Париж: любовь, вино, короли и… дьявол - А.-Н. Розенберг

После тамплиеров на втором по значимости месте стоят масоны. В XVIII веке в центре Парижа было больше десятка масонских лож. Сначала в ложи вступали выходцы из среды ремесленников и бедных буржуа. Они считали, что возрождают таинства, которые существовали еще до потопа. Постепенно масонские ложи приобрели политический уклон, стремясь ставить на ключевые правительственные должности своих людей. Не подчинявшееся властям масонство служило оппозицией монархическому абсолютизму.

Масоны поддержали и Коммуну 1870 года: одни вышли на улицы с плакатами «Любите друг друга!», другие дрались вместе с коммунарами и после подавления восстания были казнены.

Главный масонский храм Парижа был построен на улице Каде, которая в начале XVII века называлась рю де ла Войри («водный путь»). Сегодня на этой улице стоит городской музей масонства.

С 1940 года и на всем протяжении немецкой оккупации Парижа бывшая штаб-квартира масонов на улице Каде находилась под управлением Жана Маркеса-Ривьера — нацистского союзника и оккультиста-любителя. В 1944 году штаб-квартира масонов была освобождена офицером французской армии, масоном Шарлем Буало, который был к тому же коммунистом и евреем.

КЛАДБИЩА-КАТАКОМБЫ

На площади Денфер-Рошро (метро «Сен-Жак») стоит Бельфорский бронзовый лев.

Скульптура посвящена героическим усилиям французской армии в извечной битве с немцами и является уменьшенной копией той, что стоит в городе Бельфор. Тут же находится вход в знаменитые парижские катакомбы.

Для туристов доступна лишь небольшая часть лабиринтов, в начале которой висит плаката «Стой! Здесь начинается царство смерти!» За ним тянутся тоннели, забитые бедренными костями, фрагментами позвоночников, черепами, ребрами и более мелкими частями человеческого скелета.

Под нескончаемым потоком автомобилей и пешеходов этого великого города скрывается другой мир, о существовании которого догадываются немногие. Сотни километров таинственных галерей, известных как парижские катакомбы, — это древние каменоломни, откуда средневековые жители города брали материалы для его строительства.

В Париже с давних пор гуляет миф о том, будто в пещерах, расположенных под столицей, поклоняются сатане. Некоторые парижане пользовались дурной славой пещер для собственного обогащения. Самым известным из них был некий Сезар, умерший в 1615 году в тюрьме (молва утверждала, что его там задушил сатана), который специализировался на том, что демонстрировал дьявола легковерным зрителям, платившим ему за представление немалые деньги.

У входа в катакомбы он встречал желающих лицезреть дьявола и вел их внутрь. Но сначала он брал с них деньги и клятву, что об увиденном они клянутся молчать. Заодно и давал инструкции: нельзя взывать к Богу или святым, чтобы не разозлить сатану.

Во время сеанса шестеро помощников Сезара изображали фурий, зажигали факелы, кричали и завывали. Сезар монотонно и неразборчиво бормотал какую-то «дьявольскую» ерунду. И тут на сцену выступал главный герой представления, ловко запрятанный до нужного момента в глубинах катакомб. Козел был выкрашен в красный цвет и злобно блеял, доводя своим видом зрителей до обморока.

В настоящее время небольшая часть катакомб открыта для посетителей, желающих посмотреть на бесконечные ряды аккуратно уложенных человеческих костей и черепов. Каким же образом бывшие каменоломни превратились в кладбища?

Еще во времена Античности на берегах Сены открытым способом добывали известняк и гипс. Начиная с XII века велись разработки подземных ресурсов. Романский стиль, а затем и пришедшая ему на смену готика резко увеличили потребность в строительных материалах.

Первые подземные разработки известняка находились под территорией современного Люксембургского сада. Затем, около 1200 года, они продвинулись до нынешней больницы Валь-де-Грас, улиц Гобелен, Сен-Жак, Вожирар, Сен-Жермен-де-Пре. Из взятого оттуда камня строились Лувр, Сен-Шапель и собор Парижской Богоматери.

Параллельно катакомбам разрасталось и парижское кладбище Невинно убиенных, основанное еще до прихода римлян. К концу XVI столетия древнее кладбище было переполнено. Чтобы освободить место для новых захоронений, древние останки беспрестанно эксгумировали и складывали в склепы-галереи на краю кладбища. Улицы торговых и жилых кварталов, окружающих кладбище, славились ужасным зловонием, воздух застаивался даже зимой, а летом можно было подхватить болезнь во время обычной прогулки по улице Сен-Дени. Поэтому в 1786 году в катакомбы перенесли останки с кладбища, которому к тому времени было около 1000 лет.

По просьбе жителей окрестных домов Парижский парламент с 1737 года в течение нескольких десятилетий расследовал дело об этом кладбище, находившемся в близком соседстве с «Чревом Парижа» — Центральным рынком. В XVIII столетии в этом месте ежегодно хоронили не больше двух с половиной тысяч покойников — менее десятой части от общего числа умерших. Однако за восемь предшествующих веков там скопились останки более двух миллионов жителей из 22 окрестных приходов, поэтому уровень земли на кладбище был на 2,5 метра выше, чем на соседних улицах. Именно туда в свое время парижане свезли почти 2000 жертв Варфоломеевской ночи. Последний могильщик кладбища Невинно убиенных Франсуа Путрэн за 35 лет работы закопал в эту землю 90 тысяч трупов. Индивидуальных могил здесь было совсем немного — большинство покойников попадали в общие ямы шестиметровой глубины. Они заполнялись постепенно и вмещали 1200-1500 трупов.

Кладбище Невинно убиенных в центре Парижа (довольно небольшая территория на правом берегу Сены) долгое время было неотъемлемой частью жизни города. Изначально это был римский некрополь, устроенный, согласно имперской традиции, у дороги, ведущей в город. Париж рос, втягивая кладбище в свои пределы, и в конце концов оно оказалось в центре средневекового города. Один из парижских мифов XVI века утверждал, что земля кладбища Невинно убиенных обладает чудодейственными силами. Она так сильна, что «съедает труп» — всего за несколько дней от тела остаются лишь кости. Но и ей не удалось справиться с огромным количеством захоронений.

Вийон посвящал некоторые из своих стихов бродягам, замерзшим на набережных Сены в жестокие зимы. Умерших собирали вечерами, как мусор, их тела вывозили на кладбище Невинно убиенных и складывали в прилегающих к нему склепах-галереях. Помимо места погребения горожан кладбище было рассадником проституции и местом сбора воров, бродяг и разбойников. У некромантов и алхимиков присутствовал свой интерес — они тоже приписывали этой земле чудесные свойства и приходили сюда ночью для своих экспериментов. До сих пор недалеко от бывшего кладбища, на улице Монморанси, стоит дом знаменитого алхимика Николя Фламеля, расписанный алхимическими символами.

В XVIII веке состояние городских кладбищ ужасало городские власти. Помимо них, каждая церковь, часовня, аббатство, монастырь имели собственный погост в несколько сотен квадратных метров.

Кладбище Невинно убиенных располагалось в самом центре оживленного торгового квартала. Спрятаться от удушающего запаха, который оно распространяло, было невозможно; окрестные кухарки утверждали, что продукты, принесенные с рынка, портятся за пару часов. Мнения ответственных лиц разделились: одни ссылались на соображения гигиены, другие считали безнравственным тревожить покой умерших.

В 1745 году Академия наук и Академия медицины пришли к выводу: кладбище необходимо срочно закрыть. Однако никаких реальных мер принято не было. Прошло еще несколько десятилетий — и откладывать решение вопроса больше не представлялось возможным. В 1779 году в подвалах домов, стоявших на улице Ленжери, погасли все светильники, а один из хозяев заметил, что стена его подвала со стороны кладбища покрылась трещинами.

Фармацевт Каде де Во, инспектор по вопросам чистоты города, отдал распоряжение заложить камнями ближайшую к кладбищу подвальную дверь, укрепить стены и покрыть их толстым слоем штукатурки. Но сквозь камень продолжал просачиваться такой запах, что де Во, спустившийся в подвал для взятия пробы воздуха, потерял сознание. По стенам подвала сочилась какая-то едкая жидкость. Один из каменщиков, задев рукой стену, не вымыл ее, а просто вытер полой куртки. Рука распухла и стала болеть, а на коже появились гнойники: несчастного каменщика едва спасли. Наконец одна из стен подвала обрушилась под тяжестью недавно вырытой общей могилы на полторы тысячи трупов. Подвал очистили и засыпали слоем негашеной извести в шесть пальцев высоты, а затем загерметизировали все входы.

Между тем еще в 1765 году Парижский парламент запретил захоронение на городских кладбищах и выделил для этих целей за пределами города восемь новых участков; все деревья вокруг них были вырублены, чтобы ничто не мешало ветру рассеивать могильные запахи. Однако столичное духовенство так бурно воспротивилось покушению на его исконные прерогативы, что Людовик XV на некоторое время заморозил исполнение этого постановления.