Академия (СИ) - Левин Анна

— Не припомню такого, возможно, они обсуждались не при мне.

Аглая понимающе кивнула.

— Наверное, так оно и было. Ты тогда была еще совсем юна, вряд ли тебя могли заинтересовать такие разговоры, либо же госпожа Стрелицкая нарочно ограждала тебя от подобных сведений из-за нежного возраста.

— Это был тяжелый выбор, — произнесла я, пытаясь вернуть Аглаю к сути дела. — Я имею в виду расторжение помолвки. Учитывая их дружбу и понятия о долге, для родителей госпожи Катерины это был беспрецедентный шаг. Они должны были сильно любить ее, раз отважились благословить брак с чужаком.

— О, ты и не представляешь, как сильно они любили своих детей! — слеза скатилась по щеке девушки, и она поспешила вытереть ее ладонью. — Даже ко мне они обращались с добротой и нежностью, я часто гостила у них дома, хотя мои собственные родители за мной не посылали. Не хотели видеть в своем доме «недодраконицу», — добавила она с горечью. — А Ясногоровы стали для меня друзьями, близкими, словно родственники, и мне до сих пор не верится, что их больше нет.

— Мне очень жаль.

— Спасибо, милая Элиф. Ну так, на чем мы остановились, — Аглая сумела взять себя в руки, и вовремя, так как нам стали встречаться прохожие. — А, да, Ясногоровы любили Катерину, и не хотели принуждать ее к браку. Они мягко пытались объяснить Одду, что эта помолвка — выбор родителей, но не детей, и у них вполне за эти годы могли появиться собственные предпочтения. Но ты видела Одда, он не из тех, кто с пониманием относится к желаниям других, и особенно когда дело касается его выгоды. Уж очень ему хотелось породниться с одной из самых древних семей, и заполучить диадему, хоть и не навсегда.

— А как его сын воспринял новость?

— Как и отец. Был в ярости.

— Так сильно любил ее?

— Здесь не все так однозначно. Конечно, он был без ума от нее, как и все вокруг. Сейчас она расцвела, превратилась в прекрасную молодую девушку, но тогда она была юна, и поражала своей хрупкой прелестью, нежностью, легкостью. Знаю, многим приписывают все эти качества, но никто не мог с ней сравниться, и это правда. Поэтому все о ней мечтали, и сударь Эрлинг немало этим гордился. Ну а какому мужчине не хотелось бы обладать лучшей на свете девушкой? Так что к любви можно смело добавить гордость, уверенность в своих правах.

— А потом в их жизни появился господин Тобольский.

— Верно. Он из дальних земель на северо-востоке, тоже древний род, прославившийся в войнах. Тобольский был старше Катерины, ему тогда было двадцать восемь лет, а ей всего девятнадцать, но они с первого взгляда прикипели друг к другу, и на протяжении всего бала не могли перестать искать друг друга глазами. Бедная Катерина, — добавила Аглая со вздохом, — она так отчаянно рыдала по ночам, и едва не парила над землей, когда днем они могли увидеться в обществе! Им не суждено было быть вместе, но, как видишь, они смогли преодолеть обстоятельства, и соединились, хоть их счастье и длилось всего четыре года.

Слова Аглаи зазвенели в моей голове: семья Катерины сделала для нее почти невозможное, одобрила брак, который обществу казался невероятным. Неужели наставница намекает на то, что теперь Катерина может согласиться принять меня в семью, если нам с Матвеем предстоит полюбить друг друга? Ведь зачем-то она мне помогла, отнеслась с необъяснимой добротой, надела на мою голову фамильную диадему, которую могут надевать лишь кровные Ясногоровы, или те, кто стал частью их рода после брака!

Пришлось отгонять эти нелепые мысли силой. Тобольский происходил из старой и очень уважаемой семьи, породниться с ними это честь, причем не меньшая, чем с Эрлингами. Так что в этом плане Ясногоровы особо ничего не потеряли, только лишились дружбы с Оддом, что на мой взгляд не такая уж и трагедия. Да и драконье общество, хоть и было удивлено, но приняло брак между двумя старинными родами. А вот я — совсем другое дело. Безродная чужачка, человек, из милости принятый в Академии. Такое уже невозможно, и даже если Катерина захотела бы одобрить подобный союз, то остановилась бы во имя своих предков и чести семьи Ясногоровых.

Нервно хихикнула, вспомнив слова сударя Скуратова. Он говорил, что правитель лично оказал поддержку Матвею, последнему дракону из древнего рода, потребовав от попечителей, чтобы они правильно его воспитали. А что бы он сказал, если узнал, что супругой сударя Ясногорова стала смертная?!

— О нет, Беломорские, — ворвалась в мои мысли Аглая.

Я напряглась, не будучи готовой к встрече с ними, но Ярослава со своей семьей были достаточно далеко, чтобы не заметить нас.

— Не переживай, Аглая, они идут в другую сторону.

— Мне-то все равно, а вот тебе ее лучше остерегаться.

Наставница абсолютно права: Беломорская непременно станет кумиром среди дракониц, и любимицей у учителей. В угоду ей (если я ей хоть чем-то помешаю) мою жизнь могут превратить в кошмар, а с учетом проявленного ко мне внимания Матвея этот вариант кажется наиболее вероятным. Но одна мысль о том, что я должна бояться ее, наполняет меня гневом и жаждой войны.

«Я знала, что так и будет в Академии, но я не могу позволять унижать себя, я не могу молчать!» — пульсировало в голове, пока я провожала глазами стройную фигурку, окруженную кучей любящих родственников.

Следующим пунктом нашего маршрута была библиотека. Я думала, что довольно насмотрелась на величие Академии, и ничто меня не удивит. Однако я ошибалась, и была рада собственному заблуждению: эту библиотеку не зря называли величайшей в мире, и оказаться здесь было мечтой многих драконов.

— Элиф, дорогая, прикрой рот, это неприлично, — прошептала Аглая.

Она понимала мои чувства, но не могла удержаться от тихого смешка.

— Просто невероятно!

Стеллажи терялись так высоко, что у меня кружилась голова, и длинные полки были заставлены книгами, книгами, книгами… О, небо, неужели правда я буду здесь учиться несколько лет, сидеть в великой библиотеке, изучая и готовясь к занятиям?!

— Элиф, а ты знала, что у всех драконов есть доступ в библиотеку, не только у учеников Академии?

— Нет. Это как?

— Здесь собрано величайшее собрание в мире, и именно по этой причине здесь часто бывают ученые, законники, да и просто посетители. Однако попечительский совет добился многих ограничений, чтобы обеспечить вашу безопасность.

— Будь у меня возможность, я все свободное время здесь проводила бы.

— Так и будет, как только начнется учеба — ты взвоешь от нагрузок, не вылезая из библиотеки, отчаянно разыскивая нужную информацию!

Усмехнулась, но ничего не ответила. В пансионате Матильды я о таком даже и не мечтала. Хотя ее библиотека и считалась одной из крупнейших в округе, уже к пятнадцати годам я сто раз перечитала наиболее значимые книги (кроме дамских романов, спрятанных опекуншей более надежно).

Тут к Аглае подошла прислужница, и наставнице пришлось оставить меня «на несколько минут». Она попросила «никуда не уходить, постоять и полюбоваться книгами на соседней полке», и быстрым шагом удалилась.

— Вы выглядите непревзойденно, сударыня! — раздалось в соседнем ряду.

Я не придала бы значения воркованиям по поводу «непревзойденности» очередной драконицы, но в следующую секунду услышала голос Ярославы, заставивший вздрогнуть от неожиданности.

— Я и вчера выглядела отменно, но «Звездопад» и приглашение на танец достались смертной, — с хорошо скрытым, но прорывающимся раздражением возразила Беломорская. — Не знаю, в чем тут дело, но сейчас меня наконец-то представят Матвею, и я должна всецело приковать его внимание к себе!

— Эта человечишка — бледная мышь, серость, примитивная, как и все они, — с чувством откликнулся третий голос. — А ты такая яркая, и достойная, как только он тебя увидит, тут же всех позабудет!

Голоса отдалялись, и я неосознанно пошла за ними, едва дыша, чтобы не выдать себя. Странно, но их оскорбления как-то… не оскорбляли. Наоборот, раз меня так интенсивно поливают грязью, значит, видят конкурентку!