Контакт первой степени тяжести - Андрей Горюнов

– Ой, Николай Сергеевич, а у меня из стока в ванную муть какая-то с капустой пошла!

– Сейчас! – закричал ей в ответ Белов. – Это специально устроено! Это не капуста, а взвар! Особых морских водорослей! Целебных! Для ног! – он вспомнил, что сифон-прокачка находится, слава богу, в туалете, а не в ванной. – Немного надо потерпеть, даже если неприятно! Скоро кончится!

К счастью, в тот же момент в трубах булькнуло, протяжно захрипело, и вода с жадностью стала засасываться в слив.

– Уходит! – в голосе Лены присутствовала смесь страха и глубокого уважения к передовой технике.

– Теперь ополоснуть ноги только – и все! – скомандовал с кухни Белов.

– Мне, Николай Сергеевич, не только ноги ополоснуть, а снова мыться надо… – ответила Лена. – Я в этом целебном взваре буквально вся искупалась – даже голову вымыть успела!

– Молодец! – похвалил Белов вслух и мысленно добавил: «Ну и дура же!»

Однако задержка была ему на руку, и он внутренне перекрестился: теперь у него было время привести в порядок кухонную раковину и проходящий стерилизацию «инструмент».

– О, боже мой! – ахнула Лена десятью минутами спустя, выйдя из ванны и узрев весь набор пинцетов-стамесок-отмычек, разложенный на сервировочном столике возле двуспальной кровати и слегка дымящийся после стерилизации. – Вы меня пытать, что ли, собрались?

– Избави бог! – Белов, стоящий перед ней навытяжку в кислотоупорных высоковольтных сизых перчатках с черными прожилками, с крагами до локтей, сжимавший аварийный фонарь-мигалку, даже обиделся от такого предположения. – Я приготовился к предварительному осмотру. Не более того.

– А вы… простите, вы не маньяк – ну, случайно? – спросила она почти восторженно.

– Я?!? – опешил Белов.

– Вы, вы! – кивнула Лена, расцветая на глазах. – Ишь вы как вырядились-то, разложились! Еще бы вам колпак и петлю в руки! Ну и видок! И обстановочка… Просто кайф!

– Да это так, для антуража! Что на витрине, то и в магазине. – Белов почувствовал, что он уже как бы и оправдывается. – Следует воспринимать скорей как экспозицию, на всякий случай приготовился.

– Нет, правда – а клещи вы тоже на всякий случай здесь выложили? Я вас теперь, вы знаете, боюсь. Вот не боялась раньше, а теперь чего-то мне не по себе!

– Клянусь, ни один из этих инструментов вас даже не коснется! – с чувством заверил Белов.

– Посмотрим. Поживем – увидим… – Она с достоинством, стараясь держать себя в руках, присела на край кровати. – Я вам доверяю, но, честно говоря, еще не совсем.

– Ну-с… – откашлялся Белов. – Приступим, пожалуй. На что вы жалуетесь? Вернее, хотели бы пожаловаться?

– Меня беспокоит по вашей части одно только… Меня иногда охватывает такое чувство…

– Какое такое чувство?

– Обыкновенное. Шестое чувство.

– Предчувствие, что ли?

– Нет. Скорее тяга, желание. Ну, если хотите, то и похоть.

– И что же?

– Ах, доктор! Ну, я не знаю! Как вам еще объяснить? Неужели вам, врачам, и это надо растолковывать?

– Не надо! С этим-то как раз все просто! С тягой да с желанием. Только при чем здесь врач?

– Врач? Да как же? Врач обязан помочь, по долгу своей профессии, не может отказать! Или я что-то путаю?

– Так… Нет… Это верно!

– Ну.

– Понятно!

Давно уже было пора переходить к действиям, но Белов стоял как потерянный.

– Мне кажется, что у вас все нормально. – Белов переключил в сигнальном фонаре дальний свет на ближний и попытался резиновым сизым раструбом вытереть пот со лба. – Вы абсолютно здоровы, нормальны. А если вдруг возникает желание, скажем, спонтанно… То самое простое – это просто отдаться ему – возникшему стремлению. Сейчас медицина склоняется именно к данной методике облегчения участи.

– То есть? Вы очень сложно изъясняетесь, доктор.

– А проще говоря, вам нужен в такие моменты мужчина. Мне кажется.

– Мне тоже так кажется, доктор, да это и верно отчасти. Я с вами, доктор, вполне согласна!

Секунд двадцать они помолчали.

– Тем лучше, если вы во всем со мной согласны. Действуйте, значит, впредь строго по моей рекомендации, и, уверяю вас, мучительное чувство желания ослабнет, а может, оно и вовсе оставит вас. – Белов почувствовал, что зарапортовался. – Покинет вас на некоторое время…

– На время? Только?! Ах! Николай Сергеевич, милый, так это до конца не излечимо, значит? Тяга к мужчине?

– Как вам сказать… С возрастом…

– Нет-нет, не утешайте меня, не смейте вселять пустую надежду! Скажите мне правду, всю, как бы ужасна она ни была! Впрочем, не надо, можете не говорить! Я в ваших глазах уже прочитала приговор. Я обречена! До конца своих дней. Я угадала ведь, доктор?

– Ну, я бы не стал говорить столь уж безапелляционно, дорогая моя Леночка. Но что греха таить – медицина пока не всесильна, а врачи, к сожалению, не боги! Да, да! И жизнь есть жизнь, куда тут денешься? У вас возможны рецидивы, не скрою. После любого лечения и даже после физической близости, сколь интенсивной она ни случись – буду честен: тяга к мужчине может опять к вам вернуться. Особенно это связано с погодой… Когда погода меняется…

– В какую сторону?

– Да в любую.

– А полнолуние?

– О, в полнолуние некоторые пациентки… – Белов умолк, не зная, что еще соврать. – Лунатизм, знаете?

– А как же? Он тоже связан с влечением?

– Еще бы! Больная как бы спит. – Белов слегка приподнял руки в высоковольтных крагах, изображая лунатичку. – Она не осознает, что с нею происходит. Встает, идет. Глаза закрыты. Ее ведет только подсознание. Влечет куда попало. Порой даже на крышу…

– А если ее разбудить в самый ответственный момент? – Лена зажмурилась на секунду от страха. – Вот резко толкнуть или заорать прямо в ухо?

– Она тогда сразу…

– Сразу? – разочарованно перебила Лена. – Нет, доктор, так не годится. Лунатиков пугать – жестоко!

– Согласен. Но ведь бывает и так.

– Ох, доктор! – Лена вдруг взялась за щеку.

– Зуб? – испуганно спросил Белов, подавшись вперед.

– Нет. Полнолуние, – ответила Лена, протягивая руки ему навстречу.

Падая на кровать, Белов нечаянно опрокинул стоящий рядом с кроватью сервировочный столик, и сигнальный фонарь, стукнувшись об пол, включился и засиренил с подвыванием.

– Чтоб ты лопнул!

Протянув руку, Лена слегка приподняла фонарь и стукнула им об пол. Внутри фонаря что-то хрупнуло, он истошно квакнул, обиженно мигнул и, замолчав, погас навеки.

Минут через пятнадцать Лена потянулась, широко раскинув руки.

– Доктор. – она притронулась к Белову. – У меня рецидив, кажется, начался: я опять хочу. Так быстро, даже самой удивительно.

– Минутку можешь потерпеть?

– Могу. А что – случилось: с инструментом что-то?

– Мне надо немного выпить.

– Взвар из морских водорослей? – спросила она невинным голосом.

«А она отнюдь не глупа», – подумал Белов, добавляя тоник в бокалы с джином.

Минут через сорок, конечно, рецидив снова имел место.

Купировав очередной приступ в половине двенадцатого ночи, Белов решил, что если болезнь и не побеждена окончательно, то кризис, несомненно, уже позади.

Однако скоро он понял, что до полной поправки еще далеко, так как состояние больной скорее стабилизировалось, нежели улучшилось.

– Коля, Коля… проснись, – она растолкала его без пятнадцати два. – Ты будешь, конечно, смеяться, но…

– Послушай. – Белов сел на постели. – Ты не больная. Ты просто рецидивистка.

– Конечно, у меня тяжелый случай. Поэтому я и плачу вдвое – про двести долларов вы, доктор, не забыли?

Белов едва не задохнулся от обиды и негодования.

– Ты что? Совсем? Да как тебе не стыдно! С ума сошла. Двести долларов! Будить среди ночи! Тебя – вот точно теперь я понял, верно – нужно хорошему врачу показать!

– А ты-то кто, дружок? – спросила она с удивлением.

– Я? Маляр, – признался честно Николай Сергеевич.

– А, вот и хорошо. Иди ко мне, маляр… И никакая я не рецидивистка. А просто я тебя люблю!

Утром же, после завтрака, собираясь домой, Лена неудачно сняла свой пластиковый пакет, висевший на вешалке, рванула нескладно. Ручки остались на крючке, а сам пакет выскользнул из рук. По полу покатились две совершенно одинаковые шаровые…

– Мы разве их две штуки купили? – удивился Белов, не сразу врубившись.

– Конечно, нет! Одну, первую, купила я. В Кожухово еще. За две минуты до того, как подошел ты.

«Господи! – подумал тут Белов. – Вот это девочка! Сама собою шаровая… Ну, шаровая! Шаровая молния!»

Тут– то и выяснилось, что они, оказывается, познакомились еще полгода назад, на Крымском валу, на одном из чьих-то фуршетов или презентаций, что ли? Тогда, полгода назад, Белов, вечно замотанный делами и заботами, совершенно не обратил на нее внимания, пропустил ее «мимо ушей», что называется.

Того же самого никак нельзя было сказать о Лене. Она его заприметила сразу, запомнила и почему-то запала на него, «старика», в отцы ей годящегося.