасная тенденция, похоже, сохраняется. В 2006 г. было зарегистрировано 3855 тыс. преступлений, следовательно, годовой прирост составил 301 тыс.