Искусство осады. Знаменитые штурмы и осады Античности - Данкан Б. Кэмпбелл

Сам гелеполь был разделен на девять этажей, на каждый вело по две лестницы, одна для поднимавшихся, другая для спускавшихся, чтобы избежать столкновения. Афиней говорит, что в целом он был высотой 90 локтей (134 фута, или 39,9 м); меры Витрувия опять поскромнее — 125 футов, или 37 м, а цифра Плутарха — 66 локтей (98 футов, или 29 м) — скорее всего является опечаткой, а правильно — 96 локтей (143 футов, или 42,6 м). И опять же Диодор дает значительно больше сведений, говоря, что стойки по углам башни были «почти 100 локтей высотой» (Диодор Сиц. 20.91.4), но стояли не вертикально, а немного наклонно к центру. Подобное сооружение могло бы достигать 135 футов высоты (40 м), как предыдущий девятиэтажный гелеполь Деметрия в Саламине.

Каждый уровень имел спереди окна, прикрытые ставнями, через которые можно было вести огонь любыми снарядами. Ставни, очевидно, снаружи были обиты подушками из шкур, набитыми соломой, как матрасы, чтобы смягчать удары вражеских снарядов. Открывались ставни скорее всего наружу, но непонятно, крепились ли они к верхнему или нижнему краю окна.

Нижний этаж саламинской башни, который был лишь немногим меньше, чем у родосской, предположительно вмещал трехталантные камнеметатели, т.е. орудия для метания каменных шаров весом три таланта (171 фунта, или 78 кг). Такие машины весили очень много и были длиной около 33 фута (10 м), а шириной 20 футов (6 м), так что места хватило бы только для трех камнеметных машин, стоящих вплотную друг к другу. Однако даже сама торсионная рама превышала по высоте 13 футов (4 м), так что это помещение должно было быть значительно больше, чем в обычной осадной башне. Здесь явно прослеживается намерение сосредоточить обстрел тяжелыми снарядами на верхней части крепостных стен, где и люди, и каменная кладка наиболее уязвимы, но третий этаж гелеполя, судя по всему, уже был выше большинства городских стен. Было мало смысла развертывать артиллерию на верхних этажах башни, где ее неспособность стрелять вниз только мешала, но для стрельбы с большого расстояния расположение катапульт на третьем и четвертом этажах могло иметь смысл. Остальные этажи в этом случае вмещали стрелков из самого разного оружия.

Большое количество деревянных балок, из которых состояла машина, представляло большую опасность пожара. Диодор сообщает, что для защиты от огня передняя и боковые стенки башни обивались листами железа. Витрувий, с другой стороны, пишет, что машина была покрыта подушками из кож, что явно было и более легким, и более дешевым средством защиты от огня.

Но похоже, что Витрувий опять ошибается, потому что известно, что родосцам удалось сбить несколько железных листов с башни Деметрия, подставив деревянную конструкцию под удар зажигательных снарядов, после чего Деметрий предпочел отвести машину подальше. Задняя сторона башни вообще не подвергалась опасности, и самым разумным было оставить ее не только без защиты, но и вообще без всякого покрытия, обеспечив тем самым и необходимое освещение, и приток свежего воздуха.

Хотя Диодор, Афиней и Плутарх явно описывают одну и ту же машину, текст Витрувия, если его понимать буквально, рисует нам башню во всех отношениях меньшую. Он также единственный из всех приводит рассказ, как машина увязла в луже сточных вод, которую защитники крепости умудрились налить на ее пути. Ясно, что башня была столь тяжела, что колеса просто увязли в топи. Возможно ли, что Витрувий по ошибке описал здесь совсем другой гелеполь? Ведь известно, что Деметрий использовал такие же машины при Аргосе в 295 году до н.э. и при Фивах в 291-м. Рассказ Витрувия любопытным образом перекликается с текстом Плутарха, который отмечает, что гелеполь у Фив был таким громадным, что воины смогли продвинуть его лишь на две стадии (1200 футов, или 355 м). Не было ли это вызвано попаданием в топкое место?

Метод продвижения осадных башен

Никто из античных авторов не говорит подробно о способе, которым приводились в движение эти тяжелые машины. В этой связи часто вспоминают отрывок современника Дионисия, историка Ксенофонта. Ксенофонт рассказывает, как персидский царь Кир в середине VI века до н.э. использовал восемь упряжек быков, чтобы тащить трехэтажную башню высотой 12 локтей (18 футов, или 5,55 м) с командой из двадцати человек. Однако это не была осадная башня. На самом деле она была предназначена для полевого сражения и располагалась позади основной армии для оказания ей поддержки. Нет сомнения, что после того как волы доставляли башню в нужное место, их распрягали и отгоняли в безопасное место. Введение осадной башни в самый момент боя требовало совсем других решений.

Очень убедительный аргумент против использования тягловых животных был продемонстрирован во время осады Рима готами в 537 году н.э. Предводитель готов Виттигис решил подвести башню к стене, но римляне, защищавшие крепость, просто перестреляли впряженных в нее волов еще до того, как башня приблизилась вплотную, тем самым мгновенно нейтрализовав ее.

Некоторые из машин были установлены на колесное основание, спроектированное так, чтобы вмещать не только оси, но и поперечные балки, упираясь в которые люди могли толкать башню. Однако даже в самой большой машине не было достаточно места для тех тысяч, о которых упоминается, что они якобы двигали эти махины. Конечно, древние прекрасно знали о шкивах и лебедках, и существует соблазн предположить, что они тоже использовались для движения колесных башен.

Кажется, башня, построенная Посидонием, действительно имела нечто вроде этого. По словам Битона, она была оборудована «местом для ворота […] который заставлял оси вращаться легче» (Витон 55.4–5). Марсден вслед за Шраммом принимает ту точку зрения, что ворот передавал вращение прямо на оси через нечто вроде ременного шкива. Но этот способ вряд ли появился прежде изобретения средневековой прялки, а если даже и так, его применение в осадной башне вряд ли было практичным, если вспомнить, какой огромный вес ему предстояло двигать.

Для лебедки Посидония, возможно, было другое применение. Представляется вероятным (хотя это чистое предположение), что спереди машины в землю забивались колья, за которые цеплялись веревки, идущие к расположенной в машине лебедке, так что люди, находящиеся внутри, могли подтягивать машину к кольям с помощью лебедок.

Конечно, подобная схема не требовала, чтобы лебедочный механизм обязательно находился на самом гелеполе, и нечто подобное могло быть использовано для движения любой тяжелой колесной машины. Если веревки были прочно привязаны к колесному основанию и шли вперед, вокруг опорных кольев, а затем назад, то команда (возможно, с помощью тягловых животных или же лебедок) могла тащить машину вперед, натягивая веревки. Единственным опасным моментом для людей была работа впереди машины, где они были уязвимы для вражеских снарядов.

Эти массивные машины должны были двигаться почти незаметно, проходя каждый день расстояние, едва ли равное своей длине. В этих обстоятельствах было бы достаточно вбивать колья в землю перед самой машиной и крепить канаты к самым задним балкам основания. Тогда вся система оставалась скрытой, пока машина проходила над ней. Конечно, всякая перевозка, и эта в том числе, могла сопровождаться участием множества людей, просто толкавших балки и широкие колеса.

Таранная «черепаха» Гегетора

Деметрия часто считают вдохновителем создания еще одной гигантской машины. Это была громадная «черепаха» с тараном, разработку которой и Афиней, и Витрувий приписывают неизвестному инженеру по имени Гегетор из Византия. Предположение об участии Деметрия в ее создании основывается на его известной склонности к очень большим машинам, хотя сам по себе этот довод не так уж убедителен. Историк Диодор Сицилийский говорит, что при осаде Саламина Деметрий «сконструировал огромные стенобитные тараны и две «черепахи» с таранами» (Диодор Сиц. 20.48.1), и что при Родосе его две таранные «черепахи» были «во много раз больше», чем предыдущие «черепахи» для засыпания рвов. Их тараны, по его словам, достигали длины 120 локтей (175 футов, или 53,2 м) (Диодор Сиц. 20.95.1). Это та самая длина, которую Афиней приписывает тарану Гегетора (Афиней 23.11), хотя практичность столь длинного тарана вызывает сомнения.

Афиней пишет, что таран Гегетора был прямоугольным в сечении и сужался от заднего конца 2 фута (59 см) «толщиной» (он имел в виду размер по вертикали) и 11/4 фута (37 см) шириной до переднего конца размерами 1 на 3/4 фута (29,6 на 22,2 см). Витрувий дает совершенно другие размеры: длина, по его словам, составляла 104 фута (30,75 м), задний конец 11/4 на 1 фут (36,9 на 29,6 см), передний 1 на 3/4 фута (29,6 на 22,2 см). (Византийский аноним еще больше запутывает дело, одновременно указывая длину тарана со слов Афинея, а толщину — со слов Витрувия.)